– Ночная смена домой уже ушла?

– Как раз через десять минут кассы сдаем. А что?

– Как мне самого старшего найти?

– О, прямо-таки самого-самого? – и девушка кокетливо стрельнула глазками.

– Ага.

– Вон менеджер зала, к нему подойдите.

Роман направился к парню, показал удостоверение, спросил:

– Можно мне с ночной сменой поговорить, со всеми, кто работал на кассах и в залах по времени приблизительно с половины пятого до шести?

– Они сейчас как раз «сдаются», минут через двадцать будут свободны.

– Задержите всех, я подойду, побеседую. Мне нужно минут пять, не больше, хорошо?

– Да, конечно, конечно…

Петрович вернулся в квартиру, опустившись в кресло, взял со стола фотоаппарат и стал листать фотки. Вообще-то, надо звонить ее отцу, вызывать в Москву на опознание, да и поговорить не мешало бы, хотя если убийца – случайный знакомый, это ничем не поможет. А если не так? И что ему сказать, как объяснить, что его Светланы уже нет? Раньше, давно, он начинал издалека, если приходилось сообщать родственникам жертвы о том, что их близкий человек погиб, но давать лишнюю надежду – мол, тяжело болен и прочая чушь – только лишнее издевательство над чувствами людей. Поэтому пусть будет как будет.

Так, девочки в Барселоне, девочки на море, девочки на выпускном. Юные, счастливые. Стоп. Света в обнимку с высоким длинноволосым парнем, вот она с ним целуется, у него же на коленях. Вот и нашелся возможный ревнивец. Пролистал до конца – половина фотографий в темных помещениях, огни размыты. Клубы. Девушки любили тусоваться. И везде парни, парни, и еще другие девушки. И через раз – длинноволосый. Надо навестить. Быстренько вычислить и навестить.

– «Любимого» нашел? – крикнул он Лене.

– Нет, только все Саши, Кости да Пети. «Заек» тоже не обнаружил.

– Лень, вызывай помощников протоколы составлять и за понятыми ходить. Нам самим надо убийцу ловить, а не бюрократией заниматься.

– Слушаюсь! – довольно заорал Леонид. Кто же любит бумажную волокиту?

Роман повесил фотоаппарат на плечо, пошел в магазин.

У входа, мешая покупателям, уже собралась стайка работниц во главе с менеджером.

– Кхе-кхе, – покашлял в кулак Петрович. – Я – майор Фролов из отдела по расследованию тяжких преступлений, – достал паспорт Карташовой, всем показал фотографию. – Эта девушка приходила сюда четыре-пять часов назад. Кто ее обслуживал?

Молчание. Обычная российская круговая порука. Умрем, а подругу не выдадим! Девушки переглядывались, большинство взоров было направлено в сторону высокой брюнетки с прямой челкой. Ага, вот нашлась и знакомая.

– Девчонки, – сбавил он тон. – Нужна ваша помощь. Люду утром убили. Если ее кто ви…

Он не успел закончить фразу – брюнетка охнула, ноги у нее подкосились, и она повисла на руках у подружек. Девушки прикрывали рты ладошками. Даже с виду строгий менеджер и тот засуетился.

– Мы с ней не знакомы, – сказала низкорослая коренастая девушка, стоявшая к Роману ближе остальных. – А вот Лариска, – и она кивнула в сторону брюнетки, – хорошо ее знает.

– Знала, – поправил ее Петрович.

– Знала, – согласилась та.

– Ладно, – развел он руки в стороны, – тогда все свободны. Лариса! – кассирша после секундного замешательства пришла в себя, только нижняя губа у нее чуть подрагивала. – Можно вас на пять минут?

Лариса молча показала в сторону выхода. Ну, на улице так на улице. Оно и лучше – воздуха больше.

Остальные девицы выходили первыми, с любопытством оглядываясь. Секретными разговорами внутримагазинный социум обеспечен на неделю.

Выйдя из помещения, Лариса оперлась спиною на опоясывающий фасад здания поручень, достала сигарету, закурила и только потом спросила:

– А Света где?

Роман взял секунду на раздумье, но решил вести разговор прямо, ответил:

– Тоже убита.

Пауза.

– Какой ужас! А что случилось?!

– Я расскажу позже. Сначала ответьте на мои вопросы, хорошо?

Девушка дернула плечиками – мол, ладно.

– Во сколько Люда утром делала покупки?

– Где-то в пять.

– Вы с ней разговаривали?

– Да.

– Вы с ней всегда разговариваете, когда видитесь?

– Да.

– Вы подруги?

– О, нет, ну что вы… Так просто, болтали иногда… Она когда заходила под мухой, любила языком почесать. Вот и все. Ну, один раз пивом после смены угощала – вон, в том скверике и пили.

– А со Светой общались?

– Нет, что вы!

– Почему?

– Ну та вообще была такая понтовая…

– Вы хотели сказать – заносчивая или, быть может, высокомерная.

– Ну, может… Наверное, да.

– Почему?

– Ну, она из другой жизни, у нее папа там – заводы, фабрики, расплачивалась всегда золотой кредиткой, всех поила, иногда толпой завалят сюда, девочки, мальчики, наберут самое дорогое шампанское, самый дорогой коньяк, а расплачивалась почти всегда она. Ну, очень редко еще ее мальчик, больше никто.

– Мальчик?

– Да, Саша.

– Это важно, Лариса. Вы и фамилию знаете?

– Знаю. Кукушкин.

– Ну, а говорили, не общались. А фамилию знаете.

– Ну, а что тут сложного? Ходили по залу, она его по имени никогда не называла, все «Кукушка» или «Кукушонок».

Роман включил фотоаппарат, пролистал до фотографии длинноволосого.

– Он?

– Он.

– Так. А что Люда?

– Что Люда?

– Попроще?

– Да, конечно, своя девчонка. Света ее просто любила, как это… платонически, таскала всюду за собою, поила, кормила, а в конце концов с собой поселила.

– А теперь, Лариса, пожалуйста, очень точно, слово в слово, попробуйте пересказать ваш утренний разговор.

Девушка глубоко затянулась, потом стряхнула пепел и стала вспоминать:

– А не было особо разговора. Она торопилась. Я ей – «че ты спешишь, пойдем, постоим, покурим». А она – «не, в клубе такого классного иностранца подцепили, потомственный дворянин, то ли граф, то ли князь, они со Светкой домой пошли, а меня за выпивкой отправили. Если задержусь, то мне после Светки ничего не достанется». Я ей – «не бойся, раз граф, справится». А она – «не думаю, он уже того… давно не мальчик. Первый раз в России, хочет узнать ее душу. Ну, мы ему сейчас ее покажем!» Захихикала, расплатилась и убежала.

Роман кивнул, мол, продолжайте.

– Все, – сказала кассирша.

– А клуб не назвала?

– Нет.

– Точно нет?

– Точно, я бы запомнила.

– И именно граф? Или все-таки князь? Или виконт? Барон? Герцог? Маркиз?

– А черт его знает. Может, и герцог. Этого не помню.

– Совсем ничего больше не говорила?

– Нет.

– В поведении ее заметили какие-то странности?

– Да нет. Ну, разве что пьянее обычного. Вообще, знаете, выглядела счастливой. Я ей позавидовала.

– Ну, – усмехнулся Роман, – а теперь завидуете?

– Теперь – нет.

– Правильно. Живите своей жизнью, никому не завидуйте.

– Скучная у меня жизнь, – и брюнетка посверлила его взглядом, глаза в глаза, – у вас, поди, интересней.

Роман подумал. По двенадцать часов в день уроды-убийцы, без выходных, перед сном несколько книжных страниц, или водка, или телевизионный футбол. Каждый день – одно и то же. Только по воскресеньям, и то не в каждое, общение с дочкой, и по вторникам – час-полтора в парке с нею, или уток кормят, или на качелях качаются. Вот и все.

– У каждого – своя жизнь. Зато меня каждую минуту убить могут.

– А девчонок как убили? – спросила Лариса.

– Жестоко. Очень жестоко, – и вдруг спросил: – И это часто у них было – одного на двоих?

– А что тут такого? – девушка пожала плечиками.

– И вправду – что это я? – согласился он и показал рукой в сторону дома. – Пройдемте, показания ваши запишем.

– Да вы что! – Лариса возмутилась. – Я после смены, с ног валюсь! Мне бы к себе доехать, не заснуть!

– Лариса, поймите – вы последняя, кто видел Люду живой. Последняя! Ну, кроме убийцы, конечно. Ради памяти вашей знакомой – идемте! Иначе вам все равно приезжать в отдел, от этого никуда не деться.