Человеконенавистничество вечно прячется за какой-нибудь идеологической маской. Возомнив себя представителями высшей расы, нацисты умертвили миллионы людей. В случае их победы газовая камера ожидала целые народы. Это укладывается в нормальном мозгу? Не в пример Гитлеру Сталин, на словах, леди и джентльмены, на словах, отстаивал принцип так называемого пролетарского интернационализма, иначе говоря, мировой борьбы классов. Во имя маниакальной идеи коммунисты тоже десятками миллионов уничтожали людей. Преимущественно своих же соотечественников. Фанатизм, в том числе и религиозный, тоже маска. Вспомните костры инквизиции. Вспомните, наконец, сэйлемские виселицы. Тоталитарное сектантство не изменилось ни на йоту за долгие века. Неужели взрыв в Оклахома-Сити ничему нас не научил? Дэвид Кореш? Джимми Джонс? Наркотики, яды, изотопы, микробы — все зубы дракона находятся сегодня в одной корзине. Вы хотите знать имя хозяина? Я тоже. Давайте спросим нашего президента, CIA, FBI — кому положено быть начеку, кого мы оплачиваем. Иначе, как знать, не пожелает ли новый Асахара подсластить наши последние муки хорошеньким фейерверком?
Отчего бы не грохнуть, как следует, в предуказанном месте? В Мегиддо!
Это и будет сигнальной ракетой часа «Ч» во всепланетном масштабе».
В пристегнутой к статье подборке приводились краткие выдержки из зарубежной печати: зверские убийства, изнасилования малолетних, взрывы в Иерусалиме, Париже, Мадриде, Бангкоке, Сринагаре, захват заложников в Краснодаре. В городе Чапаевске, где в результате налета чеченских боевиков были убиты около двухсот человек, нашли обезглавленный труп старика-сторожа. На месте преступления остались внутренности и кисти рук. Создавалось впечатление, что Доусон ни в чем не погрешил против истины: миром действительно завладел дьявол.
Специальный корреспондент из Тель-Авива сообщал, что израильской службой безопасности на склонах горы Кармель ликвидирована проиранская террористическая группа, проникшая из Ливана. Диверсантов, оснащенных автоматами Калашникова и взрывчаткой синтекс, настигли в момент проведения ими топографической съемки. В завязавшейся перестрелке трое были убиты и один ранен. Следствие интересует вопрос, что намеревались делать до зубов вооруженные палестинцы в относительно безлюдном месте и для каких целей предназначались сверхточные навигационные приборы?
Моркрофт нашел нужный том старой Американской энциклопедии, доставшейся от отца, и в статье «Кармель» увидел название исчезнувшего древнего города, созвучное похоронному звону: «Мегиддо — Мегиддон».
От безмятежного настроения не осталось и следа. Круг информации у офицера Федерального бюро расследований, конечно, был не столь обширным, как у звезды нью-йоркской журналистики. Клайв Доусон недаром загребал свои полтора миллиона в год. Не было в мире такого главы государства или харизматического лидера, который бы отказал ему в эксклюзивном интервью. Однако, с другой стороны, данные, к коим имел доступ Моркрофт, отличались большей точностью и надежностью. И это касалось не только провоза и распространения наркотиков. Можно сказать, что из первых рук он знал и об истинных масштабах ядерной контрабанды из России и стран СНГ.
В погоне за сенсацией, а подчас и злонамеренно, печать раздувала факты, так или иначе причастные к «русскому следу». Крупными партиями вывозился низкообогащенный уран, который никак не мог быть использован в военных целях. Оружейный изотоп-235, равно как и плутоний, поступал в микроскопических дозах в качестве образцов. Возможно, для грядущих сделок.
Тем не менее тревогу никак нельзя было считать беспочвенной. Контроль за ядерными материалами и их учет осуществлялся в новой России на более низком уровне, чем в СССР. Слишком много военных и невоенных организаций имели у себя на балансе вещества, пригодные для производства оружия массового уничтожения. Вероятность хищения, с последующим вывозом за рубеж, нарастала вместе с экономическими трудностями и ослаблением рычагов управления. Моркрофт не слишком бы удивился, если бы ему сказали, что с такого-то армейского склада или, допустим, из бункеров засекреченного города Арзамас-16 украли термоядерную боеголовку. Когда слепая жажда наживы целиком овладевает человеком, он теряет не только чувство ответственности, но и самосохранения. Его уже не волнует судьба детей, как, впрочем, и собственная, а тем более — отдаленных потомков. Завтрашний день словно перестает существовать. Взять все и сейчас, а после нас, как говаривал кто-то из королей, хоть потоп.
Находясь под впечатлением прочитанного, Моркрофт нашел аргументы, сумевшие убедить судью Скалоне.
— О'Треди уже получил самое меньшее десять тысяч доз ЛСД, ваша честь, — подсчитал он на глаз. — По нашим сведениям, ожидается крупная поставка крега и кокаина. Телефон — единственный шанс поймать его с поличным.
— Почему же вы не сделали этого в прошлый раз, Сэм?
— Вы читали сегодняшнюю «Нью-Йорк Таймс»?
— С меня достаточно новостей ABC.
— Наблюдаются опасные признаки. Похоже, что кто-то прибирает к рукам основные рычаги преступного бизнеса: наркотики, оружие, производство фальшивых денег.
— Вздор, Сэм! Торговцы оружием никогда не занимались наркотиками.
— До тех пор, пока не появилась «АУМ Сенрикё»… Не забудьте, что О’Треди является проповедником. Секта вроде бы новая, а песни все те же: конец света, страшный суд и прочие прелести.
— Лишний раз доказывает, что нет ничего нового под луной. Представьте веские доказательства, и я отдам вам эту вонючку со всеми потрохами. Хоть какую-нибудь зацепку. Про те салфетки, что оказались в машине, я и то знаю только с ваших слов. Нет, Сэм, я вам верю, безусловно верю, но поймите и меня…
— Я мог взять свидетелей и подождать, пока вернется О'Треди. Но что бы это дало?
— Ничего. Любой на его месте откажется. Еще вас же и обвинит, что подкинули. В суде такие штуки не проходят.
— Вот видите, ваша честь. Он даже может признать, что приберег для собственного употребления. Кроме потери репутации, ничем не грозит.
— Репутация — не пустяк. Особенно для проповедника… Вы подозреваете его в связях с террористами?
— По нашим данным, наркотики он получает через некоего Чжан Канкана. Обоих, заметьте, титулуют «всадниками».
— И что же?
— «Всадники апокалипсиса» — это вам ничего не говорит?.. «Идите и вылейте семь чаш гнева Божия на землю».
— Так мы с вами далеко уйдем, — Скалоне покосился на настольную Библию в черном пупырчатом переплете. — Меня интересуют доказательства, Сэм, а не ваши домыслы.
— Жаль, что вы не читаете газет, сэр… В Париже нашли убитую женщину с татуировкой на груди. Рисунок весьма характерный: «Жена, облаченная в солнце»… Аналогичные случаи зафиксированы в Москве, три или даже четыре. Характерная особенность: все женщины — наркоманки, и у каждой аккуратненько вырезана печень. Единственное различие: наколки на заднице. У француженки оказался более тонкий вкус.
— Что-то такое я, по-моему, уже слышал.
— Полагаю, по ABC, ваша честь?
— Можете иронизировать, сколько вашей душе угодно, но не надейтесь пронять меня разговорами. Факты, Сэм, только факты.
— А это разве не факты? Зараза расползается по всему миру. Вчера в Хельсинки рванули полицейский участок. До сих пор Финляндия считалась самой благополучной страной. Не знаю, кто и зачем, но больно уж почерк схожий. Автомобиль, начиненный пластикатом, как в Оклахрма-Сити… Честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы вы прочитали статью Клайва Доусона.
— Зачем? Какую статью?
— «Готова ли Америка к Армагеддону?»
— Опять вы за свое!
— Все же взгляните на досуге. «Зверь» и «Жена на звере» — не пустой звук. Кто думал о свастике до Гитлера? А ведь это древнейший мистический знак! Тоталитарные системы кощунственно присваивают священные символы, воздействующие на подсознание человека, на родовую память. Клеймо зверя обнаружено на телах русских гангстеров, убитых в какой-то перестрелке. С какого боку, казалось бы? Но матрос-голландец, взятый гамбургской полицией с деталями к атомной бомбе, тоже почему-то помечен той же печатью. И азербайджанец с грузом радиоизотопов, и японец-наркокурьер. Этих взяли в аэропорту Вены. Жаль, что Клайв Доусон не располагал информацией Интерпола. Небось ещё круче бы завернул. У меня даже мелькнула мысль как-нибудь повидаться с ним для обмена идеями.
