Выйдя, как и вошел, вместе с Колотыркиным, Константин Иванович жадно закурил сигарету.

— Вот и вертись, как угорь!

— На горячей сковородке. Ты ему правильно врезал. Действительно связаны по рукам.

— А ты чего молчал?

— Бесполезно. Думаешь, сам он не понимает? Мы свое сказали, а они, как хотят. Что нам, больше всех надо?.. Тебя не ждать?

— Поезжай. Ты же слышал…

Материалы с министерской сопроводиловкой заслуживали самого пристального внимания.

Федеральное бюро расследований запрашивало дополнительную информацию на старых знакомых: Японца, Китайца, Авдея — и в свою очередь направляло список лиц, которые подозревались в связях с названными деятелями. Кроме того, американцев интересовал гражданин Азербайджана Исмаил Мамедович Аливелиев, 1958 г. р., уроженец города Шемахи, задержанный при попытке провоза радиоактивных изотопов.

Аналогичная просьба содержалась и в письме австрийской полиции, к которому были приложены фотографии Аливелиева, дактилоскопическая карта и цветная ксерокопия татуировки: огнедышащий зеленый дракон с перепончатыми крыльями. Точь-в-точь такой же, как на трупах боевиков, убитых возле Даниловского рынка. Кроме того, австрийцы прислали список пассажиров авиарейса Ташкент — Москва — Вена с просьбой сверить его с данными картотеки. Очевидно, разыскивали соучастников Аливелиева.

Корнилов оценил ловкий финт генерала. Зная содержание корреспонденции, он просто не мог позволить себе слишком резких движений. Когда хоть что-то вылезает наружу, значит, ситуация выходит из-под контроля, и остается только гадать, чем оно обернется для тебя лично.

В поисках ключей от машины Дженифер О'Треди заглянула в разницу, где застала мужа в объятиях секретарши. Преподобный Пол занимался с Марджори Кистенсен незатейливой забавой, которую в печати именуют оральным сексом.

Оскорбленная Дженифер прореагировала на случившееся так же, как это сделала бы на ее месте любая нормальная женщина. Разразился безобразный скандал, с воплями, слезами и потасовкой. Пойманный на месте преступления Пол О'Треди тоже повел себя на первых порах вполне заурядно. Наградив супругу увесистой оплеухой, он заставил ее умолкнуть, дав тем самым короткую передышку рыдающей Марджори. Похватав разбросанные по комнате части туалета, она выскользнула за дверь.

Дальнейшее, однако, уже не укладывалось в стандартный сценарий. Преподобный избрал тактику, делающую честь его пророческому дару. Находчивость и самообладание не изменили ему даже в самый критический момент. Строго говоря, Пол не принадлежал к духовному сословию, почитаемому вне зависимости от исповедания.

Коммивояжер в миру, он довольно успешно торговал садовым инвентарем, отдавая досуг проповеднической деятельности под стягом Лиги последнего откровения. Вдохновенное чело пророка, зажигательное красноречие и, не в последнюю очередь, знание Священного писания снискали ему заслуженный успех у прихожан.

Все перечисленные качества выручили Пола и на сей раз.

— Смирись, женщина! — наскоро приведя в порядок одежду, он величественно простер руки к небу. — Не оскорбляй слух Господа непотребным визгом. Тебя ослепил сатана. Ничего не было. Ничего! Послушай меня. Ночью Господь ниспослал мне откровение. Я услышал голос, поведавший о старой и новой церкви, и понял, что старая церковь — это ты, Дженифер, а новая церковь — Марджори. И было велено мне оставить старый храм и войти в новый, и я сделал это, Дженифер. А теперь уходи.

Слух о разладе в семье О'Треди распространился по Сан-Хосе. Благо городок насчитывал чуть более шести тысяч жителей, и почти все знали друг друга в лицо.

Как ни странно, развод почти не повредил репутации Пола. Его проповеди по-прежнему собирали полные залы.

Лигу, свившую гнезда о многих штатах, назвать церковью было бы преувеличением. Даже под категорию секты она с трудом подпадала, поскольку, объединяя и мир, и клир, вроде бы не имела ни законченного вероучения, ни четкой иерархии. Всего было намешано понемножку: Евангелие и Дхамапада, Кама-сутра и Ветвь персика. И христианство выходило какое-то однобокое, усекновенное, и буддизм вроде бы вовсе и не буддизм. В проповедях ни намека на благородные истины Шакьямуни и восьмеричный путь к спасению, зато парады голоногих девиц, хэппининги, того и гляди переходящие в оргию, и факультативы для желающих: по медитации, восточным единоборствам и сексомагическим упражнениям в духе тибетского шактизма. Словом, гремучий коктейль.

В одних общинах больше напирали на самопознание, в других приоритет отдавался коллективным сборищам с тяжелым металлом и пляской до исступления, но всюду, от Нью-Мексико до Великих озер, как похоронный звон, грозно и требовательно, звучал призыв готовить себя к скорому концу света.

Под сводами храмов и пологом леса, в кегельбанах и спортивных залах, снятых на ночь, в кинотеатре и на зеленом газоне, где рядом с бассейном соблазнительно дымились угли под барбекю, — везде пели осанну небесной любви и склоняли антихриста.

И каждый чувствовал близость Зверя из бездны, и жар Жены, облаченной в солнце, слепил глаза, и в колясочке с поднятым верхом мнился младенец, отмеченный клеймом трех шестерок.

Жертвовали не то, чтобы скупо, но с привычной умеренностью. Лишь единицы, окончательно утратив рассудок, распродавали имущество и уходили то ли в монастыри, то ли в ашрамы лиги, представлявшие собой нечто среднее между студенческим общежитием и ночлежкой Армии спасения.

Дети Бога, в основном молодые и неустроенные, понуро бродили от дома к дому, призывая покаяться, и матери не узнавали в них своих чад. Замкнутые, одинокие, скучные, они чуждались друзей, отдалялись от близких и медленно чахли, словно жертвы неведомой пандемии, завладевшей каким-нибудь захолустным городишком.

В Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе деятельность секты протекала почти незаметно. В Вашингтоне вообще не подозревали о ее существовании. И только случайный арест торговца наркотиками, оказавшегося сектантом-лигером, заставил администрацию присмотреться к Детям Бога.

По-видимому, какая-то централизованная структура у них все же существовала. Иначе трудно объяснить, почему несколько проповедников враз снялись с насиженных мест и перебрались в другие штаты.

Для жителей Бакленда, расположенного в шестидесяти милях от Нью-Йорка, помещение церкви служило не только молитвенным домом и местом собраний, но и своеобразным клубом. Здесь регулярно давали концерты детский хор и оркестр симфонической музыки, выступали здешние и заезжие рок-группы и даже артисты бродячего цирка, завернув в городок, устраивали веселое представление на радость малышам. Просторное здание, построенное в модернистском стиле, могло послужить примером гармоничного сосуществования различных конфессий. Дни и часы служб были справедливо поделены между баптистами, составлявшими большинство, иудеями, которые собирались по субботам, и прихожанами Церкви Христа. Если бы в Бакленде, чье население принадлежало в основном к среднему классу, нашлись приверженцы ислама, то можно не сомневаться, что и им выделили бы часы для пятничных служб.

Лига последнего просветления, пустившая корни в молодежной среде, поначалу ничем особенно не выделялась на общем респектабельном фоне. В том, что к великому множеству различных общин добавилась еще одна, никто не смог бы усмотреть ничего из ряда вон выходящего, тем более предосудительного. Лига не только заявила себя, как христианская, но и по внешнему виду своих священнослужителей мало чем отличалась от той же искони американской Церкви Христа: такие же длинные мантии, отличающиеся лишь цветом — изумрудно-зеленые с багряной каймой, тот же торжественный ритуал причастия вином и хлебом. И чтение Библии с кафедры окружала привычная горожанам чинная простота. С той лишь разницей, что из Нового Завета постоянно выбиралось Откровение Иоанна Богослова — Апокалипсис.