— И все это остается в постгипнотическом состоянии?

— За редким исключением, исчезает, как сон.

— Убийство под гипнозом?

— Не оставляет следа при пробуждении.

— А как насчет увеличения физической силы? Быстроты реакции? Меткости, наконец?

— Вы имеете в виду идеального убийцу? — усмехнулся Кребс. — Теоретически возможно. В определенные моменты пошлет пулю точно в цель, перемахнет через забор с колючей проволокой, даже сможет угнать вертолет без предварительных навыков пилотирования.

— Веселенькие у нас перспективы на грядущее тысячелетие.

— Но возможен и прямо противоположный эффект. Вполне реально воздействовать на подсознание таким образом, что данного индивида уже никто и ни при каких условиях не сумеет потом запрограммировать.

— Похоже на вакцинацию против зомбирования.

— Именно так. Тут уже не помогут ни наркотики, ни пытки. Иммунитет абсолютный.

— И вы проводили подобные эксперименты?

— Никогда! — возмутился Кребс. — Не забудьте, что я прежде всего врач.

— Прошу прощения, господин профессор, но мне ненароком пришла в голову крамольная мысль. Стоит вам выступить с лекцией на тему, скажем, автозомбирование или, напротив, антизомбирование, и не придется заботиться о финансировании. Гранты и пожертвования посыпятся со всех сторон.

— Вы не оригинальны, инспектор. Ко мне уже обращались с различными предложениями, но я старый человек. Хочу дожить отмеренный мне срок, ни в чем не изменяя себе. Свобода это, пожалуй, единственное, чем стоит дорожить. Вам, надеюсь, известно, что я провел два года в Штутгофе?

— Обычно полиция знает о людях, которым доверяет свои маленькие секреты, — улыбнулся Обердорфер. — Вас отправили в концлагерь по соображениям политики?

— Вся жизнь третьего рейха была сплошной политикой. Вы — молодой человек, инспектор, вам трудно понять… Я совершил два государственных преступления. Во-первых, поставил Зейс-Инкварту диагноз — параноидальная психопатия. Это было еще до присоединения к рейху, но у гауляйтера оказалась превосходная память, что вообще характерно для невротиков. Наконец, уже перед самой войной, отверг лестное предложение штурмбанфюрера СС Гербигера-младшего бросить науку и посвятить себя нордической магии, рунам и прочей арийской белиберде. Такая вот политика… Я не надеялся выйти живым, но мне повезло. В лагерь назначили нового коменданта. Садист, наркоман, но исключительно гипнабильный субъект. Однажды наши глаза встретились, и этого оказалось вполне достаточно. Через три дня я очутился по другую сторону колючей проволоки.

— Потрясающе! Человек даже не догадывается, что его загипнотизировали, но уже действует по навязанной схеме. Неужели все так просто?

— Далеко не просто. Без применения технических средств, разумеется. Психотропные вещества, наркотики, электрические импульсы, свет, звук и другие новинки существенно облегчают задачу.

— Но вы смогли обуздать нациста за каких-то три дня голыми руками… Одними глазами, взглядом.

— Концентрация и выброс.

— Простите, профессор?

— Невозможно объяснить на словах. Слишком много неопределенных понятий. Душа, подсознание, психическая энергия — мы не знаем, что это значит. Внутренние силы? То же самое. Но представьте себе, будто вам удалось собрать в единый сверхплотный сгусток эти самые силы, которым и названия нет. Собрать и выстрелить. Словно лазер направленным импульсом света. Слишком много метафор, инспектор. Как сказал кто-то из русских поэтов, холоден и беден жалкий наш язык.

— Я понял вас, господин профессор, основной смысл… Это необратимый процесс, зомбирование? Можно ли вернуть человека в прежнее состояние?

— При традиционном гипнозе — безусловно. По крайней мере нам так представляется, хотя на самом деле… Кто знает, инспектор? Но зомбирование, жесткое зомбирование с использованием современной техники — сродни чарам, заклятию. Миллиметровые волны, мощный инфразвук, они вызывают необратимые изменения в организме, внутренний резонанс, разрушающий в конечном счете системы и органы: сердце, печень, нервную ткань, кровообращение в целом. Боюсь, что полный возврат невозможен. Сотни тысяч людей осаждают психиатрические больницы в тщетной надежде «снять проклятие» — так и говорят! — с их родных и близких, прошедших психологическую обработку. Результаты не обнадеживают. Раб, потерявший хозяина, ищет себе другого. Вот и кочуют неприкаянные души из одной секты в другую. Вчерашний кришнаит уходит под крыло какого-нибудь Шри Райниша или Дэвида Кореша, рой, вылетевший из развороченного улья «АУМ сенрикё», разбивается на группы, образуя новые семьи. Экзорцист и святая вода тут не помогут. Чтобы изгнать дьявола, необходимо знать первоначальную программу. Кодов и паролей далеко не достаточно. Важен принцип, последовательность, я бы сказал, алгоритм. По-настоящему раскодировать способен лишь тот, кто проводил кодирование, но и в этом случае никуда не деться от соматических нарушений: гипертрофия печени, ослабление деятельности сердца, сосудистые поражения, нарушения в деятельности эндокринной системы — полная перестройка организма.

— Но индийские йоги ухитряются творить чудеса, оставаясь здоровыми людьми! Больше того, сохраняют здоровье и молодость до преклонных лет. Выходит, что не всякая перестройка опасна?

— Йога насчитывает четыре тысячи лет, а что мы знаем о ней? Практически ничего. Упражнения, которыми увлекаются европейцы, вероятно, приносят пользу, даже помогают излечивать кое-какие недуги, но это — не йога. Зеленая ряска, под которой скрывается бездонный омут. Монахи, практикующие комплекс самадхи, до конца жизни остаются в плену фантастических грез. Это заменяет им реальный мир, куда уже невозможно вернуться. Впрочем, они вряд ли помышляют о возвращении. Наша реальность в их глазах — Майя, иллюзия, обман органов чувств.

— В молодости я увлекался Шопенгауэром. «Мир, как воля и представление».

— Тогда вы прекрасно знаете, о чем идет речь. Скажу больше: к обману чувств эзотерический Восток добавил еще и обман самого процесса мышления. Не случайно, для того чтобы по-настоящему овладеть искусством медитации, необходимо научиться останавливать мысль, не думать вообще. И это, скажу вам, один из наиболее действенных факторов психологической обработки. Практически все секты — от сугубо традиционных до шарлатанских, на манер Рона Хоббарта и Асахары — основной упор делают на медитацию… Однако наша беседа несколько затянулась. Мне пора наведаться к пациенту, — Кребс отщелкнул золотую крышку карманных часов. — Так вы не забудете дать запрос о татуировке, инспектор?

— Не извольте беспокоиться, господин профессор, — Обердорфер потянулся за портфелем. — От американцев по каналам Интерпола мы получили один образец. Быть может, вас это заинтересует? — он извлек черный конверт с цветными фотографиями татуированной девушки, обнаженной и очень хорошенькой.

Пламенеющая жрица в венце из двенадцати звезд осеняла ее юные груди крыльями простертых рук.

— Кто эта прелестная леди?

— Патриция, — на немецкий лад произнес Обердорфер, — Кемпбелл. Зомбированная наркоманка. Здесь вы найдете полный отчет. — Он достал пакет с ксерокопиями. — Американцам, кажется, удалось выделить несколько опорных понятий, произнесенных ею в состоянии абстинентного бреда, наступившего в процессе ломки. Хорсмен, — прочитал подчеркнутые английские слова, — мессенджер и так далее. Возможно, код? Вы в этом куда лучше разбираетесь.

— Позвольте, позвольте, — Кребс так и впился глазами в снимки. — Как вы сказали?.. Хорсмен, мессенджер?.. Ну, конечно! Это же Свидетельство от Иоанна! Апокалипсис! Всадник, посланец и эта огненная дама со звездами… «И явилось на небе великое знамение — жена, облаченная в солнце; под ногами ее луна, и на голове ее венец из двенадцати звезд…» Раз, два, — начал считать он, загибая пальцы. — Так и есть: двенадцать. Жена, облаченная в солнце.[15] Как это янки, кичащиеся приверженностью к Библии, не смогли распознать?