В отличие от клинической истерии, успокоение наступает довольно скоро. Наконец бурный прилив сменяется отливом, приходит блаженная расслабленность, просветленность сознания, невозмутимый покой.
Полная Луна прокладывает в зеркале вод свою мерцающую дорожку, где угасают последние вспышки открывшихся было надзвездных миров.
И ничего не дано вынести за пределы голых стен медитационного зала.
Вспоминая дни, проведенные в Босатдзу, Моркрофт ни на минуту не забывал о Чжан Канкане, О'Треди, секте — вообще.
Самозванные гуру, наводнившие американские города, похитили древнее знание, извратили, испоганили его наркотической отравой, подменив дисциплину духа механизированным насилием.
Приобщение к дзен во многом помогло агенту секретной службы понять технологию зомбирования.
Мастер Икюо справедливо обличал западную систему ценностей. Наука, дав человеку власть над стихийными силами, разлучила его с природой. В памяти всплыли «Четыре великие клятвы», которые произносили ученики, приступая к упражнениям в созерцании:
«Сколь бы ни были многочисленны живые существа, я клянусь их всех спасти; сколь бы ни были неистощимы дурные страсти, я клянусь их всех искоренить; сколь бы ни были непостижимы священные доктрины, я клянусь их все изучить; как бы ни был труден путь будд, я клянусь достичь на нем совершенства».
Он не заучивал слова, что стали неотъемлемой частью его взгляда на мир, отношения к людям, собакам и птицам.
Не последнее место в перестройке сознания занимали коаны — софизмы, разработанные дзенской школой риндзай. Противоречащие здравому смыслу, утонченно абсурдные, они взламывали устоявшуюся структуру логических связей.
«Все вещи возвращаются к единому, к чему тогда возвращается единое?»
Коан ставил в тупик новичков, но искуренный в метафизических изысках философ мог возразить, что Единое не является вещью, а, будучи вечным и несотворенным, вмещает все вещи в себе.
«Когда ваше тело кремировано и пепел развеян, где вы?»
Этот вопрос давал ученику больший простор для размышлений. Ответить можно было двояко: нигде и в Едином.
И уж совершенно неразрешимым казался следующий шедевр чисто японской абстракции:
«Удар двумя ладонями — это хлопок, а как звучит хлопок одной ладонью?»
Пощечина наставника показывала, как он звучит.
Окончательно расставшись с баптистской общиной, с которой и родители поддерживали чисто формальную связь, Моркрофт усвоил философские принципы буддизма, не став, однако, верующим, тем более мистиком. Он понимал, что видения, достигаемые путем отречения и строгой дисциплины, сродни галлюцинациям. И все же существовала непреодолимая граница между многолетним подвижничеством, когда по доброй воле в жертву приносилась по сути вся жизнь, и зомбированием, перемалывающим мозг с помощью наркотиков и электронной техники. Асахара мог вогнать в транс за какой-нибудь час.
Священный цветок Индии породил ядовитый плод.
Дзен не открыл медитацию. Она существовала с незапамятных времен, наряду с отшельничеством, порожденным метаниями человеческого духа. Об этом свидетельствует индийская йога, корнями уходящая в предысторию, христианское монашество и магометанский суфизм. В практике религиозного мистицизма тесно переплелось дурное и благостное, но что может быть отвратительнее, когда твой разум порабощает посторонняя злая воля?
Моркрофт пришел к выводу, что в Декларации прав человека не хватает по меньшей мере одной статьи. Общество обязано оградить личность от мегаломанов, которые ради достижения неблаговидных, а зачастую и преступных целей не останавливаются перед выбором средств. За электрошоком и ЛСД неизбежно следует нервно-паралитический газ, бактерии сибирской язвы, радиоизотопы, атомное оружие. Тоталитарное сектантство ничем не лучше нацизма и должно квалифицироваться как преступление против человечности.
Не испытывая сомнений в правомерности своих действий, он тем не менее не без смущения думал о том, с какими глазами предстанет перед дзен-мастером Иккю. После долгих лет странствий блудный сын возвращается в отчий дом, чтобы арестовать брата. Так получалось.
Но можно ли считать братом того, кто попрал благородные истины Будды и мирские законы? Вопрос обретал двусмысленную оболочку коана.
Противоположности мнимы и сводятся к одному. Пустота, равнозначная Абсолюту и Будде, является единственной реальностью. В ней снимаются все противоречия иллюзорного мира смертей и рождений: дух и материя, правда и ложь, зло и добро. Все пребывает в ней, из нее исходит и в нее возвращается. Быстротечная, вечно изменчивая, как океан, она вмещает в себе все воды: дожди и реки, слезы и кровь.
— Ни живое, ни мертвое не обладают самостоятельным бытием, — проповедовал дзен-мастер на сессинах. — Чувственно воспринимаемые вещи лишь истечение Абсолюта.
— Как же я? — спросил юный Сэм.
— Ты только снишься себе.
— И другие люди тоже?
— А других не существует, — помедлив, улыбнулся Иккю и опустил свои черепашьи веки.
«Жив ли он?» — подумал Моркрофт, когда за серпантином дороги в купах деревьев блеснуло тусклое золото черепичных крыш.
Дух Иккю еще пребывал в сансаре.[27] Преклонные годы не позволяли ему нести тяжкое бремя наставничества. Он жил, погруженный в беспробудные грезы, в уединенном домике. Моркрофт хотел навестить учителя, но новый дзен-мастер, камбоджиец из Саванакета, отсоветовал.
— Надо ждать, когда сам выйдет. Будить нельзя: очень стар и может не выдержать сердце.
Прежний аббат, перешагнув восьмидесятилетний порог, тоже удалился на покой. Его обязанности исполнял Кнуд Свенсен. Он пришел в Босатзу незадолго до Моркрофта и оказался единственным, кто еще помнил лопоухого веснушчатого паренька из нью-йоркского Вест-Сайда.
— Одни приходят, другие уходят, но кто-то обязательно возвращается. Хочешь пожить у нас или останешься насовсем?
Прямота считалась одной из главных буддийских добродетелей. Чем ходить вокруг да около, лучше сразу поставить все точки над «i».
— Я работаю в Федеральной секретной службе, ваше преподобие, — набравшись мужества, объявил Моркрофт. — Вы знаете этого человека? — он протянул фотографию.
Рослый, почти семи футов, атлетически сложенный швед не взял ее и лишь плотнее закутался в угольно-серое одеяние.
— В чем его обвиняют? — после затянувшегося молчания спросил он, поправляя очки.
— Распространение наркотиков… Как минимум. Вам известно о деятельности секты «Атман»? Лига последнего просветления?
Свенсен вновь выдержал долгую паузу и вместо ответа привел дзенскую притчу:
— У подножья горы в страшной бедности жил учитель Рёкан. Однажды, когда он отправился в лес за хворостом, к нему забрался вор, но что можно украсть у нищего? Пока вор шарил по пустым полкам, где не было ничего, кроме сутр и глиняного горшка, учитель возвратился с вязанкой сучьев. «Долго же тебе пришлось блуждать, чтобы навестить меня, — обрадовался он незваному гостю. — Даже не знаю, чем тебя одарить. Возьми хотя бы одежду, чтоб не уходить с пустыми руками». Испуганный воришка схватил убогое тряпье и был таков. Рёкан голым уселся созерцать восходящую Луну. «Бедняга, — сокрушался он, — мне следовало подарить ему это волшебное полнолуние».
Моркрофт понял свой промах. Как он смел позабыть, что в монастыре не было ни газет, ни телевидения!
— Простите, ваше преподобие, — поклонился по-японски, не вставая с татами. — Я вынужден осквернить ваш слух рассказом о людях, которые не только травят галлюциногенами несовершеннолетних, но творят убийства и другие гнусные преступления. Я не забыл мудрых уроков учителя Иккю. Видения, возникающие под действием наркотиков и электрического тока, постыдно даже сравнивать с сатори. Тем более, когда это навязывают обманом и силой, толкая на проституцию и шантаж.
