— Из разговора с мисс Грей я понял, что это не совсем так, — возразил Джардайн. — Она считала, что потенциальная ценность ее проекта достаточно высока.

Эмлот отмахнулся от его слов:

— Да, ну и что? Ученые всегда склонны преувеличивать свое значение.

— А работа доктора Нильсона? Тоже не имела значения? — вмешалась Джеки Райд.

Эмлот совершенно проигнорировал ее вопрос, продолжая беседовать с Джардайном:

— Послушайте, если вы хотите найти того, кто пытался убить Кристину, то я посоветовал бы вам покопаться в ее личной жизни. Возможно, это сделал ревнивый дружок. Мне кажется, она любит мужскую компанию. Понимаете, что я имею в виду?

— Очевидно, тот же ревнивый дружок, который убил доктора Нильсона? — холодно спросил Джардайн. — Кто-то подбросил ей в квартиру ядовитую змею. Еще одну из тех, что были украдены из вашей лаборатории.

В первый момент у Эмлота возникла реакция на это сообщение. Джардайн заметил, как тревожная тень пробежала по его лицу.

— Значит, вам надо искать маньяка, — сказал затем Эмлот. — Потому что только маньяк может совершать подобное.

Он краем глаза посмотрел в сторону открывшейся двери. В раздевалку вошла Мораг Нильсон, увидела двух детективов и остановилась на полпути в нерешительности.

— Простите, — пробормотал Эмлот Джардайну. С сердитым выражением на лице он подошел к Мораг, схватил ее за руку и вывел в вестибюль.

— Почему ты сюда пришла? — сердито шипел он. — Ты специально стараешься дать этим проклятым сыщикам повод преследовать меня?

Мораг вырвала свою руку из его хватки. Она была тоже рассержена.

— Мне надо было поговорить с тобой. Я весь день звонила твоей секретарше, но она все время отвечала, что ты очень занят.

— Так оно и было, — огрызнулся Эмлот. Он услыхал, как за спиной со скрипом приоткрыли дверь из раздевалку. — Проклятье, опять эта чертова полиция. — Эмлот грубо оттолкнул Мораг. — Иди и жди меня в баре. Я приду сразу, как только от них отделаюсь.

И он опять повернулся лицом к Джардайну и констеблю Райд, вновь натянув вежливую, чрезвычайно спокойную маску.

— Итак, если вы закончили, я бы хотел насладиться остатками своего досуга, — сказал она. — У меня был очень напряженный день, и мне бы хотелось обойтись без подобных вторжений в мою личную жизнь.

Джардайн лишил его удовольствия думать, что их встречи на этом прекратятся.

— Мы только начали, мистер Эмлот, — сказал он. — Если у нас появятся новые вопросы, мы вас непременно разыщем.

Эмлот провожал их взглядом, полным смутного беспокойства. Простора оставалось меньше, чем хотелось бы — словно стены комнаты со всех сторон надвигались на него. А тут еще Мораг становилась все назойливее. Это уж слишком. Эмлот терпеть не мог, когда хоть какая-то часть его жизни оказывалась в центре внимания. Ему было чем рисковать, было чего терять. Он возвратился в раздевалку, переоделся и напряг мозги, изобретая подходящий предлог, чтобы избавиться от Мораг Нильсон.

Таггерт последний раз обвел взглядом квартиру Кристины Грей, довольный, что ребята из лаборатории сняли отпечатки пальцев со всего, что было возможно — а особенно с кухонной мебели и вокруг регулятора центрального отопления.

Не то чтобы этим можно многого добиться, пессимистически напомнил он себе. Похожее обследование дома Нильсона не дало ничего, кроме того факта, что на преступнике, вероятно, были кожаные перчатки. Вздохнув, Таггерт отпустил криминалистов, дав им напоследок четкие указания: результаты должны быть на столе Маквити уже следующим утром.

Он шел к машине, ощущая некоторую растерянность. Таггерт знал, что пора возвращаться домой, и все-таки его беспокоила мысль о том, что осталось немало вопросов, на которые надо получить ясный ответ. Таггерту было знакомо это чувство. Он знал его очень хорошо. Это означало, что расследуемое дело он начал воспринимать как нечто личное. Несмотря на долгие годы работы в полиции, в течение которых он не раз напоминал себе, что при расследовании каждого дела необходима профессиональная беспристрастность, это чувство продолжало посещать его, и весьма нередко.

Он завел двигатель и поехал. И почти с удивлением понял, что едет вовсе не домой, а к Анне Гилмор.

В окнах первого этажа еще горел свет. Таггерт подошел к двери и позвонил. Анна открыла без промедления.

— Знаю, что уже поздно, — извинился Таггерт. — Можно зайти на минутку?

— Конечно, Джим. — Анна распахнула дверь, приглашая его войти в дом.

Он направился прямиком в гостиную и сел в кресло.

— Хотите выпить? Вижу, что не откажетесь, — предложила Анна. Не дожидаясь ответа, она подошла к серванту и налила ему порцию виски.

Таггерт охотно взял стакан и подождал, пока Анна нальет себе и сядет напротив.

— Я хотел узнать — ничего не пришло на ум в связи с той фармацевтической компанией? — спросил наконец Таггерт. Задавая этот вопрос, он понимал, что стучится в закрытую дверь, но все же решил попытаться.

Анна покачала головой.

— Я старалась вспомнить, Джим. Дженет никогда не упоминала о компании под названием «Каско», я в этом уверена.

Таггерт вздохнул. Ничего другого он и не ждал. Некоторое время он потягивал виски.

— Должна быть какая-то связь, Анна, обязательно должна быть. Кому-то не хочется, чтобы ее опознали, и этот кто-то имеет непосредственное отношение к «Каско Фармацевтикал». Есть какая-то ниточка, вот только бы ее найти.

Анна почувствовала тоску, почти отчаяние. Она грустно улыбнулась.

— Теперь это неважно. Уже неважно, — промолвила она как-то странно. — Дженет теперь опять с нами — все остальное не имеет значения.

Таггерт с озадаченным видом посмотрел на нее. В голове начало проясняться нечто такое, что раньше не приходило на ум.

— Вы не хотите узнать, кто убил ее. Почему? — спросил он.

Анна пожала плечами.

— Прошло столько лет, Джим. Четыре долгих года. Все, что я хотела узнать — это где она, и почему она ушла. Теперь мне это известно. С меня довольно.

Таггерт посмотрел ей в глаза, понимая и в то же время не понимая ее.

— Вы спросили того молодого человека… о скульптуре? — нерешительно поинтересовалась Анна.

Таггерт устало покачал головой.

— Простите, Анна, забыл. Я сделаю это завтра, обещаю вам.

На лице Анны Гилмор появилось мечтательное, почти довольное выражение.

— Это лицо… оно так прекрасно. Так… трепетно. Словно он лепил его с натуры, — нежно ворковала она.

Таггерт допил свое виски и поднялся с кресла. Он понял, что делать здесь больше нечего. Для Анны все загадки были разгаданы, головоломка была решена. Если бы и его задача была столь же проста.

— Спасибо за виски, Анна, — сказал он. — Я узнаю о бюсте, обещаю.

Он сам открыл дверь и оказался в холодной тишине ночи.

Пронзительный электронный сигнал раздался на мониторе над изголовьем больничной кровати Кристины Грей. В палату вбежала сестра, бросила один только взгляд на тело, сотрясавшееся в лихорадке, и торопливо вышла в коридор, чтобы позвать врача. У девушки началась какая-то аллергическая реакция — возможно, на инъекцию противоядной сыворотки.

И это вселяло тревогу.

Салливан бесцельно слонялся по павильону рептилий зоопарка Глазго, испытывая непонятное недовольство. Надо было убить еще один день, не имея никаких важных дел. Это его раздражало. Если бы он мог придерживаться первоначальных планов, то сейчас уже возвращался бы в Честер, подальше от Глазго, от мучительных воспоминаний.

Когда-то он познакомился здесь с девушкой, в этом холодном, неласковом городе. С юной, прелестной девушкой, которая сказала, что любит его. Но это произошло до несчастного случая из-за неосторожного обращения с африканской болотной гадюкой, которой удалось вонзить ему в лицо свои безобразные зубы и впрыснуть в его кровь отраву.

Салливан поднес руку к щеке, потрогал пальцами рубцы на коже и все вспомнил снова: как хирурги предупредили его, что шрамы останутся на всю жизнь и что многим его некогда красивое лицо покажется отталкивающим и даже пугающим.