Адресатом женского текста является не только внешний контролер или ментор, но и некий двойник, свое, близкое женское ТЫ, ТЫ-Я, и тогда в диалоге возникает ситуация разговора между собой в отсутствие соглядатая, возможен становится (по Иригарэ[566]) женский «телесный язык», освободившийся от «маскарада женственности».

Важным является представление себя через «значимых других»; причем другие-мужчины занимают во многих из исследованных текстов не такое уж большое место.

Разумеется, нельзя не учитывать, что социальные условия первой половины XIX века определяли юридический и общественный статус женщины опосредованно, через мужчину (отца, мужа, брата); только мужчины были напрямую вовлечены в публичную социальную жизнь, идеологизированы, и соответственно эту сторону своей идентичности пишущая женщина обозначает в основном через них.

Но гораздо большее и более важное место в самоописании и самоопределении занимают изображенные в текстах другие женщины.

Авторы большинства изученных произведений объективируют стереотипы женственности, постоянно апеллируя к некой гомогенной группе «нормальных женщин», которые будто бы спокойно и беззаботно существуют строго внутри предписанных правил. Однако такого рода женские персонажи практически не изображаются; это не более чем абстрактно-обобщенное коллективное мы (точнее, они), фон для сравнения, в то время как представленные в текстах героини почти все в большей или меньшей степени иные, «ненормальные», исключения из правил. И как раз такие женские значимые другие как бы создают и для повествовательницы право говорить о своей исключительности или, по крайней мере, о своей женской самости.

Несмотря на все оговорки и оправдания, именно в акте письма о себе (с большей или меньшей установкой на публичность, на читателя) женский автобиограф, мемуаристка, диаристка, автор эпистолярного текста утверждают ценность и значимость собственного женского Я.

Все вышесказанное, по-моему, не позволяет так радикально, как это делает Хельдт, разделять женскую автодокументалистику и прозу (по крайней мере, если вести речь о первой половине XIX века), ибо «свобода самовыражения авторского Я» в первой — весьма относительна, а степень зависимости второй от господствующей литературной традиции вовсе не абсолютна. В повестях М. Жуковой, Е. Ган, С. Закревской, Л. Марченко, К. Павловой, Н. Дуровой наряду с подражанием авторитетным образцам и стремлением писать, «как полагается по канону», можно видеть несогласие, полемику с традицией, поиск альтернативных приемов письма[567].

Если речь идет о темах, проблемах, о приемах построения гендерной идентичности (автора, повествовательницы, героини), то между женской прозой и автотекстами названного периода больше сходства, чем различия, хотя, разумеется, автодокументальные жанры обладают в этом смысле своей спецификой.

Результаты проведенного исследования, как мне представляется, могли бы послужить материалом для дальнейших сравнительных изысканий в гендерной, жанровой, национальной, хронологической перспективах. Другими словами, предметом дальнейшего обсуждения могли бы стать вопросы о том, насколько изложенные выше особенности являются характерными именно для женских текстов? именно для автодокументальных текстов? именно для данного времени? именно для русской традиции?

В начале книги я сформулировала вопросы, на которые хотела бы попытаться найти ответы. Но, как это (к счастью!) всегда бывает, ответы на одни вопросы неизбежно привели к возникновению новых.

Александрова Т., Билинкис М., Зуева С. и др. Жанровые и текстовые признаки мемуаров // Поэтика. История литературы. Лингвистика Материалы XXII научной студенческой конференции. Тарту, 1967. С. 127–133.

Анисимов Е. В. Записки Екатерины II. Силлогизмы и реальность // Записки императрицы Екатерины II. М.: Книга — СП Внешберика, 1990. С. 3–24.

Анненков П. В. Идеалисты тридцатых годов: биографический этюд // П. В. Анненков и его друзья: Литературные воспоминания и переписка 1835–1885 гг. СПб.: Изд-во А. С. Суворина, 1892. С. 2–109.

Анненков П. В. Замечательное десятилетие 1838–1848 //Анненков П. В. Литературные воспоминания. М.: Худож. лит-ра, 1983. С. 121–367.

Анциферов Н. П. Введение // Н. А. Герцен (Захарьина): Материалы для биографии // Литературное наследство. Т. 63. М.: Изд-во АН СССР, 1956. С. 355–370.

Астракова Т. А. Фрагменты воспоминаний (публикация И. М. Рудой) // Литературное наследство. Т. 99. Кн. 2. М.: Наука, 1997. С. 566–572.

Б/п (Надеждин, Н.?). <Рецензия на> Краткие записки адмирала А. Шишкова, веденные им во время пребывания его при блаженной памяти государе императоре Александре I в бывшую с французами в 1812 и последующих годах войну <и на> Записки 1814 года А. Михайловского-Данилевского // Телескоп. 1831. № 18. С. 256–260.

Барт Р. Избранные работы: Семиотика, Поэтика. М.: Прогресс, 1994.

Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 7–180.

Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит-ра, 1975.

Белинский В. Г. Жертва, Литературный эскиз. Сочинение г-жи Монборн. Перевод с французского Z. // Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М.: АН СССР, 1953. Т. 1. С. 221–228.

Белинский В. Г. Сочинения Зенеиды Р-вой // Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М.: АН СССР, 1955. Т. 7. С. 648–678.

Белова А. В. Женская эпистолярная культура и дворянская повседневность в России конца XVIII — первой половины XIX века // Российские женщины и европейская культура: Материалы V конференции, посвященной теории и истории женского движения (Санкт-Петербург, 7–9 июня 2001 г.) / Сост. и отв. ред. Г. А. Тишкин. СПб.: Изд-во СПб. общ-ва, 2001. С. 49–55.

Белова А. В. «Женское письмо» в дворянской культуре России конца XVIII — первой половины XIX века // Выбор метода изучение культуры в России 1990-х годов. Сборник научных статей / Сост. и отв. ред. Г. И. Зверева. М.: РГГУ, 2001. С. 260–273.

Белова А. В. «Женское письмо» как источник по истории российской дворянской повседневности // Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания. Доклады и тезисы XIV научной конференции (Москва, 18–19 апреля 2002 г.) / Сост. Р. Б. Казаков; Редколл. В. А. Муравьев (отв. ред.), А. Б. Безбородов и др. М.: РГГУ, 2002. С. 116–118.

Белова А. В. Национальная и гендерная идентичность русской дворянки конца XVIII — первой половины XIX в. // Vater Rhein und Mutter Wolga Diskurse um Nation und Gender in Deutschland und Russland / Hg. von Elisabeth Cheaure, Regine Nohejl und Antonia Napp. Ergon Verlag, 2005. S. 375–386.

Белокопытова О. H. «Семейная хроника», «Детские годы Багрова-внука» С. Т. Аксакова и проблема мемуарно-автобиографического жанра в русской литературе 40–50-х годов XIX века. Автореф. дис. … канд. фил. наук. Воронеж, 1966.

Берти С. Т. Русские женщины в XVIII веке — прабабушки эмансипации? // Российские женщины и европейская культура: Тезисы докладов II научной конференции. СПб., 1994. С. 49–50.

Билинкис М. Я. Русская проза XVIII века. Документальные жанры. Повесть. Роман. СПб.: С.-Петербургский университет, 1995.

Благоволина Ю. П. Предисловие к публикации писем Н. А. Герцен к Н. А. Тучковой и Огареву // Литературное наследство. Т. 99. Кн. 1. М.: Наука, 1997. С. 659–663.

Бовуар С. де. Второй пол. М.: Прогресс; СПб.: Алетейя, 1997.

Бокова В. М. Три женщины // История жизни благородной женщины. М.: Новое литературное обозрение, 1996. С. 5–12.

Боткин В. Женщины, созданные Шекспиром // Отечественные записки. 1841. Т. 14. Отд. 2. С. 64.

Бушканец Е. Г. О классификации мемуарных источников // Ученые записки Казанского пединститута. 1972. Вып. 107. С. 44–59.