- Я отдам вам базу данных.

Пресняков на мгновение замер.

- Отчего-то я вам, Ефим Павлович, доверяю.

- Что ж, очень хорошо,- улыбнулся Пресняков.- Думаю, пригласить вас на работу в свое агентство. Гособеспечение, квартира, дача, автомобиль. И перспективы. Мне кажется, что вы, Федор Семенович, карьеру сделаете без труда. Есть у меня такое предчувствие.

Михаил потер глаза и усмехнулся:

- Кому теперь доверять? Обскакал ты меня, Ефим Павлович. Ничего не попишешь, старый лис. Но ты ведь знаешь, что я не отступлюсь.- Он снял трубку с телефона внутренней связи.- Да, я вас слушаю.

- Сбой, Михаил Александрович?

- Рудольф Валентинович, к сожалению, сбой может случиться в любой системе. Кстати говоря, это была ваша затея, не моя,- ответил Говорухин.

- Это не телефонный разговор. Жду вас у себя в девятнадцать ноль-ноль.

- Слушаюсь.

Собеседник отключился. Михаил закрыл глаза и прошептал:

- Что же теперь делать?

Зная Никольского, он предполагал примерный ход его мыслей. И ничего хорошего не ждал.

- Что же теперь делать? Что?..- Шептал он почти безостановочно.- Что?

Но вскоре затих и, словно, оцепенел. Почти впал в состояние каталепсии. Такое с ним изредка случалось. Видимо, при ранении пуля задела какие-то нервные центры, и при перевозбуждении Говорухин отключался. И сознание не терял, но и не бодрствовал.

- Помнишь?- Неожиданно шепнул ему знакомый голос.- Промозглая осень. Порывами налетает холодный мелкий дождь. Ветер срывает последнюю листву с деревьев. И орехи под опавшей листвой становятся мягкими. Но еще не время. Вскоре становится холодно, снег покрывает землю, и орехи каменеют до весны, чтобы очнуться к жизни… Так и люди…

Михаил открыл глаза, посмотрел на часы. Была половина шестого. После звонка Никольского прошло четверть часа.

Никольский же, наблюдавший за ним через систему внутреннего слежения базы, усмехнулся. Говорухин для него так и остался нерешенным ребусом.

- За этим наблюдать все время. Куда бы ни пошел,- приказал он оператору.

Непокорный, непредсказуемый Говорухин импонировал ему. Отсутствие субординации и способность к действиям, в которых на первый взгляд отсутствует всякая логика, но которые неведомыми шестеренками уже сцеплены с действиями и результатами отдаленного будущего, выделяло Говорухина среди подавляющего большинства оперативников его агентства. Два года Рудольф Валентинович курировал Говорухина, и находил его работу безупречной. Это был первый сбой. Но было ли это сбоем? Вот в чем вопрос. Немного зная Говорухина, можно было предположить, что он выстроил сложную многоходовую комбинацию, целью которой остается выполнение поставленной задачи.

Никольский вышел на крыльцо. Мимо него с озабоченным видом прошел молодой человек в белом халате.

- Виталий Петрович,- окликнул его Никольский.- Минуточку.

Молодой человек остановился и ошалело покрутил головой.

- О, Рудольф Валентинович! Здравствуйте… К утру прибор будет готов. Это я вам обещаю.

- Вам что-нибудь нужно?

- Нет, в лаборатории есть все и в достаточном количестве.

- Ассистенты?

- Нет-нет, меня все устраивает. У меня прекрасная лаборатория. Великолепные помощники.

Никольский улыбнулся:

- В таком случае, жду вас утром в девять - тридцать с результатами.

- Все будет готово в срок, Рудольф Валентинович. Без задержек.

- Хорошо, идите,- кивнул Никольский и сделал запрос через средства внутренней связи.- Шестнадцатый – диспетчеру: соедините с оператором.

- Диспетчер понял. Соединяю.

- Шестнадцатый – оператору: чем в данный момент занимается пятьдесят девятый?

- Оператор понял: пятьдесят девятый неподвижно  сидит перед окном.

- Шестнадцатый – оператору: как давно?

- Оператор – шестнадцатому: двенадцать минут, телефонные звонки не прослушиваются, биологическая активность объекта снижена.

- Шестнадцатый – оператору: понял, отбой.

Никольский направился в свой кабинет, где до семи часов вечера работал с документацией, поступившей из технического отдела.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль в дверь постучал Говорухин.

- Заходите, Михаил Александрович. Жду вас с нетерпением,- Никольский отложил бумаги в сторону.

- Добрый вечер, Рудольф Валентинович,- Говорухин сел за стол для посетителей.

- Я так полагаю, ваши контакты расширились за последние полтора месяца. Чем вы объясните срыв операции?

- Рудольф Валентинович, это не срыв. Это возможность обыграть противника на его поле,- уверенно ответил Говорухин.- Мало того, это возможность обыграть его по его собственным правилам.

- Любопытно. Продолжайте, Михаил Александрович.

Через полчаса Говорухин вышел из кабинета Никольского. Мгновение размышлял, глядя на секретаря шефа с таким видом, словно видел его впервые.

-  Что-то произошло?- Вежливо осведомился тот.

- Конечно,- в тон ему ответил Михаил.- Но шеф наш умница необыкновенный, вы не находите?

- Согласен с вами,- уже не столь уверенно ответил секретарь.

Говорухин кивнул ему и стремительно вышел из приемной.

Никольский проследил из окна кабинета, как он трусцой пробежал по дорожке до своего корпуса, потоптался на крыльце, открывая дверь электронным ключом.

- Шестнадцатый – диспетчеру,- вновь связался Никольский через средства внутренней связи с пультом диспетчера.- Соедините меня с оператором.

- Диспетчер понял: соединяю.

- Шестнадцатый – оператору: удвоить наблюдение за пятьдесят девятым.

- Оператор – шестнадцатому: понял, приказ выполняю…

Это видение накатывало из тех времен, память о которых он тщетно изводил в небытие. Ему снилось, что бог сделал его рыбой. То ли осетром, то ли стерлядью. Сделал его здоровенной рыбиной, затаившейся в тростнике у берега.

Вода вокруг была теплой и немного мутной от поднятого течением песка. Он чувствовал, как висит в теплой воде, слегка пошевеливая мощными плавниками. И ощущает мир своим сильным и гибким, уплощенным телом. Слышит, как вдалеке прошла моторная лодка, а рядом осторожно скользит, поскрипывая уключинами, плоскодонка с двумя заросшими недельной бородой браконьерами, и как будто увидел в ногах одного из них наточенную острогу. И еще он слышал, как по берегу к тому месту, где он сыто затаился, приближается топот человеческих ног. А потом своим рыбьим, развернутым во все стороны зрением увидел людей. Сделал несколько мощных плавных движений, и медленно уплыл на глубину, где течение было сильней, где можно без помех дрейфовать в упругих, теплых потоках…

Виктор вздрогнул и очнулся от оглушающей полудремы. Несколько мгновений лежал, не слушая даже, а осязая мир вокруг себя всем телом, словно создатель на самом деле даровал ему способности рыб. В этот миг он знал, что происходит в соседних номерах, видел несущиеся по дороге возле гостиницы автомобили и прохожих на тротуарах. Но уже через секунду все это стало угасать и забываться как сон. А еще через мгновение он  прочно забыл и видение, и оглушающую полудрему, и людей на улице…

Он натужно откашлялся, сел на кровати и с силой растер лицо.

Нет, он все-таки помнил, как смотрел из воды на подошедших к кромке берега людей. Их очертания были размыты, невозможно было различить лица, но можно было понять, что на берегу стоят двое мужчин и женщина. Из этих странных видений Виктор помнил только их присутствие и всегда чувствовал недосказанность, и еще что-то, словно, кто-то подталкивал его к разгадке тайны.

На плотно задернутых шторах лежали солнечные пятна. Виктор машинально посмотрел на часы и снова лег. В номере было так тихо, что его тут же начал обволакивать сон.