- Всего доброго.

Вербицкая постояла возле окна, проводила его задумчивым взглядом. Она не спешила делать выводы. Этому ее научил отец. Пройдут долгие годы, прежде чем поймешь, кто живет и работает рядом с тобой, не раз говорил он. А то, что принято называть мнением только мешает объективному восприятию окружающих. Люди непредсказуемы и непостоянны, твердил ей отец. Доверяй только тем, кто знает себе цену. Этот посетитель показался ей именно таким человеком. Зрелым и знающим себе цену. Ей на самом деле нужен был помощник: молодой, опытный, решительный. Кандидатур очковтирателей и подхалимов на самом деле хватало – в этом ее посетитель не ошибся. Но такие помощники ей даром не были нужны. В конце концов, она решила навести справки у Беляева.

А Лосик тем временем неторопливо шел по тротуару. Было тепло и безветренно, в кронах деревьев галдели воробьи. Лосик не спеша шел через дворы, пересекал скверы и уже машинально отмечал то, что открыто для наметанного глаза. Вот в этом сквере вечерами собирается разбитная компания, везде раскиданы упаковки от презервативов и остатки выкуренных "косяков". А на первом этаже старого панельного общежития, расположился притон – городской "гадюшник", в котором кого только не встретишь вечерами, и забулдыг, и наркоманов, и бригаду слесарей-ремонтников, получивших аванс, и педерастов, и шлюх. А вот в этом подвале живут дети.

Лосик осторожно, опасаясь спугнуть пригревшихся на солнце оборванцев, подошел к трущобного вида двухэтажке.

- Привет, бандюги!

Беспризорники не то чтобы встрепенулись, но головами завертели во все стороны. Они были похожи на зверят. Если подкрадешься к ним незаметно, не спугнешь, то погладишь по мягкой шерстке, а испугаешь – прыснут в траву и кусты, разбегутся в разные стороны, рядом пройдешь не заметишь.

- Здрасьте,- откликнулось два-три голоса. Остальные к появлению Лосика остались безучастны.

Лосик присел рядом с ними на корточки. В разговор вступать не спешил, дал им время рассмотреть себя получше.

- Фема-борода здесь живет?

- Вроде нет,- протянул самый разговорчивый.- Здесь Катька-вертолет, Камаз, Сивуха живут. Багорик иногда приходит.

- Чё ты разбделся?!- Одернул его старший в ватаге.

- Не, он не мент,- снова протянул разговорчивый.- Я его с Кокандом на базаре видел.

- Чё ты "гонишь"?! Коканд и есть мент!

Лосик улыбнулся, слушая их ленивое препирательство.

- Держите, пацаны! Вот вам стольник. Да, не гавкайте друг на друга. Не мент я,- Лосик протянул разговорчивому сотенную.- Поешьте.

Они разом уставились на него и все с недоверием. Если схватят деньги и убегут, тогда все, так и будут бегать при каждой встрече. Если, нет, запомнят, –  можно будет навещать изредка, подкармливать, приручать, и узнавать то, что ни в одной оперативной сводке не узнаешь.

Лосик слышал, как шушукаются за его спиной:

- Чё это он?!

- Может это, дурак какой-то…

- Пошли отсюда. Камаз вон из окна "подсекает"…

Лосик представил, как они теперь уже злобно таращатся на бородатую, испитую образину в окне второго этажа, и спрятал улыбку. Он шел, не оборачиваясь, чтобы не испортить произведенное впечатление.

Сколько опасностей, сколько зла и искушений их окружает. Как трудно, почти невозможно стать им людьми, изо дня в день наблюдая скотский образ человека: изворотливого лгуна, преступника, опустившегося пьяницы. Когда в стае, но одинок, голоден и не знаешь родительской ласки. Когда отец с матерью становятся хуже врагов, и от них тоже не жди пощады…

Лосик остановился посреди людного двора и с ненавистью посмотрел вдаль. Кто ответит за их страдания? Он перевел дыхание. Наверно, со стороны он был похож на наркомана. Прохожие обходили его стороной, многие оглядывались с опаской. Он перешел через дорогу и сел на скамью в тени деревьев. Вынул из кармана бумажник и пересчитал наличность. Сейчас после схлынувшей волны раздражения ему захотелось устроить в своей семье маленький праздник. Захотелось немного развеяться, отвлечься от навалившихся проблем.

Ему шел двадцать второй год, но начиная с десяти лет, каждый последующий год его жизни стоил пяти лет рядового человека и гражданина, воспитанного в благополучной семье, получившего образование и воспитание, каждый день видевшего перед собой примеры привычного для нормальных людей поведения. Иногда Лосик чувствовал себя стариком. Это пугало его настолько, что он, давно забывший о страхе, испытывал душевное смятение, и как любой сильный человек пытался справиться с этим страхом в одиночку. Возможно длительные утренние пробежки были только попыткой убежать от самого себя в те часы, когда мир еще спал, когда Лосик оставался наедине со страхом.

Он поднялся со скамьи и пошел домой. По дороге купил фрукты и сладости, пиво с копченой рыбой. Он не пропустил ни одного магазина и киоска, в каждом прикупая какую-нибудь мелочь. И с каждой новой покупкой его настроение улучшалось. Только одного он не заметил в то утро – молодого чернявого парнишку, неотступно следовавшего за ним.

Через два дня он снова встретился с Вербицкой.

- Я разговаривала о вас с Беляевым,- сказала она.- Неужели все это правда?

- Это вся правда,- без улыбки ответил Лосик.- Вы решили взять меня на работу?

- Да, но только с испытательным сроком. Вы умеете пользоваться компьютером?

- Умею. Знаю машинопись, есть права на вождение автомобилем.

- Документы у вас с собой?

Времени было около одиннадцати утра. После выполнения необходимых при трудоустройстве формальностей, они вернулись в кабинет. Вербицкая включила чайник, поставила на стол две керамические кружки, пачку затяжного печенья и чай в пакетиках.

- К двенадцати нужно подъехать к заводу "Металлист", забрать председателя профкома. Съездим в летний лагерь "Родничок". Лагерь сдали в эксплуатацию неделю назад, уже был заезд, но кое-какие недоделки, конечно, остались. Проверим, как заводское начальство держит слово.

Пока она говорила все это, успел закипеть чайник.

- Давай перейдем на "ты",- неожиданно предложила Вербицкая.- В официальной обстановке величать друг друга по имени-отчеству это одно, а в общении между собой можно отбросить формальности. Мы люди одного поколения и, возможно, будем работать не один год…

- Я согласен,- кивнул Лосик.

Пока в кружках настаивался чай, Вербицкая вкратце изложила круг его обязанностей.

- Беляев рассказал мне о твоих планах устроить фестиваль молодежной культуры,- она пододвинула к Лосику сахар.- Интересно было бы услышать из первых уст.

- Это скорей мечта чем четкий план. Хотя мечта вполне осуществимая. В Москве делается все, чтобы подрастающее поколение не чувствовало себя ущербным. Но все это, и телепередачи, и творческие конкурсы выглядят искусственными, даже ненастоящими. Многим и многим из тех кто обладает талантом до Москвы не добраться, особенно в детстве и юности. А ведь кроме Твери, Воронежа и Курска, есть еще Зауралье, Поволжье, Урал, Сибирь и Дальний Восток. Все то, что называется провинцией. А до нас ближе, чем до Москвы, и мы не такие спесивые, в отличие от столичных господ.

Вербицкая слушала его с полуулыбкой. Ей всегда нравились люди, мечты и цели которых не ограничивались меркантильным набором преуспевшего в жизни человека: квартира, машина, дача, и желательно все это в двух комплектах.

Она взглянула на часы.

- Вадим, все это очень интересно и хорошо, но нам пора. Иначе Парамонов найдет себе занятие увлекательней.

Председатель профсоюза завода "Металлист" Илья Степанович Парамонов оказался приземистым шестидесятилетним человеком. От входной двери профкома до их машины, стоявшей на обочине в десяти метрах от него, Парамонов добирался ровно семь минут. После энергичных переговоров с группой рабочих его несколько раз перехватывали на полпути к машине и отводили в сторону.