День они провели, не выходя из дому. А начиная с полудня жара только усилилась. Стало душно, все говорило о близости грозы. Около семи часов вечера потянуло с запада свежестью и прохладой, зарокотал в отдалении гром, и в воздухе сгустилось электричество. Птицы так стремительно расчерчивали небо, словно не находили себе места.

Говорухин стоял возле окна. Со второго этажа он видел край грозового вала над горизонтом. Глядя на приближение грозы, он вспомнил, как несколько лет назад над далеким городом тоже бушевали яростные грозы, а его жизнь ломалась под ударами судьбы. Неистовая темноглазая стихия налетала на город, впиваясь молниями в громоотводы, раскалывая громовыми раскатами небеса. Но тогда он чувствовал себя свободным и сильным, в то время он еще волен был поступать, как хотел этого. И отголосок тех лет, словно донесся сквозь толщу времени. И Говорухин улыбнулся грозе как старой знакомой.

На мгновение все стихло. Листья на деревьях опали, закрылись бутоны цветов и птицы вернулись в гнезда. Это было похоже на вдох. Неистовый рычащий зверь замер на секунду, чтобы набраться сил, вздыбил короткую шерсть на загривке, и ударил лапой…

Первые тяжелые капли забарабанили по пыльным дорожкам и крышам, ветви деревьев качнулись. Листья затрепетали под ураганными порывами ветра. Над головой сверкнуло, треснул громовой разряд и ударил ливень. В доме сразу стало темно. Данилка расплакался. Киселев тоже подошел к окну. Но на разгулявшуюся стихию он смотрел как на источник зла. Ян прошел на кухню. Он смотрел не на грозу, а в лес за забором. Была еще вероятность того, что противник откроет себя. Ян даже встал на табурет возле окна, чтобы расширить обзор.

Тугие струи дождя прибили листву и траву. По ту сторону забора стремительно пронеслась взъерошенная, перепуганная собака. Дорога мгновенно превратилась в бурный поток. В небе непрерывно рокотало, сверкали ветвистые молнии. Через минуту ливень превратился в сплошную призрачную стену, в которой иногда появлялись окна в незнакомый мир: то сад мелькнет, то машина с включенными фарами, медленно ползущая по дороге.

Данилка перестал плакать, близость родителей успокоила его. Лежал у Лены на руках, уткнувшись в материнскую грудь.

- У меня мама очень сильно грозы боится,- сказала Лена. Она вспоминала об этом всякий раз, когда за окном сверкало и гремело.- Она скрывала это от нас. Но мы с братом все равно догадывались. Поэтому ни он, ни я грозы не боимся. Мы всегда хотели защитить маму… Чем ты занимался, Федор?

Он усмехнулся:

- Слушал и смотрел по сторонам, иногда помогал людям. Всего-то… Странно, да?..

- Да,- кивнула Лена.- Очень… Я боюсь за тебя. Теперь все изменится, да?

- Все будет хорошо,- Федор обнял ее и сделал это как нельзя более кстати. В небе над головой оглушительно щелкнуло. Наверно, молния вонзилась в вековую ель за забором, и раскатисто загрохотал гром.- Все будет хорошо,- повторил Федор.- Я верю в это.

Через час гроза ушла на восток. От дневной жары не осталось и следа. Над землей дрожал холодный тяжелый туман. Было около восьми часов вечера. Но казалось, что уже зашло солнце, так сумеречно стало за окном.

- Жуть какая,- улыбался Говорухин.- Такие светопреставления всегда нагоняют на меня тоску.

Они снова собрались внизу, не было только Лены.

- Надо бы перекусить,- заметил Федор.- У меня от этих светопреставлений жуткий голод просыпается.

- Без меня,- Киселев поправил перед зеркалом галстук.- Кстати, я уже поручил помощнику разместить объявления об исчезновении Федора.

- Спасибо, Валера,- Верхошатцев пожал ему руку.

- Ночью мы появимся,- в свою очередь предупредил Киселева Михаил.

- Будем ждать,- кивнул тот, подхватил кейс и вышел из дома.

- Давайте, все-таки перекусим,- Федор принес с кухни снедь и бутылку "Столичной".- Не знаю как Ян, а ты наверняка не откажешься от рюмки-другой.

- Не откажусь,- Говорухин уже нарезал хлеб и ветчину.- Я, знаешь ли, стрессы только народными средствами снимаю.

Федор разлил водку по стопкам, мысленно помянул товарищей и выпил.

- Дело за малым,- тем временем говорил Михаил.- Ночью устроим возле машины возню. По дороге заглянем к Нине, и вперед! Лосик нас уже ждет. Я его предупредил.

Ян невозмутимо пережевывал бутерброд. У Федора вдруг снова мелькнула совершенно бредовая мысль о том, что бывший телохранитель Говорухина и не человек вовсе, а собака какой-то новой породы с экстерьером псевдочеловека.

- Что ты головой мотаешь?- Осведомился Михаил.

- Это я о своем,- усмехнулся Федор.- Честно говоря, не думал, что когда-нибудь увижу вас снова.

- Рад?- Говорухин потянулся к бутылке.

- Даже не смотря на обстоятельства.

- Молодец. Потому что жизнь продолжается! Временами кажется вот и все, нет больше сил, нет желания жить, и уже незачем жить. Но это всего лишь миг слабости…

- Старик тебя знал,-  неожиданно перебил его Федор.

- Твой командир?

- Да. Он называл тебя Хамелеоном.

- Попал в "яблочко",- хмыкнул Говорухин.- Я уже сам забыл, как выглядел раньше.

- Не дай бог,- покачал головой Федор.

Говорухин посмотрел на него и расхохотался:

- И все же я считаю тебя братом! Не могу я стоять в стороне, когда брата убивают.

- Спасибо,- Федор улыбнулся.

И Михаил улыбнулся ему в ответ. Улыбка у него осталась прежней. Только улыбка и глаза.

- Ты наверно заговоренный,- сказал Федор.

Услышав это, Ян пристально посмотрел на него и снова принялся за сок. Говорухин усмехнулся:

- Хорошо бы так. Но иногда мне становится страшно. Это как в кино: человек умирает, но какое-то время еще видит, что происходит на земле… А тот, кто с того света вернулся, уже по-другому смотрит на мир. То, что кажется мелочами на самом деле очень важно. Я не могу объяснить многое… Как будто бог подержал меня за руку и позволил жить дальше. Вот только не объяснил зачем.

Михаил замолчал. Федор откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, он уже думал о своем. Говорухин снова заговорил, но он уже не слышал его. Забылся в призрачном сновидении.

Дверцами и багажником машины Ян хлопал так долго и старательно, так бесцельно ходил по саду и перед домом, что у тех, кто мог за ним наблюдать, наверняка сложилось впечатление, что у Верхошатцевых орудует бригада чистильщиков.

- Помнишь, как гримироваться?- Говорил тем временем Михаил Федору.- Вот парик. Приведем тебя в соответствие с паспортными данными… Очень хорошо,- сказал он через несколько минут, когда маскировка была закончена.- Лена, не переживай, не плачь. Обещать не буду. Но жить вы будете долго и счастливо. Давай договоримся так: все что касается тебя и Федора отныне только через меня, Яна и Лосика. Кто бы ни приехал к тебе, какими бы документами не трепал – не верь. Пока все не утрясется, Ян будет жить с вами. Парень он неприметный, но лучшей защиты не придумаешь… Не плачь, мать. Все устаканится! Ладно, оставлю вас наедине,- он вышел из комнаты.

- С Валерой я все обсудил. Деньги с моего счета переведешь на свой, он в этом поможет. После того как все образуется, машину и дом продай. Киселев тебе и в этом поможет…- Федор осекся и притянул ее к себе:- Не плачь! Скоро мы будем вместе.

- Федя,- Лена уже рыдала навзрыд.- Только не умирай…

- Ну что ты?! Выбрось это из головы!

- Я люблю тебя…

Расстались они в спальне у малыша.

- Не провожай меня,- попросил Федор жену.- И не смотри вслед, хорошо? Помни, милая, скоро мы будем вместе.- Он поцеловал ее и стремительно вышел из комнаты.

Ян ждал в передней. И Федор понял, что за время их знакомства этот непостижимый человек впервые заговорит с ним.

- Твое,- Ян протянул ему три деформированные пули и маску с его лицом.

Федор сжал их в кулаке.

- По гроб должен тебе,- он протянул для пожатия руку.- Только на тебя надежда, друг. Семья – это все, что у меня есть.