Вскоре пришли бандиты, много бандитов. Парень и остальные мечтавшие о фермерской жизни забаррикадировались. Оружия у них было немного, так несколько охотничьих ружей. Бандиты привезли несколько бочек с горючим и подожгли их дома. Им пришлось выйти. Всех забрали в рабство, казнив при этом тех, кто казался слишком опасным. В общей неразберихе пожара скрыться удалось только этому парню.

Именно поэтому лидеры санатория заявили, что Ане и Кириллу придется остаться в санатории. Никто из здешних обитателей не хотел, чтобы однажды Велес заявился сюда и сделал то, что сделал с той деревней.

— Мы с Николаем Федоровичем пытаемся переубедить Бычкова и его команду, — сказала Аня.

— Бычков — это тот, что на сцене в центре сидел?

— Да. У нас тут вроде как небольшое разделение. Бычков во время катастрофы в этом санатории отдыхал и во время первого сезона дождей приобрел здесь власть и хорошую поддержку среди выживших. Но примерно половина тех, кто здесь живет, пришли сюда, как Николай Федорович и я, уже после первой зимы. Поэтому не все согласны с решением Бычкова избегать контакта с вашей общиной и запереть тебя здесь. Может быть, общими усилиями мы сможем переубедить Бычкова.

— И каковы шансы?

— Плохие. Конечно, никто не в восторге, что тебя сюда пришлось посадить, но все боятся оказаться на месте сожженной деревни.

— Понятно. Значит, шансов никаких.

— Да, но мы все равно будем пытаться. Может, удастся хотя бы изменить отношение к тебе. Николай Федорович говорит, что Бычков и половина нашего санатория видят в тебе дверь, за которой притаились и ждут Велес и его банда, готовые перестрелять и спалить все, что движется.

— Понятно. В общем, все совсем плохо.

— Да.

Аня придвинулась к Кириллу ближе и обняла его. Кирилл положил голову Ане на плечо и устремил взгляд в пустоту. Вот оно как получилось. Реальность преподнесла очередной сюрприз. Только теперь можно не отделаться лишь шишкой на голове.

День прошел невыразимо скучно, а к вечеру настроение стало хуже некуда. Три раза его покормили, а после заката принесли горячий чай и булочку с начинкой из каких-то сладких лесных ягод. Пару раз в гости снова приходила Аня. Усатый дядька, друг Николая Федоровича, каждый раз пускал ее несмотря на запрет Бычкова.

Кирилл выпил чай и съел булочку. Потушил керосиновую лампу и, сев на стул возле окна, долго смотрел на улицу. Была видна большая часть санаторного комплекса. По дорожкам изредка проходили люди. В редких окнах одноэтажным домиков горел слабый дрожащий свет. Это, видимо, горели керосинки или свечки. В окнах же многоэтажных корпусов то тут, то там горел тусклый, но устойчивый свет. В этих корпусах была налажена подача электричества.

Этот санаторий — уютное безопасное место. Кирилл понимал, почему Бычков так поступил. По сравнению с городом, где Кирилл жил до отъезда с дядей Мишей, это место было практически раем. Дядя Миша как раз и хотел создать что-то подобное. Только открытое для других людей. Но эта открытость обернулась тем, что первыми пришли плохие люди.

Вот еще одна возможность думать и выбирать. Когда-то Кириллу пришлось выбирать между тупиковой, но знакомой жизнью в городе, и неизвестной, но заключающей в себе возможности роста жизнью в поселке. Кирилл пусть и не совсем осознанно и во многом под воздействием сложившихся обстоятельств выбрал путь, где жизнь и будущее зависели от его целей и его действий.

Теперь же Кирилл вновь видел два варианта жизни. О выборе тут речь не шла. Но если бы возможность выбора была, то какой вариант лучше? Жизнь, открытая для взаимодействий с незнакомым миром и чужими людьми, и потому таящая в себе опасность? Или жизнь, закрытая, отделенная защитной стеной, безопасная, но ограниченная и сосредоточенная сама на себе?

Свет в зданиях почти везде потух, и санаторий был погружен в темноту. В звездном свете были видны лишь черные силуэты зданий и окружающих это место сосен, да редкие бледно-желтые квадраты окон.

Не включая свет, Кирилл разделся и залез в кровать. В груди что-то тихонько и настойчиво сжималось и разжималось, и казалось, будто где-то глубоко внутри одиноко звенит потревоженная струна.

Кто-то тряс его за плечо. Кирилл проснулся. Было темно. Зачем Аркаша решил разбудить его ночью? Что-то случилось? Черт, я же в санатории, здесь нет Аркаши.

— Кирилл, — позвал его незнакомый мужской голос. — Кирилл, просыпайся.

— Я не сплю.

— Это Николай Федорович, отец Светы.

— Да?

— Кирилл, вставай, одевайся. Я выведу тебя отсюда.

— В смысле? — на Кирилла накатила неожиданная надежда.

— Бычков уперся. До весны тебя точно никто не отпустит. А начнется сезон дождей уже и сам не захочешь убегать. Так что лучше сегодняшней ночи нет и не будет времени, чтобы тебе уйти отсюда. Завтра-послезавтра Бычков на беседу тебя позовет, а там может и охрану надумает усилить. Вот мы и решили тебя сегодня отсюда вывести, Аня с полчаса назад уже ушла и будет тебя ждать за пределами санатория. Я тебя к ней отведу.

Что-то внутри Кирилла екнуло. Его выведут из санатория, и Кирилл станет свободным. Тебя поведут в темноте, по лесу неизвестно куда. Это может быть ловушкой. Останься лучше здесь, в тепле и безопасности.

— Зачем это вам? — спросил Кирилл.

— Ну во-первых, потому что я не согласен с Бычковым. Посадив тебя под замок, мы стали похожи на того же Велеса. А во-вторых, и это главное, у вас находится моя дочь, и я не хочу, чтобы с ней случилось что-то, если с тобой здесь произойдет нехорошее. Испуганные люди способны на очень плохие поступки. А все здесь сейчас очень напуганы. И я не хочу, чтобы из-за этого пострадала моя дочь. Вставай, одевайся. Всем будет только лучше, если ты отсюда исчезнешь.

При последней фразе Кирилл напрягся, но выбора похоже не было.

— А почему Аня днем мне ничего не сказала?

— Мы это придумали, уже ночью, как стемнело.

Спросить больше было нечего, нужно было решать. В темноте Кирилл нашел свою одежду и стал одеваться. Когда он был готов, вдвоем они вышли из комнаты. В соседнем помещении при тусклом свете свечи сидел и сам с собой играл в шахматы тот усатый дядька, что днем отнесся к Кириллу с теплом. Он лишь бросил мимолетный взгляд на Кирилла, легко улыбнулся себе в усы и продолжил обдумывать очередной ход.

Николай Федорович повел Кирилла на улицу. Когда Кирилл проходил мимо своего сторожа, то почти шепотом произнес:

— Спасибо.

Усатый дядька, не отрывая глаз от доски, еле заметно кивнул. Можно было лишь догадываться, как Бычков его накажет за такое дежурство.

Они вышли из домика, и прохладный ночной воздух вмиг закружил голову Кирилла. После душного помещения свежесть и ароматы пьянили.

Николай Федорович потянул Кирилла за рукав, и они пошли в сторону возвышавшейся частоколом громады соснового леса.

Они шли в темноте. По лесу пробирались уже минут пятнадцать. Почти ничего не было видно, и приходилось постоянно держать руку перед собой, чтобы случайная ветка не попала в глаза.

С каждой новой минутой и каждым новым шагом вся затея переставала казаться такой уж хорошей. Кирилл видел Николая Федоровича лишь издалека в актовом зале и мельком при свете свечи, когда они выходили из домика. Кирилл абсолютно не знал своего сопровождающего. Знал лишь то немногое, что рассказывала Аня. А уж о его действительных планах и целях Кирилл мог только гадать. И самое главное — было неизвестно туда ли Николай Федорович его ведет, куда сказал.

С каждым пройденным в неведомом направлении по ночному лесу шагом в голове Кирилла росли сомнения, действительно ли его ведут на свободу. «Всем будет только лучше, если ты отсюда исчезнешь». Последняя фраза произнесенная Николаем Федоровичем. Только сейчас она прозвучала в голове Кирилла совсем по-другому. И смысл имела другой. Совсем другой.

— Осторожно, сейчас будет спуск в небольшую канаву, — вполголоса сказал Николай Федорович. — Канаву пройдем, а там до поляны, где нас Аня ждет, уже совсем рукой подать.