Федотка выручил — принялся учить всех подряд гимнастике, показывая разные хитрые движения, и народ к нему потянулся. Кто-то тщился встать на голову, кто-то пробовал сделать «мостик». Соревновались в приседаниях на одной ноге или количестве отжиманий. Казаки похвалялись приемами, что использовали в своих тренировках, у стрельцов было чем похвастаться. Люди потели и спадали с тела на скудных харчах. Бояре постоянно просили позволить им сделать вылазку, но Гриша им этого не позволял категорически. Количество разведчиков, рассылаемых из лагеря, оставалось минимальным.

Подростки из молодой казачьей поросли ходили без оружия в простой крестьянской одежде и босиком, чтобы ни при каких обстоятельствах не насторожить оккупантов. Собственно, решали они очень простую задачу — надо было укараулить, когда очередной полк отправится к заливу для погрузки на корабль, а потом уже сам царевич отправлял через рыбаков весточку своему брату, чтобы тот поджидал транспорт с войсками.

Как и где его топить — этого опытному военному моряку подсказывать не требовалось — знает он здешние воды. А то, что предыдущий корабль пропал, так это случается. В море всякое бывает. После бесследного исчезновения первого судна обеспокоенности у сельджуков не возникло. Бой прошел посреди чистого моря и без свидетелей, к тому же никто в тот раз не ушёл и ничего никому рассказать не мог. А вот второй транспорт топили артиллерией и грохот канонады слышали многие — Никита подтянул два фрегата и бомбардировал зафрахтованный Аскер-эфенди тугальский галиот, потому что подкрасться к нему под покровом ночи на этот раз не получилось — дул ровный ветер и ночное светило оказалось на небосклоне не вовремя. Да и перехватить это судно смогли в узком месте почти на подходе к порту назначения.

Гриша снова корпел над картой и пытался сообразить — как теперь станет действовать неприятельский командующий. Однако долго терзаться не пришлось — еще один полк, до этого размещавшийся по трём усадьбам, походным маршем проследовал к заливу и ушел на сельджукских галерах, что как раз сопровождали до Ендрика посланника самого султана.

Аскер-эфенди дождался-таки высочайшего выражения удовольствия и фирмана, согласно которому завоёванная земля даровалась победителю — ему. Ну и сам этот победитель со своим корпусом настойчиво приглашался туда, где сейчас имеется острая нужда в свежих войсках.

Рысский флот устроил этой эскадре горячую встречу где-то в Наветренных Проливах, при этом и произошло одно из крупнейших морских сражений этой войны — обе стороны понесли большие потери и приписали победу, естественно, каждый себе. Вести, дошедшие до царевича, были отрывочны и не изобиловали подробностями. Для него важно, что на острове осталось всего-то сотни три неприятельских солдат, расквартированных в крепости, защищающей вход в залив. Из этого гарнизона высылаются малочисленные патрули по всему острову, и выставляются заставы там, где пересекаются дороги. А мест таких — два. Вот эти патрули казаки и уничтожили, как только корабли, увозящие строевые части, скрылись за горизонтом. Вслед за этим атаковали заставы и тоже перебили тех, кто не успел сдаться.

Расслабились оккупанты и позволили застигнуть себя врасплох. А главное, опять удалось сокрыть от них возобновление боевых действий на острове, что позволило «прихватить» ещё пару патрульных групп, а также смену, следующую к одному из постов. Численность сельджуков сразу сократилась на четверть. Однако коменданта не на шутку встревожила пропажа солдат, и для выяснения её причин из крепости выступил сильный отряд с конной разведкой и при двух полевых орудиях.

За ним следили издалека, стараясь не попадаться на глаза фланговым дозорам. Пару стрелецких пушек, заряженных картечью, очень хорошо замаскировали на опушке рощи. Засада получалась не так, чтобы идеальная, но если после продольного залпа по колонне навалиться из леса казаками и конными стрельцами через убранное поле, скорей всего, побегут сельджуки прямо на стрелков, что станут их поджидать в лесочке напротив. Как ни крути, но у рыссов теперь кроме внезапности ещё и численное превосходство немалое.

Всё подготовили ладом, затаились, и тут боярские дружины, засидевшиеся на застоявшихся конях, с гиком и посвистом вымчались на дорогу, атакуя вдогон хвост колонны. Пехотинцы сельджуков успели перестроиться и встретить мчащуюся на них лаву залпом, отчего часть всадников послетала с сёдел. Остальные наткнулись на частокол багинетов, замешкались, а тут рявкнули поспешно развёрнутые сельджуками орудия, и раненые лошади принялись разбегаться независимо от того, был у них кто в седле, или уже нет. Пехотинцы быстро двинулись вперёд, доканчивая холодным оружием то, что начали их пули и картечь. Всё это заняло немного времени и полностью спутало планы.

Гриша сидел на дереве, с которого просматривалось место, подготовленное к нападению. Головной дозор сельджуков только что проследовал мимо спрятанных орудий и ничего не заметил. Фланговый разъезд тоже не насторожился, пройдя вдоль опушки — кавалерия ждала команды в глубине леса и должна была подойти на рубеж атаки позднее, ведя лошадей в поводу. И тут со стороны, откуда ожидалось появление головы основной колонны, донеслись звуки боя: крики и пальба. Того, что там произошло, отсюда видно не было, но понятно, что подготовленному плану осуществиться не дано.

Трижды прокуковал кукушкой — команда на скрытный отход всем участникам затеи — слез на землю и почесал туда, где поджидали его казаки-отроки, что служили на посылках. Приказал разведать, что произошло, да только, чтобы тихо. А то, вон и головной разъезд уже поспешает на шум, и фланговые остановились и озираются по сторонам. Не надо попадаться им на глаза.

Вот и рухнул коварный план. Оккупанты не только воочию убедились в том, что рысское войско не оставило Ендрик. Они ведь и пленных взяли в этой сшибке. Из боярской конницы, что должна была навалиться на хвост колонны, когда та пройдёт мимо, из боя вышла от силы треть. Сколько-то убито, или лежат на поле ранеными. Неприятель тоже понёс потери — стреляли-то с обеих сторон. Но сельджукские артиллеристы снова оказались на высоте — не первый раз они доставляют рыссам крупные неприятности. И получается, что пушки свои они везли заряженными, как-то раньше царевичу о таком слыхивать не приходилось, хотя, что он вообще знает о пушках и делах пушкарских?!

А вот и на нашей стороне некоторый успех обозначился — увлёкшихся преследованием боярских дружин солдат подловил казачий хорунжий — его конники и верховые стрельцы, отходя по Гришиному сигналу, наехали на мародёров, занятых освобождением тел убиенных от перстней и кошелей. Взяли их на пики, не теряя темпа. И дисциплинированно продолжили отступление.

Сама колонна опять собралась и двинулась обратно в сторону города. Она тоже поредела и сделалась медлительной — много раненых оказалось на повозках, а кое-кого просто бросили стонать в поле, да и об убитых не позаботились. Кажется, страху на неприятеля нагнать удалось. Жалко, что план теперь нужно менять.

На головной дозор казаки и стрельцы наскочили всей толпой. Те и помчались наутёк к колонне, под прикрытие строящихся пехотинцев. Пушки опять навели быстро, но рыссы в атаку не пошли. Остановились поодаль, хотя и в видимости неприятеля, и ни вперёд, ни назад. Так и продолжалось стояние на месте, пока прапорщик Тыртов не подоспел с пешими подразделениями регуляров и стрельцов. Они же и орудия подкатили. Причем новые действующие лица появились с другой стороны, давая оккупантам понять, что кольцо окружения начинает смыкаться.

Некоторое время ничего не происходило — противники стояли на месте, причём сельджуки пытались перестроиться для того, чтобы отбиваться на две стороны, а рыссы не торопились попадать под картечь. Потом внезапно появилась собравшаяся и пришедшая в относительный порядок боярская конница. Осатаневшие от только что перенесённого позора дружинники сходу пошли в атаку вдоль дороги. Сельджукские пушкари задёргались, не зная, куда ещё поворачивать орудия, пехота стала сбиваться в кучу, прозвучала команда, и оружие полетело на землю. Экспедиционный отряд сдался.