Отблески огня заплясали на уставшем лице, начинающей седеть голове и ранних бороздах морщин.

— Может, скупаешься? — спросила с надеждой жена, коснувшись как можно ласковее его плеча. — Освежись, муже. — Он не ответил, будто и не было вовсе тех слов и её. Мужчина поправил боевой пояс, булаву, а потом подпёр кулаками подбородок и на мгновенье смежил веки. Хотелось не думать ни о чём и позабыть на часок-два про обязанности, просто про всё. Не услышал он и приглушённый шёпот сотника. — Не будите его. Пусть отдохнёт. — Молчаливые охранники, исполняя приказ, осторожно обходя ветки на земле, отошли от костра предупредить посторонние шумы и копошения людей.

Полсотни воинов молчаливо рассеялись и словно растворились в ночи на расстоянии в пятьдесят локтей и образовали своеобразный круг. Оршес — советник воеводы остановился на полпути к костру и подозвал сотника. — Передай по кругу — приказал он — остановиться всем, выставить дозоры. Отдых нужен всем… Ему нужен отдых — последние слова нарушил одинокий топот. Оршес поднял над собой факел и описал им круг. Топот затих. Немного погодя подошёл спешившийся верховой.

— Оршесе, как он? — как можно тише спросил плечистый, лет пятидесяти скиф.

— Он молодец Тертее. — так же тихо ответил советник — пока ты отсутствовал, он заключил договор о мире с несколькими народами. Они сами прибыли к нам.

— Как? — удивился Тертей.

— Тебя ведь не было весь день. Как там? — Оршес кивнул в южную сторону.

— В дне езды никого нет. Я проверял в трёх направлениях. Мы сумели проскользнуть незаметно, слава Папаю.

— Слава Папаю, — ответил Оршес и облегчённо вздохнул. — Мы уже начали переживать за тебя и твой отряд. Ты принёс хорошую весть Тертее, а теперь о договоре… Они приехали как официальные послы. Мы приняли их подобающе и объяснили, почему идём на север. Они ответили, что знают причину и беспокоятся сами о своих родах. Хорсил пообещал послам нашу военную помощь в случае необходимости и сказал, что мы не желаем зла их племенам. У костра был скреплён договор.

— И это за несколько часов? — У Тертея расширились глаза.

— Да, Тертее. Хорсил нашёл нужные слова и не только. Само собой наши гости не уехали без подарков, дорогих подарков. В трёх днях пути мы разобьём место нашей будущей родины. Пятьсот наших воинов станут на страже от набегов бандитов и врагов.

— Молодец! — восхищённо прошептал Тертей. — Ни я, ни ты, навряд ли так справились бы. Зиммелих не ошибся в выборе. — Тертей затряс плечи друга, но внезапно перехватил выражение лица и застыл. Он долго глядел прямо в глаза и, наконец, до него дошло. — Она жива?

— Жива Тертее, но жизнь едва теплится в ней. Пришлось забрать всё оружие и приставить усиленную охрану. Вот такие дела.

— Но как это случилось Оршесе?

— Она долго разговаривала с дочерями, а потом произнесла странную фразу «Ваш отец ранен». Совершенно случайно я оказался поблизости и успел выхватить нож из её руки. Сейчас она недвижно сидит и смотрит в пустоту. В её глазах больше не горит огонь жизни. Я думаю, что наша царица не вынесет известия о смерти Зиммелиха. Она уже сказала, что решение принято ею, и никто не вправе помешать. Накра хочет поступить так, как раньше поступали жёны царей… Сходил бы ты, Тертее, возможно она и захочет выслушать тебя. Хорсил пытался, Анта, я, но всё безрезультатно. Она приказала готовиться к погребению.

— Даже так. — помрачнел Тертей. — Я схожу к ней, прощусь, пожалуй…

— Что!? — вздрогнул Оршес. — Тыы?

— Да сколе. Моя задача выполнена и теперь я возвращаюсь в степь. Переговорю с Накрой и своей семьёй и ухожу.

— Но почему Тертее?

— Я не смогу жить здесь брате. То, что я положил много местных соплеменников меня не страшит. Я выполнил обещание, данное в Крёмнах царям, и сделал всё необходимое для безопасного отхода, а теперь пришло время выполнить давнишнее обещание.

— Какое обещание мой учитель? — Тертей и Оршес вздрогнули. За их спинами стоял Хорсил. Он так бесшумно подошёл, что оба старых воина не услышали и потому растерянно переглядывались.

— Я слышал ваш разговор — сказал Хорсил. — Я не могу тебе приказывать мой учитель, но если ты уйдёшь мне будет тяжело справляться с этой ношей. — Хорсил указал на булаву. — Эта ноша не по мне. Я не царь и не умею принимать решений, как это делал Зиммелих или Ассей, Дрон или Токсарид. Не уходи. Какие бы доводы ты не привёл Тертее, но нам предстоит тяжёлое время… придётся менять вековые привычки детей степи и я боюсь, что не смогу справиться с этим. Мне не будет хватать тебя и не только мне, а как же твоя семья, Тертее? Не уходи, я прошу.

— Ты не поймёшь меня парень. Оршес поможет тебе и не только он. Главный вещун тоже… А я? Моё место там. — Тертей показал в сторону юго-востока. Там, вся моя жизнь… Я родился в степи, в степи и умру. Умру как воин, исполнив обещание двадцати трём царям на пиру Атоная двадцать пять лет назад. Жена поймёт меня, а дети… — он тяжело вздохнул — поймут и они со временем, а тебе, Хорсиле, сын каменотёса, ну, чем я смогу помочь. Я — воин, а не советник. Ты вон сумел заключить договор, а я бы ввязался в драку и убил… впрочем, хватит болтовни. Я никогда так много не говорил. С собой я возьму пару запасных лошадей, а сейчас я к Накре.

— Пусть будет, так как ты хочешь Тертее. Я понимаю тебя, а сейчас прошу об одном… перед уходом посидим вместе у костра. Я буду ждать тебя. Бери все, что сочтёшь нужным.

— Приду — ответил Тертей и решительно повернулся. Скоро его фигура растаяла среди деревьев леса. Хорсил долго смотрел вслед. Слёз он не скрывал. — Оршесе — попросил он — пойдём к костру и пусть соберутся все сотники. Тертея проведём достойно, как великого воина и человека. Распорядись.

Оршес кивнул и Хорсил остался один. Он шёл к костру, а думы не давали покоя. Он вспоминал все подробности того дня, когда царь Зиммелих в присутствии Ассея и других царей вручил ему булаву и приказал вести остатки народа сколотов в северные земли…

Священное место народа сколотов, или как называли этот народ греки — скифов заполонили бесчисленные и непрестанно прибывающие со всех земель, роды. Никто не разговаривал. На километры вокруг застыла гнетущая и тяжёлая тишина, изредка нарушаемая тихим ржанием лошадей и скрипом всё прибывающих и прибывающих возов и кибиток. По обе стороны узкой ленты речушки, которую мы сегодня называем *Коротыш,* застыли в ожидании решения своих царей подданные. Не светились радостью глаза сколотов, да и нечему радоваться. Многотысячный народ застыл в ожидании царя всех скифов. А он всё не появлялся из шатра, ни он, ни его жена. Люди тревожно перешёптывались… Из немногих и тихих разговоров можно понять одно слово — сарматы!

Неделю назад несметные полчища врагов форсировали Тану, разрушили до основания Торжище и истребили приграничные племена, не щадя никого, на своём пути.

У выхода скальных образований, срединного места, откуда в южную сторону уходит едва заметный на землях царя Ассея гранитный коридор-выступ — предтеча и начало главного кавказского хребта, а на северо-запад, проходящий в глубине евразийского континента стык — к Карпатам, Татрам и Альпам, собрался «Круг» совета скифских племён. Высокого росту, хмурый бородач с проседью и плотно сжатыми губами, царь всех скифов — Зиммелих, вышел наконец из шатра с Накрой. Он мрачно кивнул главному вещуну, старику лет шестидесяти и уверенной поступью вошёл в Круг. Цари и тысяченачальники поднялись и низко поклонились. Зиммелих склонил в ответ голову и направился к своему законному месту. Вещун воздел руки к небу, у священного камня — изваяния царя Атея и запел.

Накра не отрывалась от мужа. По правую руку Зиммелиха сидел, подобрав под себя ноги, царь Меотиды. Ассей невидяще окидывал море людей. Иногда он поворачивал голову к брату и молчал. Говорить не о чём. Асей и не только он поняли, — царь всех скифов принял решение и оно неизменно. Старейшины родов и цари ещё не знали того, что было известно Ассею. По большому счёту решение далось нелегко. В первый раз за своё царствование Ассей не согласился с братом, но, поразмыслив, решил, что обязан подчиниться, дабы не вызывать ропота. Происходящие события в полной мере, понимали всего два человека: он и Зиммелих.