Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Так чего же ты сразу не сказал мне старый пень! — почти закричал он. Старик ухмыльнулся. Сатир подал знак слуге и тот, взвалил охающего старика и усадил в седло. Исаак незаметно посмотрел на сына Перисада. Первый акт пантикапейской пьесы был сыгран безукоризненно блестяще и не уступил бы лучшим постановкам в Афинах. В толпе зевак началось перешёптывание. — Бен — Ата снова всех обскакал, хотя и не ездит на лошади — услышал он слова зевак и откровенный хохот скифов. Чтобы скрыть свою маленькую радость и победу, он спрятал в бороду улыбку и притворно заохал.

Агасару со скифами и Сатиру уже налили по второму килику, когда показался знатный гость. Архон извинился за отсутствие. — Я натёр колено Исааку. Ему нужно полежать. — Сатир закивал в ответ, едва не расплескав вино. Он оценивающе посмотрел на греческого целителя и властно пригласил за стол. — Я послал слугу — сообщил он Архону — к отцу с известием о тебе врач, — а потом поднялся и собственноручно налил Архону. Грек покачал головой. — Вообще-то я не употребляю вина, разве что пригубить. Сатир поднял килик, а вслед — Агасар и остальные. — Я слышал о тебе Архон. Говорят — Эсихора, жена царя Ольвии была рядом с царством мёртвых, в Аиде, а ты поставил её на ноги. — Архон засмеялся. — Это придумывают, Сатире. Я не всесильный, но сделал всё, что в моих скромных возможностях и силах, чтобы помочь Эсихоре, а царю Боспора — славному владыку и воину желаю выздоровления. Потому и предлагаю выпить за здоровье Перисада! — Сатиру понравилась речь, и он высоко поднял килик. — За здоровье моего отца и за твою удачу в лечении Архон!

Фиванец подошёл тихо и незаметно. Он наклонился и зашептал в ухо Архону: — Я выполнил то, что ты велел господин. Слуга Магиры, тот, что был в Отльвии, угощал сегодня на рынке меня вином и долго расспрашивал о тебе. Я притворился пьяным и выложил ему всё, что ты велел. — Архон закивал головой, боковым зрением чувствуя подозрительный взгляд царя таврийских скифов. — Да, мой раб. Я понял тебя — сказал он нарочито громко. — Колено и должно печь. Если Исааку сильно больно, смажь финиковым маслом. — Не успел он закончить, как к столу подошла взволнованная жена Исаака и распорядитель хозяйства. Распорядитель поклонился Сатиру и Агасару. — Я не хотел тревожить хозяина. — Сатир прищурился. Нехорошее чувство промелькнуло в душе. — Что случилось, раб? — Распорядитель быстро затараторил: — Там стучат с требованием открыть ворота… Я открыл. — Закончить ему он не удалось. В дворик для гостей вошли двое богато одетых и вооружённых дорогим оружием, людей. Сатир нахмурился. Он узнал пришедших. Это были слуги Сантора и Магиры. Воины Сатира и царя Агасара, завидев нежданных гостей, стушевались и подозрительно косясь на оружие гостей, умолкли, чем и воспользовался Сатир: — Кто разрешил войти, рабы! — рявкнул он. Прибывшие, неохотно поклонились и Сатиру и Агасару: — Простите нас, но мы не могли знать, что сын нашего царя и царь таврийских скифов находятся здесь. — Сатир удовлетворённо кивнул — продолжайте рабы, — сделав сильное ударение на слове «рабы». Прибывшие вновь поклонились. И хотя их лиц видно не было, Сатир догадался: их поклон притворный, чтобы скрыть истинные чувства. Тот, кто постарше, торжественно произнёс: — Мы здесь по приказу царя Перисада, его сына Сантора и его супруги Магиры. — После такого выпада у Сатира на скулах заиграли желваки. Он и Агасар переглянулись, а прибывшие, продолжили. — Сегодня вечером, за известным врачом Архоном, прибудет повозка сына Перисада — Сантора и сын царя — Нритан. Слухи о прибытии известного врача и искусного целителя достигли ушей нашего царя от преданной жены Сантора, Магиры. Наш царь распорядился созвать самых уважаемых людей города и врачевателя Архона на званый вечер. Приглашается также хозяин дома — всеми уважаемый Исаак Бен — Ата. — Кровь хлынула в лицо Сатиру. Злоба и ненависть заполнила всё его естество. *Снова Магира, но, как она узнала?* — пронеслась мысль. Он потянулся к ножнам, но под столом его неожиданно остановила рука. Сатир удивился, но не подал виду. А удивился он тому, что рука эта принадлежала, не кому-то, а старику Архону. Сатир растерялся. Неожиданно Архон поднялся и искренно улыбнулся прибывшим. Под столом он медленно отпустил руку сына царя. Сатир вообще перестал понимать происходящее, но, тем не менее, успел перехватить напряжённый взгляд Агасара в сторону врача. Архон поклонился гостям и начал говорить. — Я очень рад приглашению царя Боспора, его старшего сына Сатира, я рад приглашению Сантора. Для меня это большая честь. Передайте царю Перисаду, что я недостоин такого большого приёма. Сегодня я хотел попросить скромного посещения, но раз меня пригласил сам царь, то я непременно буду. — Архон сделал небольшую паузу и продолжил. — Я очень польщён тем, что за мной прибудет третий по возрасту сын царя, Нритан. Если вы не возражаете, я пойду в покои, любезно предоставленные мне Исааком Бен-Атой и подготовлюсь к сегодняшнему визиту и приглашению. — Архон поклонился. Как раз в этот момент и появился сам — хозяин дома. Он вышел с палкой, слегка прихрамывая. Исаак всё слышал и потому без обиняков заявил: — Для меня, старого еврея, это большая честь быть приглашённым во дворец царя и честь, что в моём доме остановился такой известный человек, как Архон. Моё колено почти прошло. Спасибо тебе Архон.

Сатир едва подавил ухмылку. Старик еврей появился вовремя, но поразило старшего сына Перисада совсем другое… Одна мысль терзала голову и не давала покоя. Хотелось спросить, но сейчас он не решился. *Нужно немного подождать.* — решил Сатир и поднялся из за стола. За ним поднялся и Агасар. День начался с сюрпризов, а они только начинаются. То, что произнёс Архон, поразило и потрясло его. Ответ не приходил в голову… *Врач — грек, элегантно и красиво ответивший на приглашение его отца, не удосужился упомянуть имя Магиры. Почему? И почему он сжал под столом кисть его руки?*..

Слуги и рабы Исаака Бен-аты подали лошадей. Агасару нагрузили в повозку десяток амфор с вином и две с оливковым маслом. Бен — ата сказал цену. Царь таврийских скифов торговаться не стал. Он сунул кошель торговцу и тронулся. Чтобы никто не услышал, он приблизился к Сатиру: — Сатир, мой товарищ. Я не удивлюсь, если этот врач встряхнёт всех не только во дворце твоего отца. У меня такое чувство, что я его видел раньше.

— Почему ты так думаешь, друг?

— Потому что видел руки его слуги фиванца и манеру передвижения. А шрам на лбу… Бьюсь об заклад, что этот фиванец — профессиональный воин… Зачем старику-врачу такая охрана? Если он не последует за прежними целителями… впрочем — не знаю…

Исаак Бен-ата постоял у ворот и когда двор опустел от званых и незваных гостей, направился прямо в комнату врача… Жена просила, чтобы Бен — Ата попросил гостя осмотреть беременную дочь…

Глава четырнадцатая Пантикапей

Флейта бередила и навевала прошлое. Переливы мелодии будоражили, бередили душу, навевали молодость и, как ни странно показалось Архону — посещение Афин. Словно вчера это было. Ан нет, совсем не вчера: прошли чередой десятилетия и канули в небытиё, но, но сейчас — прошлое оживало; исчезли покои царя Боспора, широкое ложе больного Перисада, утопающее в мягких коврах и дорогой коллекцией холодного оружия на стене у изголовья ложа больного царя. Роскошь и изысканность, тишина и недосказанность царили здесь, сравнимые разве что с великолепием и таинственностью востока, где Архону тоже довелось побывать и даже пожить…

На время исчезли стены с искусной гипсовой лепкой, статуей Геракла; амфора с вином и искусным рисунком греческого мастера, где Ахиллес заносит копьё над удивлённой и смирившейся с неизбежностью судьбы царицей амазонок…

Напротив ложа больного царя большое сводчатое окно с низеньким подоконником; справа массивные кедровые двери выходящие на галерею, откуда открывается вид на Пантикапей и понт, где у порта судна купцов и непрестанное копошение людей. Далее — безбрежная гладь воды и голубой овал горизонта ойкумены… Архон так увлёкся воспоминаниями, что не заметил как в покои неслышно вплыли смуглые рабыни-танцовщицы и, прикрывая лица, образовали в центре комнаты некий магический круг. Их неслышный, наполненный грацией и красотой полёт танца, напомнили тот чудесный афинский весенний день, храм Афродиты и философствующих гетер по поводу внезапного исчезновения Таис из Афин. Как давно это было.

62
{"b":"190760","o":1}