— Продолжай посол — невозмутимо приказал Ассей…

— Царю всех скифов, Атонаю нужна твоя помощь, Ассее. От твоего ответа зависит очень важное — будущее Скифии. У Атоная недостаточно воинов для такой битвы. Через восемь дней он будет ожидать тебя у Альтиры, притока Тиры, в районе красных глин.

— Я знаю это место, продолжай посол.

— Лисимах предложил нам, скифам отдать под его контроль, Ольвию и Боспор. — знатные гости и цари племён присвистнули, а Ассей сузил глаза.

— Посол, ты выпей пока и перекуси с дороги. Я посовещаюсь и скоро дам ответ. Долго ждать тебе не придётся. Иди к моему столу, а ты Строк собери побыстрее старейшин, тысячных и, ко мне.

— Ассее, я могу присутствовать на «Круге Ассея»? — спросил молодой царь будинов. Ассей утвердительно кивнул. — Пойдём, ежели хочешь.

Через десять минут Ассей вернулся, в сопровождении царей, старейшин родов и своих тысячных. Посол уже был на ногах и ожидал ответа. Царя было не узнать; плотно сжатые губы и твёрдые, жёсткие глаза впились в посла.

— Мы всегда с Атонаем помогали друг другу. Через шесть дней я приведу к Альтире 14 тысяч воинов. Из них, десять тысяч конных воинов, в том числе две тысячи — тяжёлой. Ещё тысячу лёгкой конницы приведёт царь будинов. Дрон утвердительно кивнул.

— А будины успеют, далековато? — засомневался посол. — Я успею, — скоро ответил Дрон, — мой посланник уже в пути. Куда мне прибыть, к — Альтире?

— Да, именно туда, царь Дрон. — К послу подошёл Ассей и коснулся плеча. — Где сейчас Атонай?

— Атонай приносит молитву богам. Мой царь просит тебя передать ему «ольвийскую» чашу. Атонай сказал, что на сбор совета царей не было времени. Потому решение он принял единолично. И последнее: царь Боспора уже собирает своё войско. Нритану необходимо вернуться домой — приказ Перисада.

— Я всё понял посол, — ответил, пожав плечами Ассей, — но зачем царю всех скифов понадобилась «ольвийская» чаша? — посол пожал плечами и развёл руки. — О Ассее, я этого не знаю.

— Хорошо, пусть будет так, как сказал Атонай. Чашу сейчас принесут. Послезавтра утром я поведу своих воинов. Торопись. С тобой я отправлю двух сопровождающих.

Диск слепящего послал последний луч и скрылся за горизонт. Фигурки всадников не успела скрыть наступающая ночь, как на юго-западе вспыхнул огонёк. За ним, по обе стороны зажглись другие. Костров становилось всё больше и больше. Сигнальщики Ассея приняли эстафету тревоги и передали дальше. Притихшие и обеспокоенные гости сходились к царю. Факела дрожали в руках ожидающих скифов. — Ассее, что случилось?

— Мой народе, — Асей поднял руку и настала тишина. — слушай меня. Я поведу вас на войну с греками. Против нас выступил Лисимах. Отравляйте стрелы и точите мечи. Резерв оружия у меня есть. У кого в том надобность — подходите. Я готов вооружить рабов. Кто из них пожелает — может надеть доспехи воина, в обмен на свободу. Послезавтра утром мы выйдем. Наша цель — река Тира. Остальные подробности узнаете у ваших старейшин. Готовьтесь, пришло наше время.

Оглушённые новостью подданные царя Меотиды, некоторое время молчали, а потом начали тихо расходиться к своим родам.

Степь готовилась к войне.

Всё чаще и чаще попадались акации с раскидистыми кронами и заросли густого зелёного кустарника. От зелени веяло свежестью и опьяняющим до одури запахом трав и как ни странно — воды. По обе стороны от извилистой караванной дороги, набитой колёсами возов, кибиток и натруженными ногами людей, жирела и умиротворённо колыхалась ветром от великой реки Таны, трава. Всё: — и, трава и деревья заметно отличались от чахлой и сухой растительности выпаленной и жухлой от лучей слепящего бога Хораса, степи. Заметно отличалась и раскинувшаяся панорама ландшафта с преобладанием водной глади Таны и Меотиды.

Всадник осмотрелся и въехал на тракт, обрадовавшись перемене ландшафта и близости к концевой цели маршрута — Торжищу. До конечной цели короткого и одновременно пути, утомившего бешеной гонкой со временем, осталось совсем малость — чуть более 1000 локтей.

Натёртые в дороге ягодицы саднили. Хотелось отдыха — и себе и кобылице. Дорога не была лёгкой; пришлось уходить от погони степных бандитов и отстреливаться. Хорсил корил себя за ту остановку у ночного костра. Как научил отец, он вежливо поприветствовал с пожеланием благополучия, коротающими ночь у одинокого костра, приняв бандитов за своих, но завидев злорадные ухмылки, и радостный возглас одного из бандитов: — Добыча сама к нам пришла, — гикнул и подстегнул кобылицу…

Гнались долго, гикали, свистели и люто кричали. Наугад, пускал стрелы, прижимаясь к шее «Урки». По яростным крикам преследователей догадался, что как минимум двое не избежали его стрел. Но и преследователи не остались в долгу. Однако Хорсила видимо защищали боги. Одна из стрел вонзилась и пробила горит, еще две — просвистели у самой головы… Сердце бешено колотилось. Кобылица Хиниса оказалась на высоте, унося всадника от отстающих преследователей и спасая от верной погибели и что самое гадкое — позора невыполненного поручения… В горите почти не осталось стрел; боевой пояс сбился вниз и съехал, но всаднику вовсе не до пояса и внешнего вида. Он выполнил задачу, поставленную отцом, всю ночь, держа направление на первую звезду вечного ковша.

Глаза посла слипались, — хотелось спешиться прикорнуть, но, несмотря на усталость и желание поесть, сил прибавлялось с каждым шагом. До реки рукой подать.

Запылённый всадник потянулся, размяв занемевшие члены, громко зевнул, прогоняя дремоту, прищурился и резким движением смахнул пыль с лица, а затем обрадовано потрепал кобылицу по холке.

— Знаю, знаю урка, — ты устала. Ты молодчина, за сбитое копыто не переживай — подбодрил он кобылицу, — сбитое копыто тебе подлечат. Потерпи, совсем немного осталось.

Хорсил нежно погладил морду животного и потрепал гриву. Кобылица повернула голову к всаднику, негромко заржала и попыталась изменить направление движения: — сойти с дороги к сочной траве, но всадник осадил её. Недовольная кобылица завертелась и вдруг, замерла, запряв ушами.

Навстречу, из-за поворота дороги показались две кибитки и вынырнул воз, груженный доверху мешками, сопровождаемый тремя всадниками. Верховые лениво переговаривались, но лица заметно выражали удовлетворение. По всей видимости, поездка в Торжище была удачной и для покупок и для продажи.

Хорсил попридержал кобылицу и, поравнявшись с процессией, почтительно поприветствовал первого из возниц: — Доброго дня сколе. Подскажи-ка, я правильно держу путь на Торжище?

— Угу, — Бородач среднего возраста, без энтузиазма откликнулся, полупрезрительно окинув парнишку. — Привет — буркнул он непонятно кому, но едва остановился на дорогой рукояти акинака Зиммелиха, тотчас изменил свой тон.

— Вон оно-то Торжище. Ты парень, верно, впервые здесь… Ты на правильном пути сынок, езжай и не сворачивай. Откуда ты такой? — бородач остановил кибитку и снова покосился на меч, но уже подозрительно. Скоро к нему присоединились подъехавшие всадники. Они оценивающе оглядели одежду незнакомца и подозрительно, как бородач, покосились на встречного молодого юношу и молча, окружили его. Повозки тотчас остановились. Один из скифов требовательно спросил: — У тебя меч Зиммелиха. Отвечай, иначе тебе парень не сдобровать?

— Ну? — К нему присоединился и сосед. — Сын Атоная в Торжище, а ты — здесь. Откуда меч и кто ты?

Хорсил вытер воспалённые глаза и не заставил долго ждать верховых: — Я сын каменотёса, сколе. Моего старшего брата зовут Хинис.

— Продолжай — Бородач утвердительно кивнул в ответ. — Я знаю твоего отца и Хиниса. Откуда у тебя меч?

Шум и разговор привлёк внимание обитателей кибиток. Из передних кибиток выглянули заинтересованные происходящим, две женщины и детвора.