— Странно. — задумалась Накра.

— Что странно, моя жена?

— Верховный жрец подарил мне жизнь. Моя мама с плохим человеком не разделила бы ложе, но он подарил жизнь и тебе Зиме. А теперь мы — вместе. — Слова Накры заглушил свист, а затем и гомон, доносившийся с улицы. Полог открылся и в шатёр заглянул встревоженный страж.

— Пусть войдут, пропусти — приказал Крон и удобно устроился, поджав под себя ноги. В шатёр вошли: бледный и испуганный первый вещун Зиммелиха и невозмутимый Тертей. Вещун молчал и мялся, переводя глаза с царя на царицу, не решаясь начать.

— Говори, я приказываю — разъярился Зиммелих. Вещун, запинаясь, начал.

— Царе всех скифов, твои воины поймали и привезли степных бандитов, которые убили старейшину одного из родов и издевались над женщинами и детьми того рода. Я приказал от твоего имени посадить их в клетку, до суда. — Первый вещун замолчал, испуганно посматривая на Крона. Зиммелих развеселился. — Ты из-за этого пришёл сюда? — Первый вещун всё не решался начать, а Тертей странно посматривал на главного вещуна и тоже молчал. Накра насторожилась, почуяв недобрые известия.

— Чего остановился — разрядил возникшее молчание главный вещун, — продолжай. — Первый вещун опустил голову. — Сегодня утром убит второй вещун, ударом ритуального ножа в сердце. Люди напуганы и пришли сюда. Они требуют выдать убийцу. Убийцу видели трое сколотов.

— Кто видел убийцу и кто обвиняемый? — сухо спросил Зиммелих. — Отвечай!

— Это произошло до начала трапезы. Убийцу видела жена второго вещуна, её рабыня и, сестра Накры — Анта. Убийца выходил из кибитки вещуна. Перед ним туда никто не входил, так утверждает жена и сын убитого. Так утверждает и Анта. Они в тот момент разговаривали со стариком — слугой Тертея. В кибитку вещуна, редко кто рискует войти. Ты и сам знаешь мой царе, в наши жилища бояться заходить.

— Кто убийца!? — закричал побледневший Зиммелих. В шатёр мгновенно заглянули охранники главного вещуна. Крон закричал.

— Не вмешиваться! — Стражи замерли и отпрянули. Первый вещун молчаливо кивнул на спокойного Крона и потупил голову…

— Ты? — яростно воскликнул царь всех скифов. — Ты убил первого вещуна? — Главный вещун Крон злобно и презрительно усмехнулся. — Я, царе. Жаль не успели мы убить Ассея.

— Вон отсюда, все, все я сказал! И Ты — первый вещун и ты — амазонка. — разъярился Зиммелих. — Наслушались сказочек про, а ты — Тертее, останься. Пусть мой народ ожидает приговора у ворот городища. Вон!

— Зиммелихе, мой муж, — не удержалась Накра — что с тобой муже… ты поверил оговору.

— Все вон! — снова закричал, багровея, царь. — Моя царица, немедленно отправляйся к себе к себе, или ты хочешь, чтобы я сомневался в словах Анты?

Скифы гудели и обсуждали новость. Торжества по возвращению послов были в самом разгаре пиршества, но ложка дёгтя в бочке мёда… омрачала празднество.

Слуги царя не жалели мяса вина и «молока». Некоторые шли по второму и третьему разу хлебнуть очередной килик вина. Виночерпии отгоняли полупьяных и «награждали» ударом палки, что вызывало смех окружающих. — Анну пошел вон, пьянь восьминогая, — замёрзнуть хошь. Царь приказал по три килика. Пшёл вон! — «Просящие не унимались, а вокруг, — сколоты обсуждали и гадали, какую казнь царь назначит бандитам и изменнику — вещуну…»

— Наконец их поймали. — радовался товарищ Арташа. — Слава Папаю и нашему царю, а Крон-то, оказался убийцей и заговорщиком. Кто бы мог подумать, сколе.

— Про главного вещуна я не знаю, — отозвался Арташ, опрокинув третий килик. — Он вылечил моих детей. Ты сколе не пей много и не болтай лишнего — ночью заступать на дежурство.

— Знаю, Арташе, но Крон-то каков…

— Расступись! — прервал его громкий окрик. Затрубил рог… В мгновенье ока скифы умолкли и потянулись к вратам городища… Первым выехал Тертей и глашатай. За ними — Зиммелих и десяток верховых — скифская знать. Глашатай снова затрубил в рожок, но тихо было и без рожка.

— Не каждый раз на твоих глазах казнят вещуна, ещё и главного вещуна, — шептались сколоты. Зиммелих, поднявшись в седле, закричал на всю округу. Мой народ, вы знаете, что под моим носом затаился изменник и предатель… Суд будет краток: — награбленное бандитами имущество вернётся к владельцам! — скифы одобрительно загудели. Раздался одинокий крик подвыпившего скифа. — А где наша царица, мой царе. Мы редко видим её. — На кричавшего зашикали, а Зиммелих насупился. — Царица приболела. Теперь к делу. Мой бывший вещун оказался в среде заговорщиков. Их целью было убить моего брата — царя Ассея, положив вину на меня.

Оглушённые услышанным сколоты взорвались. — Отдай его нам. Этот гад хотел раздуть войну меж нами! — Тертей поднял руку, а Зиммелих продолжил. — Крон выдал всех заговорщиков. Я не хочу тратить на него деревьев для сожжения. Его, вместе с бандитами кинут в прорубь. Это моё решение и так сказали наши боги. Во время праздника, нельзя предавать огню преступников, и, тем более — проливать кровь. Этот закон известен всем. Теперь по поводу многих убийств, совершённых ритуальными ножами… Их больше не будет! Кто решится на подобное, клянусь Папаем, будет предан мучительной смерти со всеми родственниками и детьми…. Тертее, доверяю тебе преступника — Крона. Отправишь к его духам — ты. Отдельно от всех и подальше отсюда — в прорубь! А ты, мой народ продолжайте веселье. Нечего глазеть. Когда начнутся вечерние хороводы, я приду с царицей. — сколоты одобрительно загудели, а Зиммелих развернул коня и направился в Городище… В воротах он столкнулся с выезжающими двумя кибитками. Царь грозно посмотрел на отъезжающих. — А вы куда, воловьи дети?

— Прости царе, — извиняющимся голосом пролепетал возница, — заболел старейшина моего рода. Разреши… — сколот согнулся в поклоне.

— Ладно, езжай. Возьми у виночерпия амфору вина. Скажи, я приказал. Пусть старик твой побалуется.

— Спасибо мой царе! — обрадовался возница, неожиданной щедрости…

— Одну! — захохотал вдогонку кибиткам Зиммелих, а вместе с ним — воины, охраняющие вход в городище. Зиммелих шутливо пригрозил пальцем, стоящим на страже. — Почему не проверили кибитки? — Старший из караульных пожал плечами, усмехнулся и почесал бороду…

Привязанный к седлу, босой и окровавленный Крон тяжело плёлся за лошадью Тертея. Скифы в страхе наблюдали, боясь приблизиться к колдуну. Кто смелее, норовил плюнуть в лицо бывшему вещуну, но поднять руку не решился никто. Желающих последовать за Тертеем и посмотреть на казнь не рискнул никто, побаиваясь мести мёртвого вещуна.

Накра сжала губы и, отвернувшись, не отвечала. — Что с тобой жена? — повторил как можно мягче Зиммелих.

— Не подходи ко мне убийца. — зло выпалила Накра. — Ты приговорил к смерти невинного. Я думала, ты стал прежним Зиммелихом, а ты… Ты…

— Я не могу быть прежним жена. Я — царь, а не мальчишка. — Накра вдруг осеклась. В шатёр без спросу вошла полоумная. Вдова молча подошла к царице и вытерла подолом, опухшее от слёз лицо Накры.

— Иди за мужем. Иди. — Вдова повертелась на одной ноге, запела под нос и закружилась.

— Иди за мужем царица, иди за мужем — безостановочно повторяла она слова песни. Зиммелих обнял жену. — Пойдём со мной жена, тебе нужно развеяться. Я тебе расскажу… ты всё поймёшь, не спеши с выводами. Идём.

— Куда? — безразлично спросила Накра…

— Куда мы едем Зим? Ты говорил — на хоровод. И почему нас сопровождает один Тертей — убийца. — царь усмехнулся. — Скоро узнаешь. Пришпорь свою лошадь жена. Я ведь всё рассказал тебе, а Крон признался… У меня для тебя милая сюрприз. Если тебе не понравится, осуществишь давнюю мечту и отсечёшь мою голову, если я соврал… Видишь вон те две кибитки?

— И что, — Накра попыталась улыбнуться, смотря за остановившимися у деревьев близ реки — кибиток. Царь всех скифов обхватил за талию жену, поднял, словно пушинку и поставил в снег, а затем соскочил и сам. — Разожжём костёр.