— Что это у тебя за колдовские знаки? — Крон рассмеялся. — Это не колдовские знаки, а знания. Им много лет. Они помогают в моей работе и лечении болезней. Можешь смотреть, — они не кусаются. — Накра с неподдельным интересом, снова заглянула в свиток. — Я видела у греков похожие значки и в другом месте. Ты не боишься наказания?

— Нет, моя царица, — снова рассмеялся Крон — чего мне бояться. А вот скажи мне царица, а где ты видела подобные крючки, кроме греков? — поинтересовался он и жестом пригласил сесть.

— Ты мне всё равно не поверишь Крон, — осмелела Накра — как сегодня утром полоумной вдове Атоная. Почему ты отвернулся и ушёл, когда она упомянула «скифа» — закончила Накра и расположилась напротив. Крон пожал плечами и склонил голову: — Вдова Атоная, как бы это объяснить царица, чтобы ты поняла — она иногда видит то, что простым смертным и нам вещунам неведомо. Возможно, она из-за своей болезни может заглядывать в прошлое и будущее, но не понимает и не осознаёт увиденного. Возможно это её фантазии. В ойкумене есть люди, которые могут заглянуть в будущее, но понять его не в состоянии. — Накра качнула головой в знак согласия и откровенно рассказала Крону, «виденное» перед Тирой, удивившись своей откровенности и серьёзности, с которой Крон выслушал рассказ. — Ты говоришь дочка, видела больших птиц, несущих смерть? И давно это у тебя такие видения?

— С детства, а ты — вещун больше не называй меня дочерью! — вдруг разъярилась Накра, но быстро успокоилась. — Так я больна, ты говоришь? А поэт, который читал мне стихи о нас, как это понять? Странно и другое, — когда я прочитала первые слова стихов «скифу», он продолжил их на том языке, на котором их читал Саша? Вот так вещун! — Крон неожиданно вскочил. Накра заметила — у Крона задрожали ладони. — Я предполагал, что он…. Но как такое возможно… время, не подвластно… — старик зажал свой рот. — Накра, к тебе просьба. Никому больше не говори о твоих видениях. Я прошу тебя!

— Хорошо вещун, тогда и ты ответь на мой вопрос. Ты поможешь мне, только не спрашивай ничего? Ты знаешь много языков других народов, и многое видел в жизни. Мне нужно было прийти раньше.

— Я помогу тебе, какова бы ни была твоя просьба. Сейчас уберу свиток. Знания, моя царица нужно беречь и относиться к ним, как к девушке… Они обширны, ценны, но и не могут принадлежать одному народу. Ну вот, — сказал он, пряча свиток в пустую амфору, — спрашивай?

— Сначала скажи мне Крон, зачем ты позвал меня сюда? Это правда, что сказал твой слуга? — Вещун однако не торопился с ответом. Огоньки светильников своим мерцанием и приятным запахом завораживали царицу. Казалось, — она попала в другой мир, в котором всё спокойно и хорошо, в мир, где не существует забот и ожиданий, горя и войн. Крон отнёс амфору со свитком и подлил масла в длинноносые светильники. Огоньки заплясали ярче и ярче. Одна из штанин главного вещуна задралась и Накра внезапно вздрогнула. Сердце гулко забилось. Ей захотелось задать вопрос Крону, но вещун опередил. — Моя царица, ты здесь по приказу и просьбе твоего мужа и нашего царя. Мне известно о вашем горе… Смело говори Накра, — все тайны останутся здесь. Клянусь богами. — Накре показалось, что взгляд вещуна сверлит её и проникает куда-то глубоко внутрь, где спрятаны все её тайны. Вещун отвёл взгляд, догадавшись о смущении женщины, и налил в оба килика вино.

— Тебе сейчас станет легче, не бойся меня дочка. Я не сделаю тебе плохого. Выпей немножко и рассказывай, только — откровенно. — Крон умолк и первым пригубил вино…

— Это произошло под Тирой, — начала говорить Накра — в том сражении. Я получила сильный удар в живот и… — Накра всхлипнула и больше не сдерживаясь, зашлась плачем. — Я не смогла родить живого ребёнка. Я была на третьей луне беременности. Зиммелих не знает. Если муж узнает, то — Крон посерьёзнел. Он взял со стола кусочек белоснежной ткани и утёр слёзы царице.

— Я сделаю всё, что в моих силах… продолжай дочка. — Накру теперь не полоснуло — «дочка», её словно прорвало. — Один из вещунов — заторопилась она, успокаиваясь — помог мне избавиться от мёртвого ребёнка и назначил лечение. Он дал мне порошок и сказал, что его нужно пить каждый раз перед… нужно… перед, тем, как я иду в ложе к своему мужу.

— Продолжай, кто этот вещун и что он за порошок тебе дал.

— Тот вещун, — снова всхлипнула Накра — он ушёл в мир духов. За день до своей смерти он сказал мне. «Принимай порошок до осени». На следующее утро этого вещуна нашли с ритуальным ножом в сердце. Я испугалась, хотела прийти к тебе, но мой муж… ты ведь сам видел Кроне, какой он мрачный ходил до сегодняшнего дня. Я.. — Крон заметно помрачнел, а Накра, продолжила. — Принимать порошок до этой осени. Так сказал вещун…

— Значит до осени, о Папае! Ты ничего не напутала случаем?

— Нет Кроне, нет.

— Вот оно что. Ясно, но почему ты не пришла раньше. О Табити, как же я не догадался раньше. — Крон осёкся, а Накра испуганно посмотрела на плотно сцепленные губы главного вещуна. Нижняя губа окрасилась кровью.

— У тебя порошок с собой, дочка? — внезапно спросил он.

— Да. — Накра покрылась румянцем и вынула из лифа маленький мешочек. — Вот он, порошок. — Крон развязал тесьму, понюхал содержимое и попробовал на вкус. Лицо вещуна стало зловещще-тёмным. Он бросил мешочек под столик, в пустую чашу. Накра испугано молчала, глядя на изменившееся до неузнаваемости Крона.

— Этот порошок тебе дал вещун? — переспросил, смягчившись Крон.

— Да, я ведь сказала…

— Хорошо, я вылечу тебя моя дочка. — Накра вздрогнула от слов.

— Правда? Мне нужно раздеваться, как тогда, перед тем вещуном? — спросила она едва слышно.

— Нет, царица, в этом нет необходимости. Ты родишь ребёнка того пола, какого захочет царь всех скифов. Я обещаю тебе. — Крон отошёл и скоро вернулся с маленьким глиняным пузырьком. — Выпей это сейчас моя царица, а потом расскажи мне о своей матери.

— Это обязательно?

— Да. Случалось ли у Ланы подобное? Мне необходимо знать, возможно, придется добавить некоторые травы в настой. — Накра снова всхлипнула.

— Я мало, что помню о своей маме, время… — Внезапно царица амазонок вздрогнула, остановившись на изуродованной ступне вещуна. Смутное и забытое начало всплывать из глубин прошлого. Она снова, как тогда — раньше, увидела свою маму.

Лана — царица амазонок, покачивалась в седле и прижимала руку к ране на груди. Окровавленные доспехи царицы и боль не мешали ей, однако властно отдавать команды своим воительницам и держать на руках маленькую дочь — Накру… Амазонки попали в сложную ситуацию, потеряв полсотни воинов. Жизнь и существование племени под угрозой плена и рабства. Нужно уходить и спасать свой народ и детей. Надежд на спасение не было. Никто из амазонок не понимал, почему их обложили и окружили со всех сторон. Чужаки, одетые в одежды степняков обещали отпустить всех амазонок. Взамен на свободу они требовали отдать дочь Ланы — Накру. Соплеменницы Ланы упрашивали царицу отдать дочь и тем самым сохранить их народ. Лана была непреклонна.

— Я не отдам дочь никому! Лучше умереть! — Когда доводы были исчерпаны, царица привязала к себе дочь и вручила Накре маленький меч. Больше не обращая внимания на соплеменниц, Лана пришпорила коня к врагам. Амазонкам ничего не оставалось больше. Они ринулись за своей царицей. В той рубке они как могли, закрывали свою царицу. Тогда Накра и поняла, что стоит жизнь. Шестилетняя девочка заколола одного из бандитов, а второго ранила. Несмотря на потери, амазонки сумели вырваться из кольца, но в степи раздался клич и заклубилась пыль… К ним — наперерез, гоня лошадей спешили новые враги… Лана остановилась, а потом и вовсе произошло странное: — из леса, — неподалёку выскочили на лошадях лучники и стали в упор расстреливать бандитов. Скоро амазонки остались одни, а лучники скрылись, пожелав остаться неизвестными…

С уст Накры готов был сорваться вопрос к Крону, когда раздались два предупреждающих сигнала — стуки копий о щиты. Пламя светильников дрогнуло — в шатёр вошел, покачиваясь, захмелевший царь всех скифов. Крон поднялся и застыл. Зиммелих махнул рукой и подошёл к жене.