— Царе Едугее, ты не рад решению Атоная, или мне показалось. — Едугей вздрогнул, но глаз не отвёл. — Воин, не забывайся, с кем говоришь. Я — царь. Придёт время и, я буду оспаривать звание царя всех сколотов.

— Я рад слышать твою прямоту, царе. Не каждый решится так открыто заявить такое.

— Прекратите, сколоты, — оборвал перепалку Атонай. — Тертее, Едугей прав. Окончательное решение выносит Круг. Я объявил об этом потому, чтобы скифы должны знать о моём мнении. — В Кругу послышались схвальные крики. — Ты правильно сделал, наш царе! Мы давно ожидали твоего решения. Атонай поднял руку: — Мой сын вернулся, пир продолжается. Любой из вас, начавший дрязги, будет казнён. — Гости переглянулись и утвердительно закивали. Трапеза продолжилась как ни в чём ни бывало. Послышался смех и хвастливые рассказы о подвигах. После очередного кубка, Атонай лукаво прищурился. — Говори сын, как тебя встретил Перисад?

— Царь Боспора, сам вышел навстречу и оказал пышный приём. Перисад желает тебе многих лет и здоровья. — Атонай усмехнулся. — Продолжай, куда вы направились дальше. — Зиммелих потупился, за него ответил Тертей: — Атонае, мы переправились через пролив «понтикапея» (Керченский пролив) и побывали в землях «фатеев». Я показал Зиммелиху курганы великих царей и горы, где всегда лежит снег. — Атонай кивнул не отрываясь от еды. Он об этом знал. Знал и о том, что в горном обвале погибли трое воинов. Гости с интересом прислушались…

— С фатеями у меня мир, некоторые племена платят дань, — задумался Атонай — но зачем вы пошли туда? — Тертей притворно склонил голову, а разгорячённый вином Зиммелих опередил учителя.

— Отец, извини, я хотел посмотреть на те земли, вины Тертея нет. — Тертей и после этого не поднял головы. Атонай завидел его скрытую усмешку, но не придал значения…

— Ладно, пусть так, — продолжил Атонай, — а, что вы не поделили с царём Ассеем. Я слышал, вы сражались на мечах. Ты не проявил уважения к Ассею сын, — намеренно громко сказал Атонай.

— Нет, отец — на этот раз твёрдо ответил Зиммелих. Тертей прикусил губу и как — бы невзначай бросил взгляд на Едугея.

— Я проявил уважение и почтение к Асею, отец. На поединок вызвал он.

— И, что? Продолжай.

— Царь Ассей, он… — лицо Едугея превратилось в непроницаемую застывшую маску. — теперь он мой брат! — почти выкрикнул Зиммелих. Под ногами Едугея качнулась земля, но каким-то образом ему удалось сохранить самообладание. «Эх», пронеслось в мозгу. — «почему я не съездил раньше к Ассею, безмозглый вол». Тертей торжествующе поднял голову и подтвердил. — Так и произошло Атонае. Я был судьёй в поединке.

— Кто победил? — нетерпеливо спросил один из гостей.

— Победителя не было.

— Но, как это может быть. Победитель всегда один.

— Ты прав мой царе, но не для этого поединка. — Тертей не говоря ни слова, вынул меч из ножен Зиммелиха и предъявил гостям.

— О Папае! — прокатился гул — этим акинаком, что — камни рубили? Тертей спокойно продолжил. — Я прекратил поединок. Ассей и Зиммелих не контролировали себя. Посмотрите, какие зазубрины. Любой из ударов, мог быть последним. Они могли убить друг друга.

— И, как-же тебе удалось, — брови Атоная взлетели и тут вмешался Зиммелих. — Отец, Тертей вложил стрелу в лук и крикнул. — Я убью того, кто станет победителем! Да! именно так и было.

— Ха-ха-ха, Тертее, ты смог остановить Ассея, царя Меотиды. Самого Ассея? Ха-ха-ха. И он послушал тебя? — Тертей развёл руки. — У меня не было выбора, Атонае. Ассей не держит на меня зла. Когда закончился поединок, и, они опомнились, царь Ассей предложил Зиммелиху стать братом.

— И, ты смог бы выстрелить, мой Тертее? — посерьёзнел Атонай. Тертей опустил голову.

— Ладно, не отвечай, я знаю твоё слово.

Атонай с самого начала пира заметил нетерпение сына. «Хочет чем-то удивить меня», догадался он. — Ладно, показывай сын, что у тебя там. Сидишь, словно под твоей задницей — стрелы.

— Я сейчас отец — засуетился Зиммелих и вышел…

…Перед Атонаем привели и выстроили в ряд шестерых пленников с мешками на головах и связанными руками. Царь недоумённо пожал плечами: — Сын, ты хотел удивить меня. У меня предостаточно рабов.

— Погоди отец, сейчас всё поймёшь. — С пленников сняли мешки. Атонай присвистнул и неожиданно поднялся. Он тотчас догадался, как и гости — кого привёз сын.

— Да ты с ума сошёл, мой сын. Немедленно выньте кляпы и развяжите.

Шесть связанных девушек, злобно вертели головами и сверкали глазами, а самая красивая, с черными, как смоль волосами и зеленоглазая презрительно смотрела на Зиммелиха. Атонай, неожиданно для сына направился к старшей из них и собственноручно освободил от кляпа и обрезал верёвки на руках… Зеленоглазая мгновенно прокричала в лицо сыну царя и злобно сверкнула глазами.

— Ты, ты взял нас в плен, когда мы спали, и убил мою охранницу!

— Прости моего сына, красавица, я приглашаю тебя и твоих воинов к моему столу. Будь моей гостьей.

— Отец! — вставил слово Зиммелих, — никто не хотел убивать её охранницу. Она сама по неосторожности наскочила на меч.

— Зиммелихе, ты знаешь, кого ты пленил? — внезапно взорвался, побагровев Атонай. — Тертее, почему ты не предупредил сына? Зачем вы пленили сестру Ланы?

— Они кусались, отец, пришлось связать их. Вон та, самая малая из них, покусала руки троим сколотам. Амазонки все погибли бы, не забери мы их с собой.

— Это моя сестра, раб! — взорвалась зеленоглазая. — А, я не сестра Ланы Атонае, я — её дочь. А ты — раб — она презрительно поглядела на Зиммелиха. — Как ты посмел связать меня, — царицу амазонок! Связать и вести в таком виде, с мешком на голове.

— Как, не сестра, а где же Лана? — удивился Атонай. Девушка несколько успокоилась, но глаза всё равно метали молнии в сторону Зиммелиха. — Моя мать погибла. Прошло четыре года, как я правлю амазонками.

— Прости моего сына царица. Он мог не знать. Тебя зовут…

— Накра, моё имя, царь всех скифов. На нас напало двое «волосатых» и убили десятерых моих воинов. Одного убила я из лука.

— Ты убила «волосатого»? — присвистнул Атонай. У него округлились глаза.

— Да, Атонае, убила, а это значит твой сын, Зиммелих, о котором говорит вся степь. Какой позор.

— Да, царица, позор и для меня. Я хочу загладить вину моего сына и потому приглашаю тебя сейчас к столу. Прости моего сына.

— Нет!

— Отец, — вмешался Зиммелих, — мне всё равно, кто она. Мы спасли от смерти и её и девушек. Я привёз её, чтобы сказать — эта девушка будет моей женой.

— Никогда я не разделю с тобой ложе! — Накра гордо выпрямилась и презрительно фыркнула на высокого и статного сына Атоная. — Как ты смел сказать такое, раб. Всем известно, что мой народ не имеет мужей.

Атонай покачал головой: — Хорошо Накра, дочь Ланы, тебе и твоим воинам я дам коней из моей конюшни и компенсирую нерадивость моего сына. Тебя проводят к твоему народу и воздадут все почести. Лана — твоя мать воевала на моей стороне под Ольвией.

— Отец, я не отпущу её. Я говорю при всех. Накра, будь мне женой — упрямо повторил Зиммелих. Зеленоглазая амазонка презрительно посмотрела на Зиммелиха и сплюнула. — Если бы у меня был меч!? Я — требую, Атонае! Твой сын должен ответить за свой никчёмный поступок. — Царь всех скифов покачал головой и укоризненно посмотрел на сына, а потом на Тертея. Сын не отвёл взгляда. Атонай снял тиару и зачесал свои волосы, не зная, что предпринять, а гости притихли, в ожидании развязки столь глупой ситуации. Царь Едугей засветился радостью, а к Атонаю поднялся и направился Тертей. Он, как всегда невозмутимо предложил: — Царе, я могу вернуть меч царице амазонок? Какой меч ты предпочитаешь, Накра? — Атонай удивился, но почувствовал, как Тертей коснулся его руки и незаметно подмигнул. Накра не замедлилась с ответом. — Мой меч! Выходи в круг Зиммелих. — Сын царя удивился. — Ты хочешь сразиться со мной, моя царица? Но у тебя нет шансов.

— Это у тебя нет шансов. Я снесу тебе голову!