– Но мы и боремся с этим, – возразил Крамер. – Наша политика направлена именно на то, чтобы не допустить создания оружия массового уничтожения, но если увещевания не действуют, нам приходится прибегать к силе. Мы можем разгромить одну страну в назидание всем прочим, чтобы они не надеялись, будто запасы отравляющих газов или кустарная ядерная бомба спасут их.
– И добиваетесь обратного, – усмехнулся король, скорее всего, наигранно, ибо, хотя губы его расползлись в улыбке, глаза не выражали по-прежнему ничего. – Вы и ваш президент совершаете страшную ошибку, на весь мир грозя Ирану, Северной Корее, иным странам. Будьте уверены, сейчас в тех государствах, которым вы еще не угрожали открыто, но которые сами ощущают себя противниками вашей державы, уже кипит работа по созданию ядерных бомб или боевых отравляющих веществ, единственного, что сможет удержать вас от агрессии. И я совсем не желаю, чтобы каждый мой сосед собирал у себя эти бомбы, днями и ночами производил газ вроде зарина. Поэтому я никогда не допущу, чтобы вы предприняли хоть что-то против Ирана. Да, эта страна никогда не была другом Саудовской Аравии, особенно последние четыре десятилетия, но мы живем в одном мире, отличающемся от того, к которому привыкли вы. И говорю еще раз, если слова наших посланников, произнесенные ранее, вас не убедили – если только хоть одна американская бомба разорвется на иранской земле, если пострадает хоть один иранец, поток нефти, питающий Запад, немедленно иссякнет. И вам придется тогда воевать не только с Ираном, но и с моей страной, и не только с моей. Вы втянетесь в череду кровавых и затяжных войн, которые унесут тысячи американских жизней. Вы щедро вооружали нас все эти годы и поверьте, господин Крамер, мне не хотелось бы испытывать мощь вашего оружия на вас же самих, но видит Аллах, я вынужден буду сделать это, если вы не прислушаетесь сейчас к моим словам и не убедите сделать то же вашего президента.
– Жаль, – покачал головой глава ЦРУ, понявший, что король Абдалла непреклонен, и сейчас заставить его сменить свое решение просто невозможно. – Я надеялся, Ваше величество, что мы придем к взаимовыгодному соглашению. Как видно, это не удалось.
Николас Крамер чувствовал раздражение, вызванное упрямством араба, а еще больше – разочарование, ведь поездка, на которую он сам возлагал немало надежд, оказалась безрезультатной, если не считать того, что глава ЦРУ окончательно убедился в серьезности намерений саудовцев. Что ж, это тоже был результат, пусть и не тот, на который еще полчаса назад надеялся Николас.
– Единственное, что вы можете сделать, если не хотите тех последствий, о которых я сказал, это на весь мир отказаться от применения военной силы против Ирана и иных стран, публично названных вами своими врагами, – жестко, как подобает настоящему правителю, рожденному таковым, а не выбранному шумной толпой, произнес Абдалла. – Мы не угрожаем, и первыми не прибегнем к обещанному наказанию для Запада, но вы сами можете вынудить нас на это.
– Вы понимаете, я не могу сейчас что-либо обещать вам, ваше величество, – пожав плечами, ответил Крамер. – Только президент Соединенных Штатов властен делать такие заявления, каких вы добиваетесь от нас. Я попытаюсь убедить его, но поверьте, после вашего демарша в Вене у вас остается в моей стране все меньше союзников.
– Я и мой народ обойдемся и без союзников-неверных, – вновь усмехнулся король. – Ваше право, кем считать нас и как к нам относиться. А сейчас, я полагаю, мы сказали друг другу все, что намеревались сказать.
Король встал, и Крамер тоже поднялся, зная, что сидеть в присутствие короля было бы оскорблением для монаршей особы.
– Думаю, наша встреча закончена, господин Крамер, – не терпящим возражений голосом сказал король Абдалла. – Желаю вам легкого пути домой и надеюсь, что вы сможете повлиять на своего президента.
По пути в аэропорт, где Крамера ждал заправленный и полностью готовый к взлету самолет, главу ЦРУ не покидали неприятные мысли. Как бы он не относился к арабам, Николас понимал, что это иррационально, а если отстраниться на миг от эмоций, все, что он услышал сегодня от саудовского короля, было истиной. Его страна, упивавшаяся своей мощью, вполне реальной, уже долгое время стремилась навязать свою волю всему миру, и если что-то где-то шло в разрез с утвержденными в Вашингтоне планами, в ход без раздумий пускали армию, которая, так или иначе, добивалась нужного результата. И это было закономерно не только для нынешнего президента, не самого воинственного в истории Америки, но и для целой череды его предшественников. Чувство страха, которое, пусть нечасто, но испытывали американские правители, бесследно исчезло с падением Советской Империи. У Соединенных Штатов просто не осталось достойных противников, тех, кого можно было бы воспринимать, как сильного врага. Были фанатики, безумцы, но они были слабы, и раз за разом американская военная машина доказывала это всему миру.
Ирак оказался легкой добычей, хотя, в этом Николас не сомневался. Но если бы не двенадцать лет жесточайшей блокады, то Хусейн не сдался бы так быстро, и немало американских парней нашли бы свою смерть в раскаленных пустынях Междуречья. Эта кампания была выиграна подкупом и измором, а не доблестью солдат. Но победа над Ираком, смена власти и казнь Саддама вовсе не означали завершение войны, которая длилась уже несколько лет, каждый день унося все новые жизни американских солдат. Об этом сейчас старались говорить как можно реже, ведь близились выборы, а президент Мердок твердо решил остаться на второй срок, задержавшись в Белом Доме еще на четыре года. Но жертвы были каждый день, и поток железных ящиков и пластиковых мешков из далекой восточной страны не иссякал, хотя и не был столь бурным, как в начале.
Афганистан, еще одна победа американской военной мощи и демократии, тоже, несмотря на все усилия, не желал становиться мирной страной. Огромная территория стала базой для террористов и наркоторговцев. Крамеру тяжело было в этом сознаться, но при талибах, несмотря на все изуверство этих пережитков средневековья, в Афганистане был относительный порядок. Война велась между двумя организованными группировками, а не между сотнями полевых командиров, как ныне. В прочем, талибы не появились на пустом месте. Хотя Николас не был профессиональным разведчиком и возглавлял ЦРУ сравнительно недолго, даже за этот малый период своего пребывания на посту директора мощнейшей разведывательной организации планеты он смог весьма подробно изучить историю Управления, узнав многое из того, что было тайной для миллионов его соотечественников. И то, что жуткий режим талибов воцарился в Афганистане при самой тесной поддержке со стороны Соединенных Штатов, для Крамера не было тайной.
В свое время нужно было измотать Советский Союз, и для этого было создано новое религиозное движение, агрессивное, безжалостное, чуждое истинному исламу. Затем, когда дело было сделано, Вашингтон потерял интерес к происходящему в регионе, и запущенный в действие механизм продолжал набирать обороты так, что спустя много лет понадобилось полномасштабное вторжение, унесшее жизни сотен американцев. И сейчас вялотекущая война, щедро подпитываемая доходами от поставок героина в Европу и Россию, продолжала поглощать американских солдат, которые гибли или получали увечья каждый день. И об этом тоже не принято было говорить.
Николас Крамер считал себя патриотом, преданным своей стране всей душой и готовым пойти на любой риск ради безопасности Соединенных Штатов, однако при всем этом он не мог понять, какое отношение к национальной безопасности имеют войны с государствами, находящимися в другом полушарии планеты, в десятках тысяч километров от США. Ирак даже теоретически не мог представлять угрозу для Соединенных Штатов, у Саддама хватало внутренних проблем, чтобы отвлекаться на борьбу с могущественной заокеанской державой. Но глупая, преступная, если говорить прямо, политика последних американских президентов, поддержавших идею блокады целой страны и успешно воплотивших эту идею в жизнь, поневоле вызвала ответную реакцию.
