Операция завершилась не так, как хотелось, но теперь пора было побеспокоиться о своих бойцах, тех немногих, кто уцелел в короткой, но яростной схватке. Полковник понимал – они лишь расшевелили осиное гнездо, и потому приказал:

– Убираемся отсюда!

Короткий импульс поймал пролетавший над Кавказом американский спутник связи, ретранслировав его на самолет АВАКС, уже который час описывавший круги над восточной частью Черного моря.

– Есть сигнал, – сообщил оператор на борту "Сентри". – Группа отходит от объекта. Будут в точке эвакуации в течение полутора часов.

– Если им не отрежут пути отхода, – пожал плечами старший офицер. – Ладно, давай сигнал на базу, пусть поднимают вертушки.

Оператор связался с базой Инжирлик, передав приказ. Он понимал, как те парни внизу ждут появления вертолета, окруженные противником, преследуемые, словно звери, попавшие в облаву.

Офицер ВВС не знал, что спустя семь минут после получения его сообщения из Инжирлика взлетели два тактических ударных самолета F-117A, взяв курс на северо-восток, в направлении российских границ. Те, кто находился на борту Е-3А, об этом не думали, и тем более ничего не знали отступавшие бойцы "Дельты", фактически потерпевшие поражение.

Коммандос, потерявшие в коротком, но жестоком бою почти половину бойцов, поняв, что операция завершился, отступили в лес. Русские десантники даже не пытались преследовать их, не зная, с какими силами могут столкнуться. Но уже был передан сигнал тревоги, и на расположенном в нескольких десятках километров аэродроме отрывались от земли вертолеты, на борту которых находилась еще одна рота под командованием самого полковника Крылова. Пара Ми-8МТВ с десантом и столько же штурмовых вертолетов Ми-24В направились к атакованному санаторию. Следом за ними по земле двигалась группа БМД-4. Кроме того, по тревоге были подняты окрестные гарнизоны, которым сообщили о нападении группы террористов на военный объект, умолчав о некоторых подробностях.

– Задействуйте всех, кого можно, – отдавал распоряжения Крылов. – Блокировать объект в радиусе двадцати, нет, тридцати километров. Поднимайте все вертолеты, какие найдете, выставьте посты на всех дорогах. Засады, поисковые группы, все, что только можно! Прижать выродков, всех прикончить!

Погибли лучшие люди Крылова, и полковник жаждал мести. Он не знал, кто виновен в их гибели, но желал только одного – найти их и уничтожить, без разговоров, без предложений сдаться в плен. Порученное ему задание было не выполнено, Швецов исчез, и играючи была уничтожена половина роты, охранявшей президента. Это был позор, и смыть его можно было только кровью, неважно, своей или чужой.

Тем временем БМД, на которой ехали остатки группы Беркута, выбралась на шоссе, ведущее к аэродрому. Там, надеялся, майор, их уже ждет якобы неисправный Ан-26, совершивший посадку больше часа назад. Отряд понес большие потери, но, хотя это было небольшим утешением, им удалось выполнить то, ради чего здесь и оказались спецназовцы.

– Майор, объясните, что происходит, – горячка боя оставила президента, и теперь он более-менее трезво пытался анализировать происшедшее. – С кем мы вступили в бой?

– Думаю, это иностранные диверсанты, – предположил Беркут. Майор в тесноте десантного отсека занимался перевязкой одного из своих бойцов, которому в ногу попала пуля. Наложив жгут, офицер зубами надорвал перевязочный пакет, извлекая из него бинт. – Мне кажется, это были американцы, господин президент.

– Американцы, – удивился Швецов. – Здесь, на нашей земле? Но это же повод к войне!

– Возможно, – согласился занятый своим делом майор. – Но если бы не наше появление, то, вполне возможно, объявлять войну было бы некому. Я полагаю, их целью были вы, и едва ли рота десантников смогла бы помещать этим ребятам. Думаю, мы столкнулись с каким-то элитным подразделением, рейнджерами, к примеру, или "тюленями".

– Командир, – отвлек майора сидевший на месте водителя Штырь, старший прапорщик Штырько. – Командир, впереди огни. Думаю, это десантники с аэродрома движутся на помощь к своим.

– Черт, – прошипел сквозь зубы Беркут. – Сворачивай с дороги! Не хватало еще принимать бой с ними.

БМД, съехав с шоссе, вломилась в лес, оставляя за собой настоящую просеку, а спустя минуту из-за поворота выскочила колонна из четырех бронемашин, на которых верхом сидело множество вооруженных до зубов парашютистов. С грохотом прошли над лесом вертолеты, бронированным днищем едва не цеплявшиеся за верхушки деревьев, и спецназовцы только выругались, представив, что бы было, заметь их пилоты под завязку нагруженных ракетами "крокодилов".

Крылов, охваченный яростью, забрал с собой большую часть находившихся на аэродроме бойцов, и теперь летное поле охранял лишь усиленный взвод десантников. Это было на руку Беркуту, понимавшему, что бой с превосходящими силами им не выдержать. Боекомплект БМД был израсходован на три четверти, а у каждого из солдат осталось в лучшем случае по полтора магазина, слишком мало, чтобы вступать в схватку с серьезными силами.

– Приближаемся, – сообщил Юнкер, не покидавшие места командира боевой машины. – Вижу пропускной пункт. Сейчас начнется!

Старший лейтенант проверил счетчик боеприпасов, убедившись, что стомиллиметровое орудие заряжено, и для автоматической пушки еще осталось несколько десятков выстрелов.

Стоявшие на въезде на аэродром десантники с удивлением увидели приближающуюся БМД-4, покрытую копотью и отметинами от пуль, точно она только что была в гуще боя. Спустя секунду рявкнуло орудие, и снаряд снес караулку вместе с пулеметным гнездом, в котором был установлен "Утес" на треножном станке. Из шести человек уцелел только один, контуженный, отброшенный взрывом на несколько шагов. Сейчас Беркут не мог позволить себе проявить жалость к десантникам, понимая, что, даже взяв их живыми, "голубые береты" не простят спецназовцам гибель товарищей.

– Ни хрена себе, – пилот Ан-26, стоявшего на краю летного поля, с изумлением смотрел на буквально вылетевшую на бетонку БМД, плевавшуюся во все стороны огнем. – Что за ерунда?

Боевая машина с ходу вела огонь из всех стволов, сметая все вокруг. Отрывисто грохало орудие, посылая в сторону огрызавшихся огнем десантников один осколочно-фугасный снаряд за другим. Ему вторила тридцатимиллиметровая пушка, и непрерывно стрекотал спаренный ПКТМ. К тому же спецназовцы, находившиеся в десантном отделении, стреляли через амбразуры, открыв огонь по обоим бортам, уничтожая всякого, кто оказывался в их поле зрения, или просто паля по площадям и создавая вокруг бронемашины зону сплошного поражения.

– Похоже, это наши пассажиры, – ошеломленно произнес штурман, тоже находившийся в кабине транспортника. – Майору как раз пора появиться, так что я даже удивлюсь, если это не он.

Старший прапорщик Штырько увидел стоящий в конце взлетно-посадочной полосы самолет и направил к нему БМД, по которой уже открыли огонь остававшиеся на аэродроме десантники. Десяток солдат в голубых беретах бежал по летному полю от расположенных на его кромке казарм. Десантники стреляли от живота, не целясь, и пули, как град, колотили по броне. Хотя спецназовцы знали, что от автоматных пуль они надежно защищены, спокойствия это не прибавляло.

– Черт, у них БМД! – принявший на себя обязанности командира Юнкер увидел выехавшую не летное поле БМД-4. Крылов забрал с собой не только большую часть бойцов, но и всю технику, кроме этой бронемашины.

БМД в движении открыла огонь по чужакам из автоматической пушки, но наводчик промахнулся, и десяток бронебойно-подкалиберных снарядов "Кернер" прошил воздух, встретив на своем пути препятствие в виде борта Ан-26. Баки самолета были полны, и экипаж погиб, не успев понять, что случилось. Транспортник превратился в огненный шар, и взрывная волна, пронесшаяся над полем, сбила с ног сбегавшихся отовсюду десантников.