Доводы Бейкерса казались достаточно весомыми, вызывающими доверие, но все же директор ЦРУ продолжал упорствовать, понимая всю серьезность последствия принятого решения:
– Не вся русская армия представляет собой ту необученную толпу, которую вы нам описали. У них есть достаточно подразделений, укомплектованных профессионалами и оснащенных самым современным оружием, например, десантные войска или морская пехота. Эти бойцы умеют пользоваться своим оружием и умеют воевать.
– И именно по этим подразделениям следует нанести первый и самый мощный удар, – согласился Бейл. – Русские знают, что это лучшие из лучших в их армии, и их разгром, их уничтожение, заставят остальных офицеров и солдат ощутить дикий страх, ведь если так легко были разбиты элитные части, на что же надеяться остальным?
– Все равно это авантюра. Нет, не так, это настоящее самоубийство! – воскликнул Николас Крамер. – Начинать войну с ядерной державой, со второй по силе армией в мире может только сумасшедший! Я даже думать об этом не могу.
– К счастью, решение принимать не вам, Николас, – усмехнулся Бейл.
– Я согласен с Николасом, – приняв замечание советника по безопасности на свой счет, заявил Роберт Джермейн. – Такой шаг приведет только к катастрофе. Одно дело вторгаться в страну, расположенную в другом полушарии и живущую едва ли не в каменном веке, и совсем другое вести войну против мировой державы. Россия утратила былую мощь, это верно, но того, что еще осталось, с лихвой хватит, чтобы уничтожить Америку. Наше превосходство в боевой мощи далеко не так однозначно, и я не готов отправить на бойню тысячи американских солдат.
– А мне доводы Натана кажутся вполне убедительными, – вдруг произнес президент Мердок. – Первая кампания против Ирака, "Буря в пустыне", показала, что не обязательно уничтожать армию противника физически, а достаточно лишь деморализовать ее, чтобы добиться победы. Против почти миллиона прошедших десять лет непрерывных боев иракцев у нас были разношерстные подразделения полутора дюжин государств, на треть меньшие по численности, к тому же просто не готовые действовать совместно, вооруженные совершенно различным оружием, имеющие несопоставимый порой уровень подготовки. И, тем не менее, после воздушной войны хватило всего ста часов наземной операции, ста часов наступления, чтобы Ирак фактически признал поражение. Неужели, господа, сейчас, когда качественный уровень нашей армии возрос по равнению за минувшие десятилетия в десятки раз, а русские так и остались на уровне конца восьмидесятых годов прошлого века, растеряв свой боевой опыт, лишившись многих грамотных офицеров, мы должны проиграть? Решительно мне эта идея нравится. Я за военную операцию! Нам не нужна Россия, вставшая с колен, но также не нужна Россия, ввергнутая в хаос, где ядерные боеголовки будут продавать на колхозных рынка. и только мы, и никто иной, должны восстановить порядок.
– Господин президент, подумайте, на что вы обрекаете свой народ, – не унимался директор ЦРУ. – Есть много иных способов нанести русским серьезный ущерб, но открытое столкновение крайне опасно для нас.
– Я уверен, что мы сумеем так скоординировать действия всех наших войск, что русские не смогут нанести ответный удар, – произнес генерал Форстер. – В условиях, когда вероятность применения ими ядерного оружия равна нулю, мы обладаем подавляющим преимуществом над русской армией по всем параметрам. Вооруженные силы Соединенных Штатов способны выполнить такую задачу, в этом, господин президент, вы можете не сомневаться.
– Но это следует рассматривать, как особый случай, – напомнил Натан Бейл. – Я рассчитываю, что удастся освободить Швецова силами группы "Дельта", и тогда использование войск нам не понадобится. Русский президент сам наведет порядок в своей стране, пусть и с некоторой нашей помощью, но не столь явной, и далеко не такой масштабной, как полноценное вторжение.
– Да, – утвердительно кивнул Джозеф Мердок. – Конечное, полномасштабная военная операция против России будет лишь запасным вариантом, но подготовку к ее проведению следует начать прямо сейчас. – Президент взглянул на председателя комитета начальников штабов: – Итак, генерал, сколько времени вам понадобится для подготовки такой операции?
– Около суток, господин президент, – вместо Форстера ответил его заместитель. – Подобные планы существовали всегда, для этого ведь и существует штаб. Потребуется подтянуть резервы, провести перегруппировку сил, вывести наши подразделения на передовые рубежи. Да, – кивнул генерал Стивенс, – не думаю, что нам потребуется больше суток. Мы задействуем все транспортные самолеты, большую часть грузовых кораблей и сможем уложиться в эти сроки.
– И какой же стратегии мы должны придерживаться исходя из этих планов? – поинтересовался президент.
– Полагаю, Эндрю, на этот вопрос вновь следует ответить вам, – произнес, взглянув на своего заместителя, Дональд Форстер, и, уже обращаясь к Мердоку, пояснил: – Этот план целиком и полностью является плодом напряженной деятельности генерала Стивенса, господин президент.
– Сэр, – благодарно кивнув главе комитета начальников штабов, произнес генерал Стивенс, взглянув на президента. – Сэр, прежде поводя военные кампании против Сербии, Ирака, Афганистана, мы имели дело с противником, значительно более слабым во всех отношениях. Тогда мы стремились минимизировать наши потери, ведя бесконтактную войну, методично нанося ракетно-авиационные удары по вражеской инфраструктуре. Бомбардировки длились неделями, наземные же войска порой вовсе не принимали участия в боевых действиях. За время операции "Союзническая сила" на сербов в течение почти двух месяцев было сброшено двести двадцать тысяч тонн авиационных боеприпасов, в том числе без малого тысяча крылатых ракет, при этом авиация совершила более тридцати тысяч вылетов, а сухопутные войска участия в кампании не приняли вовсе. А в ходе боевых действий против талибов на Афганистан за примерно тот же срок было сброшено восемь с половиной тысяч тонн бомб, при этом наземную составляющую операции в основном выполняли войска Северного Альянса, которые эпизодически поддерживали наши подразделения специального назначения. Но в сложившихся условиях такие сроки проведения операции и сценарий ее осуществления для нас абсолютно неприемлемы. Сейчас ситуация иная, и соответственно иной будет наша стратегия. При той же интенсивности ударов воздушное наступление не должно длиться более нескольких суток, а в идеале – нескольких часов, что потребует колоссального напряжения наших сил и возможностей.
– Что вы имеете в виду? – нахмурился Николас Крамер. – Я не специалист в области военной стратегии и тактики, но мне казалось, что ставка на бесконтактную войну, массированное применение авиации вполне оправданы. Во Вьетнаме, если мне не изменяет память, наши потери составили немногим менее шестидесяти тысяч человек, при этом сами вьетнамцы потеряли около миллиона, но американское общество и большая часть политиков считала именно Соединенные Штаты проигравшей стороной. Чтобы избежать подобного сейчас, и следует сделать ставку на наше техническое превосходство, особенно в области авиационного вооружения, уничтожая противника с безопасного расстояния.
– Принципиально это так, – кивнул генерал. – Уничтожив коммуникации, инфраструктуру, лишив войска связи и управления, можно сломить их боевой дух, готовность сражаться, деморализовать вражеских солдат. Собственно, на начальном этапе второй мировой войны нацисты придерживались такой стратегии, активно используя авиацию, расчищавшую путь их танковых дивизиям, порой вовсе не встречавшим сопротивления. И мы тоже не намерены отступать от этих принципов. Но прежний враг всерьез не мог угрожать нам, не имея средств для нанесения ответного удара. Большее, на что были способны сербы, иракцы или афганцы – это диверсионные атаки на отдельные наши военные объекты. Территория Соединенных Штатов, наше население в любом случае оставались в полной безопасности, следовательно, мы имели достаточно времени, чтобы не торопясь бомбить их территорию. С русскими все иначе, и в отчаянии они могут применить ядерное оружие. Теоретически без разрешения их президента это невозможно, но кто-то сможет обойти все системы защиты. Поэтому мы не можем позволить себе планомерно уничтожать их инфраструктуру, тем более, это не карательная операция, а миротворческая, ее смысл в восстановлении порядка в стране, и ковровые бомбардировки не будут способствовать повышению лояльности местного населения к нашим солдатам. Следовательно, нужно в кратчайшие сроки ввести на территорию России войска, взяв под контроль все стратегические объекты русских. Поэтому воздушная фаза операции должна быть максимально сокращена, до нескольких дней, даже до нескольких часов, но за эти часы мы должны полностью уничтожить их военную инфраструктуру, то есть интенсивность ее действий, количество вылетов должно быть увеличено на порядок. Только так, массировав силы и средства, задействовав все резервы, мы сможем быстро и без существенных потерь сломить сопротивление русских.
