Адмирал Макаров мог бы высказать все это своему начальнику штаба, еще меньше, чем сам командующий флотом, причастному к этому глупому, совершенно невозможному сейчас приказу, но вместо этого лишь потребовал:
– Срочно соедините меня с командующим военно-морским флотом!
Федора Голубева звонок из Мурманска застал в Главном штабе ВМФ. Слишком много всего случилось за последние дни, и командующий военно-морским флотом России намеревался, наконец, когда опасность вроде бы миновала, и война уже не казалась такой вероятной, отдохнуть от забот.
– Товарищ адмирал флота, – Макаров старался держаться спокойно, не давать воли эмоциям, хотя получалось это не очень хорошо. – Вам известна обстановка в Норвежском море? Четыре авианосные ударные группы уже развернуты вдоль морских границ России, еще одно соединение во главе с "Энтерпрайзом" присоединится к ним через считанные часы. Я не могу выполнить приказ об отмене боевой готовности. Множество наших военных баз, просто городов уже находится в пределах досягаемости американских "Томагавков", и только присутствие в море наших кораблей и, особенно, подводных лодок может сдержать американцев от необдуманных действий.
– Вы что, всерьез верите в возможность войны между нами и Штатами, адмирал? – удивился Голубев, чувствуя, как наваливается на него усталость. После сообщения о болезни Швецова, неофициального, не оглашенного публично, адмирал уже перестал понимать, что происходит в высших политических кругах, но его работа была проще. – Чего вы опасаетесь, провокаций?
– Я опасаюсь вторжения, товарищ командующий, – неожиданно резко бросил в ответ Макаров. – Свыше полусотни боевых кораблей, не менее десятка многоцелевых атомных субмарин, это не та вещь, на которую можно не обращать внимание. Я не знаю, что намерены предпринять американцы, но мы просто не имеем права сейчас оставлять их без присмотра.
– Бросьте, – попытался успокоить Макарова главнокомандующий, мечтавший только о том, чтобы поскорее покинуть свой кабинет. – Война с американцами, право, это же смешно! Мы же ядерная держава, как и Соединенные Штаты. Любые разногласия, любой, даже самый мелкий конфликт, могут привести к ядерной войне, и это в Пентагоне и Белом Доме понимают не хуже нас. Это просто демонстрация силы, не более того. Американцы скоро тоже уберутся от наших берегов, я уверен. Вы получили приказ, адмирал? Ну так и выполняйте его, и это будет большее, что вы можете сейчас сделать для сохранения безопасности нашей страны.
– Товарищ адмирал флота, я отказываюсь выполнять такой приказ, – решительно заявил Макаров. – Это прямая угроза России, и я не готов идти на такой риск.
– Вы знаете, чем может обернуться невыполнение приказа, – Голубев не спрашивал, но утверждал. – Неважно, что вы адмирал, закон един для всех.
– Приказ о приведении вверенного мне флота в максимальную боевую готовность был отдан Швецовым, и им же может быть отменен, – отрезал Макаров, понимая, что может лишиться погон. Он понимал, какая угроза заключена в четырех американских авианосцах и полутора десятках атомных субмарин, и решил, что это важнее погон одного человека. – Я требую подтверждения от действующего президента России, в противном случае мои корабли останутся в море, пока оттуда не уйдут американцы.
Как и предполагал Макаров, разговор с главнокомандующим военно-морскими силами ни к чему не привел. Адмирал понимал, что, отказываясь исполнять приказ, он становится военным преступником, рискуя, по меньшей мере, погонами, но иначе поступить командующий Северным флотом не мог.
– Радио всем кораблям, – требовательно обратился адмирал к застывшему на пороге адъютанту. – Приказываю стратегическим ракетоносцам, находящимся на боевом дежурстве, оставить позиции и немедленно возвращаться в свои базы. Остальным силам флота передать приказ о сохранении повышенной боевой готовности вплоть до особого распоряжения из штаба, от меня лично.
Макаров ни на миг не позволил эмоциям взять верх над логикой. Ракетные подлодки будут в большей безопасности в своих гаванях, тем более, он все равно не имеет права отдавать приказы о применении ядерного оружия. Ну а для того, чтобы сдержать силы американцев, должно хватить и всего остального – авианосец, пара ракетных крейсеров, эсминцы да в придачу целая флотилия подводных лодок, в том числе и тех, с крылатыми ракетами, это не так уж и мало. Как бы то ни было, большего в его распоряжении нет и не будет.
– Установить круглосуточное, непрерывное сопровождение американских кораблей, – бесстрастно чеканил фразы адмирал Макаров. – В случае нарушения судами, самолетами, вертолетами или подводными лодками государственной границы, вторжения в территориальные воды или воздушное пространство России или любых агрессивных действий, направленных против наших кораблей, открывать огонь на поражение. Разрешаю применение оружия, под мою ответственность. Считать все прочие приказы, откуда бы они ни поступали, дезинформацией.
Офицер смотрел на своего командующего, и в глазах его, в изменившемся выражении лица был виден страх. Что-то происходило, что-то, чего этот молодой капитан-лейтенант не мог понять, но что уже напугало его до дрожи. Такие приказы не отдавались от скуки, а это означало, что океан в любую секунду, начиная с этого самого мгновения, мог обратиться морем огня.
– Приказ понятен? – Макаров исподлобья взглянул на адъютанта, не двинувшегося с места. – Какого черта, капитан-лейтенант?! Исполнять немедленно! Бегом марш!
Командующий Северным флотом сознавал, что, если все обойдется, он, как минимум, навсегда лишится погон. Но это было лучше, чем лишиться сперва флота, позволив врагу первым внезапно нанести удар, а затем уже и своей страны. Борис Макаров лучше, чем высокие чины, окопавшиеся за кремлевской стеной, понимал, какая угроза исходит от бороздящих Атлантику американских эскадр, и хотя вероятность какого-либо вооруженного столкновения была ничтожной, она существовала. И потому Борис, идя на явный риск, пытался сделать все, чтобы обеспечить безопасность северных рубежей России. И, прежде всего, адмирал связался с командующим Ленинградским военным округом.
– Товарищ генерал армии, – решительно произнес Макаров, когда офицер на другом конце телефонного провода сообщил, что командующий округом у аппарата, – я намерен просить вас о поддержке. Приказ об отмене боевой готовности, который, я уверен, получили и вы тоже, по моему мнению, является ошибочным в условиях, когда в нескольких сотнях километров от наших берегов курсирует целый флот, несколько десятков американских кораблей. Существует реальная угроза нашей безопасности, и я прошу вас оказать поддержку флоту, обеспечив его прикрытие от воздушных ударов. В вашем распоряжении находятся войска противовоздушной обороны, истребительная авиация и зенитно-ракетные комплексы. Возможности флота в этом плане весьма ограничены, и имеющимися у меня в подчинении средствами можно прикрыть только самые крупные базы, при этом без защиты останутся не только многие военные объекты, но также и гражданское население.
– Насколько я понимаю, товарищ адмирал флота, вы не намерены подчиниться приказу, – раздался в динамике бас командующего округом. – Это очень серьезное преступление, и я не намерен также становиться преступником. Приказы, как известно, не обсуждаются, и уж вы то, Борис Федорович, должны это понимать, – заметил генерал. – Я не вижу ни малейшей угрозы безопасности страны, – уверенно произнес собеседник Макарова. – Американцы ведут себя вполне пристойно, не предпринимают никаких провокационных действия, а вот ваши необдуманные действия они как раз и могут расценить, как провокацию, если не явную угрозу, со всеми вытекающими последствиями.
– Что ж, – вздохнул Макаров. – Жаль, что мы не нашли взаимопонимания. И все же я прошу вас хотя бы проявить элементарную бдительность. Возле наших границ сконцентрирована мощная ударная группировка американских войск, сотни боевых самолетов, тысячи единиц бронетехники, и забывать об этом нельзя. Я не призываю вас к неисполнению приказов, но все же полагаюсь на вашу осмотрительность, товарищ генерал армии. Иногда для достижения успеха все же требуется проявить инициативу, помните об этом!
