Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Вот как? – поднял брови маршал. – А что же с президентом случилось.

Лыков положил руки на край стола, и генерал, догадавшись, что сейчас может произойти, приказал своему спутнику:

– Проверь стол!

Подполковник неловко двинулся вперед, испытывая робость перед министром, настоящим боевым офицером, получившим звезды на погоны за то, что не раз прежде рисковал собственной жизнью, не прячась за спинами своих бойцов.

– Осторожнее! Там у него оружие. – Строгов не сводил взгляда с рук Лыкова, ожидая от него всего, чего угодно.

– Ну что вы, генерал, – криво усмехнулся Лыков. – Неужто я против двух стволов голой грудью пойду! Да вы, пожалуй, сюда и не вдвоем пришли, верно? Значит, кто-то еще из приемной прибежит на звук выстрелов. Прошу, подполковник, – маршал откатился в кресле назад, пропуская офицера к своему рабочему столу: – Второй ящик сверху. Он даже не заряжен.

Рывком выхватив из ящика "Макаров" с золотыми пластинами на рукоятке, покрытыми гравировкой, офицер отступил назад, избегая встречаться с маршалом взглядом. Выщелкнув магазин, подполковник убедился, что министр не солгал – патронов в обойме не было.

– Подпишите, товарищ маршал, – Строгов вытащил из-за пазухи сложенный вдвое лист бумаги: – Рапорт о вашей отставке. Прошу, избавьте себя и нас всех от лишних проблем.

– Что с президентом? – твердо спросил Лыков, даже не взглянув на протянутый ему документ. – Потрудитесь ответить, товарищ генерал-полковник, прежде чем что-то требовать!

– Швецов смещен, – сквозь зубы процедил генерал. – Президент поставил всю страну на грань большой войны, или, по меньшей мере, экономической блокады со стороны Запада. Россия, ее армия, ее хозяйство, подорванное реформами его предшественников, к этому не готовы. Премьер-министр намерен избежать катастрофы, взяв власть в свои руки до выборов нового главы государства. Это единственный шанс спасти Россию, и я прошу вас не сопротивляться нам, – насколько возможно убедительно произнес Строгов, взглянув в глаза министру. – Мы действуем не из корысти, но только во благо своей родины, родины, которой присягали и вы, и для которой сейчас любое обострение отношения с Америкой и ее европейскими прихвостнями будет означать конец всего.

– Очко взыграло, генерал, – оскалился Лыков, привставая и опершись кулаками на крышку стола. – Испугались, когда американцы погрозили кулачком, вояки? Десантура, мать вашу! – В голосе министра слышалось презрение. – Да уж, это вам не кирпичи о голову разбивать, "голубые береты".

– Не смейте меня оскорблять, – от ярости Строгова передернуло. – Это не трусость, это осторожность. Мы должны выиграть время, чтобы собраться с силами, и если для этого нужно пойти на преступление, что ж, мы готовы взять на себя любую ответственность.

– Да ты хоть знаешь, что такое война, генерал, – голос министра рыкающими раскатами заметался по просторному кабинету. – Ты, вояка, хоть раз горел в танке? Ты был под обстрелом, когда колонна зажата среди скал, и обкурившиеся гашиша "духи" стреляют сверху из гранатометов? Видел, щенок, как заживо горят восемнадцатилетние пацаны, и сам вынимал их из подбитых бронетранспортеров? Чего ты испугался, генерал, ведь ты даже не представляешь, что такое война!

Маршал угрожающе подался вперед, впившись взглядом в инстинктивно отступившего на шаг назад Строгова.

– Сидеть, – не проговорил, а прошипел генерал. – Я знаю, с кем нам придется схлестнуться, если Швецов не справится со своим безумием, не обуздает свою гордыню и не начнет, наконец, трезво смотреть на вещи. Я стоял с американцами и их союзниками лицом к лицу в Германии несколько лет, и знаю, что это за солдаты, а также и то, сколь хорошо их оружие. У нас нет сил, нет сейчас ни малейшего шанса на победу, если только не использоваться ядерный арсенал, и именно потому, что наш президент может пойти на это, его должно остановить.

– Глупец, – горько вздохнул Лыков. – Ты предал свою страну, и человека, который мог стать подлинным лидером русского народа в эти непростые времена. Ты и есть американский прихвостень, и больше никто. – Маршал придвинул к себе лист с текстом рапорта, пробежал его взглядом и размашисто расписался: – Все, я больше не министр.

Лыков подвинул аппарат селектора, и, нажав клавишу, произнес внезапно севшим голосом:

– Товарищ подполковник, немедленно зайдите ко мне. – А затем, бросив насмешливый взгляд на главкома десантных войск, сказал: – Все должно быть по правилам. Нужно передать атрибуты власти, не так ли, генерал?

Распахнулась тяжелая дверь, и в кабинет, заставив нервно вздрогнуть, едва не схватившись за оружие, сопровождавшего Василия Строгова офицера-десантника, вошел худощавый подтянутый подполковник, несший в правой руке небольшой, но выглядевший весьма увесистым чемодан. Черный пластиковый кейс скрывал в себе один из терминалов системы "Казбек", позволявшей автоматически управлять ядерным арсеналом страны. Точно такой же был у самого президента, а еще один терминал находился у начальника Генерального штаба.

– Отныне, подполковник, вы подчиняетесь товарищу генерал-полковнику, – произнес теперь уже отставной министр обороны. – Что ж, Василий Петрович, вот, кажется, и все. Теперь в ваших руках вся полнота власти над вооруженными силами страны.

– Простите, товарищ маршал, – внезапно дрогнувшим голосом вымолвил Строгов. – Я не мог поступить иначе. Просто, так будет лучше для всех.

– Я мог бы поднять войска, и вас всех, и тебя, и твоего малодушного Самойлова смели бы в одну секунду, но я этого не сделаю, и не потому, что боюсь вас, молокососов, – взглянув в глаза Строгову, глухо произнес маршал. – Гражданская война будет означать распад страны, и тогда точно не избежать хаоса. Поэтому я просто уйду, и буду молить Господа, чтобы эта ошибка не оказалась фатальной для всех нас. – Маршал встал, сопровождаемый взглядами и стволами десантников, и, шаркая ногами, словно вмиг постарел лет на двадцать. Медленно вышел из кабинета.

Генерал Строгов проводил министра взглядом, и чувства его были далеки от удовлетворения. Маршал Лыков был настоящим офицером, он действительно видел войну изнутри, несколько лет проведя в Афганистане, и вернувшись оттуда с наградами, полученными отнюдь не за штабную работу. Этого человека нельзя было не уважать, но сейчас он представлял опасность для всей страны. Строгов был согласен с премьер-министром в том, что маршал мог решиться на применение силы, бросив против заговорщиков войска, а этого допустить было невозможно. Василий Строгов понимал, что совершает преступление, но, в конце концов, революционеры, сто лет назад бросавшие бомбы в царя и его окружение, тоже считались преступниками, но они действовали во благо страны, стремясь вырвать ее из средневековья, и это у них, черт побери, получилось.

Генерал верил, что и он действует только во благо России, во всяком случае, сейчас он не задумывался о награде за свой риск, и, вероятно, оскорбился бы, предложи ему это кто-либо. Да, за годы службы в вооруженных силах он не раз сбывал армейское имущество, как и почти всякий, допущенный к казенным ценностям, до сохранности которых никому нет дела. Нельзя сказать, что Строгов не получал материальную выгоду от своей службы, что было, то было. Но он все равно считал себя патриотом, в отличие от тех офицеров, что, попав на Кавказ, легко соглашались продавать оружие тем людям, с которыми должны были сражаться, и от рук которых потом гибли их же бойцы, по сути, преданные своими командирами.

Аркадий Самойлов с нетерпением ждал вестей от Строгова, меряя шагами свой шикарный кабинет в здании правительства. Спустя несколько минут здесь должны были собраться члены правительства, и премьер-министр был готов объявить им о случившихся изменениях. Возможно, не все будут этому рады, возможно, кто-то справедливо возмутится, но все это не будет иметь значения, если командующий десантными войсками не выполнит свою миссию.

205
{"b":"190663","o":1}