– Пошел к дьяволу, – прохрипел Удугов. – Неверный пес.

Боевик понял, что милиционеров слишком мало, чтобы завершить бой на земле, и в этом был его шанс. Ахмед привычно пристегнул полный магазин к своему АКМС, еще три рожка сунув в карманы робы, добавив к ним пару ручных гранат, а затем рывком распахнул дверцу, выпрыгивая из кабины.

Вертолет завис метрах в двадцати над самым оврагом, точно над обездвиженным УАЗом, и оттуда, сверху, конечно, увидели бросившегося наутек террориста:

– Стоять! – усиленный мощными динамиками голос буквально придавливал к земле, но Ахмед упорно бежал, карабкаясь по заросшему кустарником склону и стараясь не слышать грозных окриков: – Приказываю остановиться! Ни с места, или открою огонь!

Удугов как раз выбрался из оврага, когда преследователи, не ограничившись словами, перешли к делу. Влажное харканье "Калашникова" было почти неразличимо в шуме винтов, но вот свист пронзивших воздух пуль боевик превосходно различил, чудом уйдя с линии огня.

Русские были в небе, они господствовали в этой ситуации, но Ахмед Удугов не зря провел в ожесточенных боях много лет своей жизни. План созрел внезапно, и террорист, вытащив из кармана тяжелую гранату Ф-1, рванул чеку, сильно размахнувшись и швырнув "лимонку" в открытую дверцу машины.

– Умар, Арби, – во весь голос закричал, захлебываясь словами Ахмед. – Прощайте, братья! Вашим похоронам будет завидовать каждый!

Спустя мгновение оглушительно грохнуло, по оврагу прокатилась, уходя куда-то вверх, волна одуряющего жара, и к небу взметнулся стол пламени, лизнувший днище вертолета. Удугов тотчас вскочил и со всех ног бросился к недальнему лесу.

Мощный взрыв подбросил "Камов" на десяток метров вверх, и кабина наполнилась визгом аварийной сигнализации. Сноп огня лизнул брюхо вертолета, достав до иллюминаторов. В машине боевиков хватало взрывчатки и горючего, чтобы уничтожить целое здание, и теперь вся эта мощь оказалась направлена против вертолета.

– Черт, – пилот тянул на себя ручку управления, вступив в отчаянную борьбу с взбесившейся машиной. Он проявил беспечность, недооценив противника, посчитав его выведенным из игры и потому опустившись слишком низко, и теперь прилагал чудеса мастерства, пытаясь сохранить управление. – Дьявол! Проклятье!

УАЗ превратился в громадную бомбу, и его корпус при взрыве породил множество осколков, стальным снопом ударивших во все стороны. Пилоты слышали, как металл бьется о металл, когда часть осколков достигла фюзеляжа Ка-32, но чудом удалось избежать действительно опасных повреждений. Машину кое-как удалось выровнять, но противник все равно смог выиграть изрядный – тем более, в той ситуации, когда счет идет на секунды – запас времени.

– Смотри, – второй летчик указал на человеческую фигурку, стремглав бегущую к лесу. – Он же уйдет! Давай за ним! Прижмем гниду!

– Саня, ты как, жив? – командир экипажа, не глядя, окликнул своего штурмана, отозвавшегося сдавленной руганью. – Придется тебе еще чуток пострелять. Давай, лейтенант, к оружию! Прищучим гада!

Заложив крутой вираж, пилот нацелился точно на убегающего боевика, спикировав к земле. Штурман Саня привычным уже движением вскинул автомат – в ушах звенело, и изображение в глазах слегка двоилось, но оружие сидело в руках, словно влитое – и, когда спина бандита оказалась в прорези прицела, нажал на спуск.

Удугов бежал, стараясь не думать о боли, усилием воли заставив себя перестать замечать ее. Легкие горели огнем, в боку что-то кололо, автомат, казалось, с каждым шагом весил на целый килограмм больше, а магазины ощутимо били по бедру. И все же он бежал, слыша только собственное тяжелое дыхание и вои вертолетных турбин

До леса, спасительного леса, где одиночке не страшны будут никакие вертолеты, оставалось всего ничего, какая-то сотня метров, когда "Камов", на бреющем пронесся над головой Ахмеда. Боевик, сбитый мощным потоком возмущенного воздуха, упал, перекатился через правое плечо, взвыв от боли, когда "Калашников" врезался в плоть всеми своими углами, затем вскочил, и снова кинулся к чаще.

Мелькнула молнией мысль о том, до чего глупо и обидно устроена жизнь. Только что все пятеро были живы и торжествовали победу, а теперь по прихоти неведомых сил, вершивших судьбами – Всевышнего, а, может, кого-то иного? – остался только он, Ахмед Удугов, раненый, впервые в полной мере ощутивший себя загнанным зверем. И боевик понимал, что состязаться с русскими ему не придется слишком долго, однако все-таки он хотел дорого продать свою жизнь, раз уж так распорядился Господь.

Вертолет тем временем набрал немного высоты, и пошел на второй заход. Удугов видел высунувшегося из грузового люка человека, прижимавшего к плечу автомат. Милиционер, или кем он там мог быть, дождался, когда расстояние до цели сократится до считанных десятков метров, и выпустил первую очередь.

Малокалиберные пули, летевшие почти втрое быстрее звука, взрыли землю впереди и чуть левее боевика, на бегу вскинувшего АКМС и, развернувшись в сторону приближавшегося винтокрыла, открывшего огонь. Ахмед Удугов был уже не в силах целиться, просто выпустив разом половину магазина и так же, на бегу, заменив его новым, полностью снаряженным.

– Вот урод! – Пилот Ка-32 резко рванул штурвал, уходя из-под обстрела. – Гаденыш!

Пули прошили воздух в опасной близости от кабины. "Камов" не был защищен броней, и автоматной очереди вполне хватило бы, чтобы прикончить экипаж, да даже повредив какую-нибудь систему вертолета, боевик бы добился победы.

– Сейчас, – хищно прошипел Саня, передергивая затвор своего АК-74. – Сейчас прижму гада! Ну же, не дергайся, – штурман поймал в прицел уже не бежавшего, а кое-как прыгавшего через кочки преступника. – Не дергайся, мать твою, иначе я не смогу убить тебя быстро, тварь!

Не имело никакого значения, кто это был, почему он и его спутники убивали милиционеров, куда или от кого они бежали, с боем прорываясь через посты. Там были враги, а это главное, прочее же – просто словесная шелуха. Они нарушили закон, зарвались, и наказание должно было последовать незамедлительно.

– Иду на новый заход, – сообщил пилот, отклоняя чуть влево ручку управления. – Приготовься!

– Ниже, командир, – крикнул штурман, свесившись из люка так, что, казалось, давно уже должен был сорваться в набегающий поток воздуха. – Черт, сбрось скорость, я же не успеваю прицелиться!

Стрелок был уверен в себе, в своем оружии и пилотах, что управляли тяжелым геликоптером. Пластиковое цевье "Калашникова" удобно лежало в ладони, вторая ладонь крепко обхватила рифленые щечки рукояти, и когда в прицеле вновь мелькнул силуэт бандита, Саша открыл огонь.

Еще одна очередь прошла мимо цели, ведь не так просто стрелять с движущейся платформы, находящейся, к тому же, на высоте добрых тридцати метров над землей. Штурман "Камова" скорректировал прицел, взяв поправку на скорость цели, и снова, чувствуя, что в рожке осталось совсем мало патронов, потянул спусковой крючок.

Удугов бежал неровным зигзагом, сбивая противнику прицел. Но вертолет приближался, стремительно и неумолимо, буквально утюжа брюхом поляну, на которой и происходила эта схватка. Вновь затрещал автомат, посылая в цель очередную порцию свинца. Ахмед споткнулся, нога его попала в какую-то яму, наверное, нору мелкого зверька, и пули прошли над самой головой боевика, вонзившись в землю. Террорист, привыкший ударом отвечать на удар, рванул рукоять затвора, досылая в патронник первый патрон из нового магазина, и выстрелил, выпустив разом пять или шесть пуль. Он не знал, попал ли куда-либо, но в следующий миг бедро Удугова взорвалось кровавыми брызгами – его все-таки настигли летевшие с самого неба пули.

– Шайтан! – Ахмед упал на спину, в исступлении рванув спусковой крючок и расстреляв по приближающемуся вертолету остатки боекомплекта. Он не мог знать, что штурман по имени Александр, схватившись за пробитое насквозь плечо, повалился назад, отбросив в сторону оружие.