Рейнджеры успели добраться до своей базы, где их подразделение отдыхало от затянувшихся маневров, когда в русской столице почти одновременно раздались два телефонных звонка. Один из них прервал сон Вадима Захарова, недавно вернувшегося из Берлина и решившего устроить себе выходной.

– Слушаю, Захаров, – глава "Росэнергии", стараясь не разбудить жену, сполз с кровати, выйдя в коридор, и только там заговорил.

– Вадим Георгиевич, это главный диспетчер, – раздался взволнованный мужской голос. – У нас тут ЧП! Авария на магистральном газопроводе!

– Что случилось, – спросил, пытаясь стряхнуть с себя сон, Захаров. Он понимал, что беспокоить его лично в такой час диспетчер стал бы в крайнем случае, и неприятные подозрения сразу же возникли в медленно работавшем спросонья мозгу Вадима. – Какая авария?

– Взорвались четыре газоизмерительные станции на украинской границе, – быстро, буквально захлебываясь словами, сообщил диспетчер, явно очень растеряный. – Полностью уничтожено не менее десяти километров трубопровода. Нам больше не по чему качать газ в Европу.

– Персонал? – коротко спросил Захаров, уже зная, что услышит в ответ.

– Погибли все, кто там находился, – голос диспетчера дрогнул. Этому человеку прежде не приходилось докладывать начальству о числе убитых и раненых, и сейчас он не смог скрыть волнение: – Не менее тридцати человек. Мы уточняем.

– Это авария или диверсия? – чувствуя, как сжалось сердце, бросил в трубку Вадим.

– Неизвестно, – коротко ответил диспетчер. – Там уже эксперты из всех служб, но они только начали работать. Громов вылетел в Брянскую область десять минут назад.

– Ясно, – решительно произнес глава "Росэнергии". – Я скоро буду в офисе. Сообщайте немедленно всю новую информацию, я выезжаю.

– Вадим, кто звонил, – в коридор выглянула жена, все же разбуженная разговором. Она с тревогой взглянула на супруга, с которого мигом слетели остатки сна: – Что-то случилось?

– Мне нужно ехать на работу, – мрачно ответил Захаров. – Там возникли кое-какие трудности, Лена.

– Ты же обещал остаться дома, – удивилась супруга, давно не видевшая мужа, все больше времени нынче проводившего в командировках.

– Прости, – Вадим приобнял ее за плечи. – Я постараюсь вернуться побыстрее, но сейчас мне нужно быть у себя в офисе.

В те минуты, когда Вадим Захаров торопливо приводил себя в порядок, не желая появиться на рабочем месте небритым, по другую сторону границы еще только начали осознавать, что русский газ куда-то исчез, и трубы, буквально питавшие экономику сразу нескольких стран, вдруг опустели. Но на другом берегу Атлантики о случившемся уже знали с гораздо большими подробностями.

Американский разведывательный спутник, проносясь над Россией на расстоянии почти тысячи километров от земной поверхности, зафиксировал мощные взрывы на границе. Инфракрасные камеры с орбиты запечатлели сильнейшие вспышки, выбросы тепловой энергии, и это сразу приковало к себе внимание офицеров разведки, как, впрочем, все, что вообще происходило в России, особенно, в последние дни.

– Что, черт побери, там может так гореть? – Сотрудник военной разведки, на стол которого легли свежие спутниковые снимки, вопросительно взглянул на своего помощника: – Там словно атомная бомба взорвалась. Может, это очередной пожар на складе боеприпасов?

– Сомневаюсь, – пожал плечами второй офицер. – У русских в этом районе нет крупных военных объектов. Только пограничные посты на нескольких дорогах, ведущих из Украины. Думаю, это горит газ. Там же проходят магистральные трубопроводы в Германию, Италию и Австрию.

– Думаю, в этом аду мало что смогло уцелеть, – еще раз взглянув на фотографии, произнес разведчик. – Если это действительно взрыв газа, то теперь европейцы надолго останутся без топлива. Только странно, что авария произошла сразу на всех ветках газопровода. Мне это кажется очень подозрительным, а ты, Джон, как думаешь?

В ответ офицер получил лишь кривую усмешку. Мысли двух профессионалов тайной войны в этот миг были одинаковы. Но свои соображения оба привыкли держать при себе.

Значение информации в нашем мире переоценить трудно, и еще полвека назад британский премьер Уинстон Черчилль сказал по этому поводу свою знаменитую фразу. Его соотечественник Найджел Шарп, живя уже два года в загадочной России, где он являлся директором здешнего бюро "Би-Би-Си", с потомком герцогов Мальборо был согласен полностью. Тем более доступ к информации, своевременный и полный, был важен для представителей прессы, среди которых царит жесточайшая конкуренция. Тот, кто первым может сообщить о чем-либо сенсационным, или хотя бы отдаленно напоминающим сенсацию, имеет шанс резко и надолго увеличить рейтинг своего канала, поэтому Шарп превыше всего ценил связи с теми, кто владел информацией. И здесь он отдавал приоритет людям в погонах, которые, несмотря на все насмешки по поводу "дубоголовых солдафонов", прежде всего, ценили наличие исчерпывающей информации, на основе которой можно было разрабатывать любые планы чего угодно. А в этой категории людей на первом месте, разумеется, стояли сотрудники разведывательных служб, первыми узнававшие обо всем необычном и интересном. Разумеется, все они давали присягу и подписку о неразглашении, но кое-кто все же по дружбе, а иногда и за вполне конкретное вознаграждение, делился с Найджелом жалкими крохами важных сведений, из которых при наличии таланта и журналистского опыта можно было создать сенсацию за считанные минуты.

Поэтому, пока в офисах энергетических компаний еще приходили в себя от происшедшего на русском участке газопровода, Найджел Шарп уже знал все, что вообще было известно с хоть какой-то достоверностью. Его приятель в британской разведке, с которой янки делились всей существенной информацией, следуя союзническому долгу, не подвел, сообщив все факты и наиболее достоверные домыслы в кратчайший срок, благо технология передачи данных у них была давно отработана до мелочей. Оставалось лишь с умом распорядиться внезапно полученным богатством, и Шарп, зная все лучшие качества своих немногочисленных подчиненных, сидя в своем рабочем кабинете в московском офисе компании, уверенно набрал номер Гарри Хопкинса.

Опытный профессионал, тертый малый, много где побывавший за свою карьеру журналиста, и очень многое повидавший, Хопкинс был единственной достойной кандидатурой для такого дела. Пахло грандиозным скандалом, и представлять "Би-Би-Си" в ходе его должен был лучший из лучших. Гарри не подводил своих боссов прежде, и теперь не было причин сомневаться в том, что он все сделает по первому разряду.

– Приятель, есть работа, – как только журналист, наверное, пару секунд назад смотревший десятый сон, поднял трубку, произнес жизнерадостным тоном Шарп. – Дело как раз для такого мастера, как ты, Гарри. Мне буквально сейчас сообщили, что взорвался русский газопровод, тот, что ведет в Европу. Туда уже вылетели люди из "Росэнергии", кроме того, там полно экспертов из спецслужб. Авария произошла сразу на нескольких ветках и почти в одно и то же время. Но никаких официальных заявлений пока не было.

Найджел старался выдать как можно больше информации, чтобы на корню погасить попытки своего подчиненного сопротивляться неожиданной командировке.

– Выходит, это кто-то сделал умышленно? – расчет директора агентства оправдался полностью. Забыв о намерении послать горячо любимого шефа куда подальше, разбуженный среди ночи Хопкинс, как почуявшая след охотничья собака, уже был готов действовать. Он был профессионалом до мозга костей, и сразу почувствовал в словах своего начальника что-то, могущее обернуться настоящей сенсацией, информационной бомбой.

– Как я и сказал, никаких официальных заявлений, – еще раз произнес Шарп. – Но, учитывая, что перерезаны все трубопроводы, ведущие в Европу, а также вспомнив угрозы Захарова в Берлине насчет прекращения поставок газа, такая мысль напрашивается в первую очередь. И тебе, мой друг, предстоит найти подтверждения нашей догадке, или опровергнуть ее, это уж как получится.