У стены длинного кирпичного дома, кажется, являвшегося чем-то вроде местной мэрии, в два ряда были уложены укрытые одеялами и просто мешковиной тела. Гарри, осторожно приблизившийся к ним, понял, что здесь было не менее двух десятков трупов, и что самое страшное, среди них было полдюжины детей. Вокруг этих тел собрались, наверное, все жители деревни, свыше сотни человек, в большинстве своем женщины, хотя было и несколько седобородых старцев. На глазах всех без исключения людей блестели слезы, женщины громко причитали, а мужчины только крепче сжимали сучковатые посохи, молча глядя на последствия русской бомбежки.

– Ну, что ж, – произнес себе под нос Хопкинс, обведя взглядом панораму разоренного поселка. – Декорации готовы, осталось дождаться актеров.

Дорога от Москвы до Верхнего Чохора, деревушки, о существовании которой Хопкинс до сего дня даже не подозревал, заняла у британского корреспондента считанные часы. Из российской столицы в Тбилиси он добрался чартерным рейсом, зафрахтованным "Би-Би-Си" только для двух человек – самого Гарри и его оператора Уильяма Бойза, в эти секунды как раз достававшего из багажника упакованную в футляр камеру. А уже из Тбилиси пришлось добираться на автомобиле, арендованном руководством телекомпании, и прибывшем в аэропорт как раз к тому моменту, когда приземлился самолет из Москвы. Малоразговорчивый водитель-грузин, по-русски изъяснявшийся с кошмарным акцентом, а по-английски вовсе знавший десяток слов, большинство из которых были ругательствами, заставил англичан понервничать. Он гнал джип по узким горным дорогам с такой скоростью, что за четыре часа поездки мог раз двадцать свалиться в пропасть, не вписавшись в слишком крутой поворот. Но приходилось терпеть и такие неудобства, ведь цель этой спешной поездки стоила того. И, наконец репортеры оказались в чудом не разрушенной русской авиацией деревне, прибыв туда даже раньше большинства официальных лиц и прочих журналистов. Здесь, если верить руководству компании, обычно отличавшемуся чутьем на такие вещи, репортеров ждала очередная скандальная сенсация.

Причина такой спешки, стоившей руководству телекомпании наверняка немалых денег, была, однако, более чем весомой. Как сообщили Хопкинсу еще в Москве, посылая его в эту командировку, русская авиация, войдя в воздушное пространство Грузии, уничтожила крупный населенный пункт, полностью стерев его с лица земли.

– Это будет сенсация, Гарри, – шеф Хопкинса буквально светился от счастья, словно получил на Рождество чек на десять миллионов. – И, черт подери, ты станешь первым, кто расскажет о ней всему миру, малыш. Проклятье, русские начали войну против Грузии! Да это же бомба. В эфире начнется настоящая паника! И не только в эфире, – криво усмехнулся он. – Чтоб мне пусто было!

И Гарри, узнав обо всем, понял своих боссов, поторапливавших его, хотя и считал, что не обязательно было тащить в эту глушь корреспондентов из самой Москвы. Здесь, в Грузии, должно было располагаться свое представительство "Би-Би-Си", и его роль могла оказаться несколько большей, чем аренда старого джипа с ненормальным водителем.

Уже в пути репортер, привыкший на место событий прибывать, располагая как можно большим объем информации о них, то есть о событиях, узнал из пока еще разрозненных, противоречащих друг другу сообщений прессы и официальных структур, что первые слухи оказались несколько преувеличены.

Как выяснил по пути сюда Хопкинс, русские самолеты, наносившие бомбовые удары по группам чеченских повстанцев, действительно внезапно пересекли границу, вторгнувшись в воздушное пространство Грузии, и сбросили несколько бомб на небольшой горный поселок Верхний Чохор, поразив сельскую больницу и несколько расположенных рядом домов. Точное число погибших пока не мог сообщить никто, но того, что по приезду на место увидел своими глазами Гарри, было уже достаточно. Здание клиники оказалось буквально сметено сильным взрывом, и те, кто мог находиться внутри, наверняка погибли сразу. Едва ли кому-то удалось выбраться отсюда. Да и в соседних домах, тоже сильно разрушенных, могли еще оставаться тела погибших, ведь завалы, кажется, до сих пор никто не пытался разбирать.

– Гарри, смотри, – тронул Хопкинса за плечо Бойз. – Кажется, появился вождь племени. – Оператор, усмехнувшись, указал на появившиеся из-за холма автомобили, двигавшиеся к поселку.

– Камера готова? – спросил Хопкинс, и, дождавшись утвердительного ответа, приказал: – Снимай все, что здесь произойдет. Не жалей пленки, Билли!

Воздух над деревней прорезал стрекот винтов и гул вертолетных двигателей, и запрокинув головы кверху, англичане проводили взглядами два покрытых пятнами камуфляжной раскраски "Ирокеза", на бортах которых были заметны опознавательные знаки грузинских ВВС. Вертолеты, пройдя на бреющем полете над деревней, сделали круг над полуразрушенным поселком, затем вновь вернувшись к разбитому шоссе, по которому двигался большой автомобильный кортеж. Наблюдавшие за геликоптерами британцы даже успели разглядеть головы пилотов в больших сферических шлемах, и торчащие из распахнутых бортовых люков "Ирокезов" пулеметные стволы, уставившиеся в землю.

Вереница одинаковых черных джипов "Тойота" с проблесковыми маяками под радиаторной решеткой и грузинскими флажками на капотах медленно вползла в разоренную деревню. Это точно был президентский кортеж. Хопкинс только порадовался, что их поездка была не напрасной, и грузинский лидер действительно покинул свою резиденцию, дабы посетить разрушенное селение.

Следом за президентским джипами двигались несколько автомобилей попроще, но тоже явно принадлежавших важным шишкам, а также микроавтобусов, на бортах которых красовались логотипы известных западных телекомпаний. Замыкали колонну два потертых "УАЗа" цвета хаки и несколько карет скорой помощи. Вертолеты, сделав еще несколько кругов над Верхним Чохором, тем временем куда-то скрылись.

Дверцы автомобилей распахнулись. Из мощных японских внедорожников посыпались вооруженные "Калашниковыми" и девятимиллиметровыми израильскими "Узи" плечистые парни в потертом натовском камуфляже или, напротив, цивильных костюмах, мгновенно взявшие в кольцо кортеж. Ощетинившись стволами на все триста шестьдесят градусов, они зорко осматривали окрестности, порой что-то торопливо и негромко произнося в укрепленные возле ртов миниатюрные микрофоны. Толпа местных жителей, со всех сторон бросившихся к джипам, была оттеснена быстро и жестко, Хопкинс даже заметил, что некоторых особо невменяемых женщин вооруженные люди, особо не стесняясь, били прикладами, приводя тех в чувства.

Тем временем из остальных машин, сгрудившихся почти в самом центре деревни, также начали выбираться гости, и толпа местных жителей вдруг кинулась туда, где стояли армейские "уазики". Хопкинс только успел разглядеть на рукавах выбравшихся из них мужчин в камуфляже российский триколор, а затем десятки причитающих женщин и стариков отгородили от него русских военных.

– Убийцы, палачи! – казалось, живой вал из облаченных в траур женщин сомнет, раздавит, разметает полдюжины офицеров в форме российской армии, в смятении отступивших к своим машинам. Кто-то из них инстинктивно коснулся кобуры, и это вызвало незамедлительную реакцию грузин.

– Ну, стреляй, убийца, – пожилая грузинка в черном платке теснила офицера с погонами полковника, совершенно растерявшегося от такого натиска и уже не понимавшего, что делать дальше. – Детей наших убили, матерей наших убили, теперь за нами пришли? – на одном дыхании прокричала впавшая в истерику женщина – Ну, стреляй, убийца!

Несколько человек из президентской охраны, чуть помешкав, бросились между русскими и местными жителями, готовыми, казалось, разорвать офицеров на куски. Ударами прикладов и кулаков они смогли оттеснить разъяренную толпу, но, как заметил Хопкинс, делали это не слишком рьяно, словно заставляя русских понервничать в окружении десятков охваченных праведным гневом горцев.