Рядом раздался дробный стук пулемета, и длинная очередь срезала не менее полудюжины боевиков. Чеченцы шли кучно, по мере приближения к русским позициям сбиваясь в живой кулак, которым намеревались проломить ослабленную оборону. Пулеметчик успел выпустить еще несколько очередей, прежде один из боевиков сделал выстрел из ручного гранатомета. Прямым попаданием солдата разорвало на куски на глазах Глушкова.

Справа и слева раздались короткие автоматные очереди – десантники заметили угрозу и пытались теперь остановить боевиков, но охваченные безумием, одурманенные наркотиками "духи" уже не обращали на такие мелочи внимания. Они рвались вперед, ощетинившись стволами и ведя шквальный огонь, сметавший все вокруг, хотя почти никто из боевиков даже не пытался целиться.

– Мама, – молодой солдат кинулся на встречу Глушкову, бросив на бегу снайперскую винтовку. – Я не хочу умирать, нет! Помогите!

– Назад, сопляк, – капитан одним ударом сбил охваченного паникой солдата с ног. – Приказываю вернуться на позиции! Выполнять!

Солдат, похоже, вообще перестал воспринимать что-либо, и Глушков, подхватив его винтовку, прыгнул в неглубокий окоп, в сотне метров от которого уже находились чеченцы. Действуя на автоматизме, капитан вскинул винтовку, поймав в перекрестье прицела бородатого чеченца с зеленой повязкой на голове, на бегу стрелявшего из пулемета. Резкое движение пальца – и грудь боевика взрывается кровавыми брызгами, а капитан уже целился в его соседа, здоровенного негра в "арафатке", вскидывавшего на плечо раструб противотанкового гранатомета. Новый выстрел – и второй боевик с почти оторванной головой отлетает назад, такова была энергия выпущенной в упор пули.

Глушков стрелял снова и снова, пока не опустел магазин. К тому моменту уже восемь "духов" остались лежать на подступах к его окопу. Но боевиков было слишком много, и никакая даже самая меткая стрельба не могла их задержать. Рядом с капитаном прокатилась по камням ручная граната, и Глушков, показывая чудеса акробатики, прыгнул в сторону, отбрасывая бесполезную теперь винтовку. Взрыв произошел совсем близко, и только чудом капитана не зацепил ни единый осколок.

Набегавшие боевики в упор расстреливали немногочисленных десантников, уцелевших после убийственного артиллерийского налета. Один из них, вскочив на бруствер неглубокого окопа, вскинул автомат, выпуская в сжавшегося от страха на дне укрытия солдата сразу почти весь магазин и превратив за секунду человека в кровавое месиво. Яростно оскалившись и выкрикивая что-то нас своем языке, чеченцы бежали вперед, сметая всех, кто осмеливался встать на их пути. Забрасывая пространство перед собой гранатами, заливая его дождем свинца, они рвались к выходу из ущелья, который означал для них спасение.

Глушков вскочил на ноги, и его взгляд упал на присыпанный землей пулемет, уставившийся стволом на находившихся в считанных шагах боевиков.

– Суки, – зарычав, капитан прыгнул к пулемету, подхватывая его с земли и выпуская длинную очередь по окружавшим его "духам". – Получите, твари!

Тяжелое оружие в руках Глушкова содрогалось от интенсивной стрельбы, и боевиков, словно невидимой косой, срезали кучно летевшие пули. Чеченцы, еще не понявшие, кто и откуда стреляет по ним, падали на землю, разорванные пополам, окропляя камни собственной кровью, а Глушков, забыв обо всем на свете, стрелял и стрелял, не отпуская спусковой крючок и громко крича. Он видел перед собой оскаленные бородатые лица, злобно визжавшие что-то и захлебывавшиеся собственным криком, когда их, одного за другим, настигали его пули.

Джон Уоллес в этом бою твердо решил укрыться за спинами боевиков, предоставив им сомнительную привилегию лезть под русские пули. Уоллесу хватило впечатлений от первой атаки, и больше он не хотел так рисковать. Агент ЦРУ понял, что навоевался на всю оставшуюся жизнь, и если ему повезет выбраться отсюда живым, то за благо примет кабинетную работу до самой пенсии.

Американец уже решил, что они прорвались сквозь русских, похоже, погибших в неравном бою до единого человека. Вокруг валялись изломанные тела молодых парней, совсем еще мальчишек в камуфляже и с автоматами в мертвых руках. Уоллесу не верилось, что эти пацаны смогли задержать несколько сотен профессиональных наемников, многие месяцы проведших в тренировочных лагерях под надзором опытных инструкторов, и еще больше времени – в настоящих боях в самых разных уголках мира. Он с удивлением рассматривал их юные лица, совсем не походившие на лица солдат, способных остановить врага ценой собственной жизни, и не думавших о бегстве в самые страшные моменты.

Уоллес не понял сразу, что случилось, когда рядом раскатисто прогремела пулеметная очередь, и выпущенная уцелевшим русским очередь зацепила его в ногу. Единственная пуля пробила мышцы и раскрошила плоть, устремившись дальше. Джон упал, еще не чувствуя боли, просто нога вдруг отказалась ему подчиняться. Рядом завалился на спину боевик, грудь которого перечеркнул пунктир пулевых отверстий. Другому чеченцу пули оторвали руку, и он теперь голосил, стоя во весь рост точно перед русским, лупившим из пулемета, как одержимый.

– Американец, – возле Уоллеса, еще пытавшегося ползти, опустился на корточки, скрываясь от огня, один из боевиков Шарипова. – Ты что, ранен? Куда?

– Нога, – прохрипел Джон. Шок прошел, и теперь он чувствовал страшную боль. – Не могу ходить.

– Сейчас, – чеченец отстегнул ремень от своего автомата. – Терпи, американец. Сейчас жгут наложу, а дальше ползи, как хочешь. – Едва боевик, вопреки обыкновению, остановившийся, чтобы помочь раненому, к тому же чужеземцу, закончил свою работу, в грудь ему ударила пуля, сбившая человека с ног. Он только коротко вскрикнул, падая на спину и широко раскинув руки.

– Дьявол, – Уоллес ползком двинулся туда, куда бежали боевики, не чувствуя в этот момент никакой боли. – Боже, позволь выбраться отсюда! – Американец поминал Господа и черта одновременно, не замечая собственного богохульства.

А капитан Глушков все стрелял, срезая каждой очередью одного из "духов". Вал боевиков словно наткнулся на скалу, разбившись об нее. Но этот неравный бой мог кончиться только так, как кончился. Один из боевиков вскинул снайперскую винтовку и, почти не тратя времени на точный прицел, выстрелил, свалив Глушкова с ног. Капитан был на самом деле жив, его спас тяжелый бронежилет, задержавший пулю, но моджахеды, к счастью не стали это выяснять. Устранив последнюю преграду на пути к спасению, они что есть сил, бросились вперед по ущелью, пытаясь быстрее добраться до границы.

Над головами чеченцев взревели мощные турбины, и несколько штурмовиков Су-25 спикировали на сбившихся в теснине перевала боевиков, открыв шквальный огонь. Первая пара самолетов сбросила двухсотпятидесятикилограммовые бомбы, накрывшие самую большую группу боевиков, а остальные выпустили по нескольку десятков реактивных снарядов. Склоны ущелья окутал огненный смерч, убивавший все живое, и мало кто мог уцелеть в этом кошмаре. Но штурмовики, проносясь над ущельем, сделали разворот, и вновь атаковали охваченных ужасом боевиков, метавшихся, словно дикое стадо.

Загрохотали мощные тридцатимиллиметровые пушки ГШ-30-2, посылая в стону чеченцев сотни снарядов. Кроме встроенных орудий, каждый самолет нес под крыльями по два контейнера СППУ-22 с двуствольными пушками калибра двадцать три миллиметра, и сейчас штурмовики изрыгали пламя сразу в шесть стволов, кромсая на куски все, что было под брюхом штурмовиков.

Поток свинца, тропическим ливнем обрушившийся на двигавшихся по ущелью боевиков, мгновенно уничтожил большую их часть, сметя всех, кто находился в этот момент на склонах, в том числе и на позициях разгромленной десантной роты. Щедро расходуя снаряды, русские штурмовики прошли над ущельем на бреющем полете, а затем вновь набрали высоту, делая новый заход.

Пилот одного из "грачей", выполняя разворот для того, чтобы снова пройти вдоль ущелья, обрушив очередной шквал огня на уцелевших "духов", вдруг заметил в стороне странный аппарат, похожий на поделку авиамоделиста. Опытному летчику понадобилось очень мало времени, чтобы понять, что именно он видит перед собой.