По опыту локальных конфликтов, в том числе Чечни и, в особенности, арабо-израильских войн, где массово применялись отечественные танки, известно, что при попадании снаряда детонируют, как правило, выстрелы не в автомате заряжания, а те, которые рассованы по всему боевому отделению, образуя так называемую немеханизированную укладку. В результате танки буквально разрывает на куски. В данном случае вероятность этого мала, поскольку боекомплект расположен в кормовой нише башни, снабженной вышибными панелями, как у иностранных образцов. Энергия взрыва при детонации уйдет вверх, и экипаж с большой долей вероятности уцелеет.

– Да, это важное усовершенствование, – подтвердил маршал Лыков. Кадровый танкист, он видел доставленные из Грозного боевые машины, погибшие в январе девяносто пятого, а также и старые фотографии, сделанные в Ливане еще в восемьдесят втором году, и знал, что бывает с танком, в котором взрывается боекомплект. – Автомат заряжания танка Т-72Б, к примеру, рассчитан на двадцать два выстрела из сорока пяти, и по их израсходовании стрельба возможна только с места, поскольку заряжать орудие вручную должны поочередно командир экипажа и наводчик. А, учитывая, что техническая скорострельность танковых пушек достигает восьми выстрелов в минуту, ясно, что спустя всего три-четыре минуты сражения танк окажется почти безоружным.

По сути, в бою эти оставшиеся двадцать три выстрела не просто бесполезны, но еще и создают опасность для танка и экипажа. Ведь если автомат заряжания, расположенный под полом боевого отделения, обычно скрыт складками местности, и может сдетонировать только при подрыве на мине, то боекомплект, размещенный в башне, весьма уязвим, и при взрыве гарантированно влечет гибель танкистов, а часто и полное разрушение танка.

– Конечно, – заметил, предваряя возможные возражения, министр обороны, – американо-немецкая схема с размещением боезапаса в нише башни, крыша которой намеренно ослаблена, тоже не бесспорна, но если уж отечественное танкостроение ориентируется на автоматическое заряжание и сокращение экипажа, а, значит, уменьшение забронированного объема, то такой вариант пока является наиболее приемлемым.

Басов, приблизившись к танку, пальцем ткнул в возвышавшуюся над низкой башней прикрытую броней малокалиберную пушку, уставившуюся вперед тонким длинным стволом:

– В качестве дополнительного вооружения на новом танке вместо традиционного пулемета "Утес" установлена тридцатимиллиметровая автоматическая пушка, аналогичная тем, которыми вооружены наши боевые машины пехоты. Орудие размещено на бронированной лафетной установке, управляемой дистанционно изнутри танка, и может вести огонь по воздушным и наземным целям. Боекомплект установки, прежде проходившей испытания на танке Т-80БВ – четыреста пятьдесят снарядов.

Полковник, обойдя танк спереди, указал на торчавший из маски пушки ствол пулемета:

– Ну и традиционным спаренным пулеметом разработчики этой машины не пренебрегли. Это обычный танковый пулемет ПКТ калибром семь и шестьдесят две сотых миллиметра, стабилизированный, как и орудие. Он может использоваться, помимо прочего, и в качестве пристрелочного пулемета, что уже давно практикуют англичане на своих танках "Чифтен".

– Право же, впечатляет, – соглашаясь, покивал командующий десантными войсками. – Хотя все равно я не понимаю, для чего все это нужно. Едва ли в войнах нового поколения победа достанется тому, у кого больше этого тихоходного железа, – выражая сомнение, произнес генерал Строгов, с прищуром разглядывая танк. – Но, раз уж мы сюда приехали, хотелось бы посмотреть это чудо инженерной мысли в действии.

– Разумеется, товарищ генерал, – произнес Басов. – И мы можем начать прямо сейчас.

– Ну, так с Богом, – кивнул министр обороны. – Начинайте!

– Экипажу занять свои места, – отрывисто приказал Алексей, повернувшись к молча стоявшему у борта танка сержанту. – Приступить к испытаниям!

– Есть, – старший сержант Бердыев, козырнув, развернулся и буквально взлетел на башню, через мгновение исчезнув в распахнутом люке.

Водитель и наводчик тоже скользнули внутрь вслед командиром экипажа. Люки с глухим стуком захлопнулись, отрезав танк от всего окружающего мира.

– Ну, что, готовы? – спросил старший сержант, заняв свое место в башне и подключившись к танковому переговорному устройству.

Командир экипажа изрядно волновался, хотя и успел в совершенстве освоить новую боевую машину. Но обычно все заезды проходили в присутствии, самое большее, начальника полигона, а теперь за работой танкистов наблюдал, ни много, ни мало, сам министр обороны, и это добавляло нервозности. Азамат Бердыев слышал, что под взглядами высоких чинов порой отказывала и самая надежная прежде техника.

– Готов, командир, – отозвался располагавшийся полулежа в носовой части танка механик-водитель. Степан Нефедов, настоящий кубанский казак, считался одним из лучших водителей во всей дивизии, и Азамат гордился тем, что такой виртуоз оказался именно в его экипаже.

– Так точно, – делая вид, что следует уставу, сообщил меж тем и наводчик, сидевший по левую руку от Бердыева. – К работе готов, товарищ командир! – Он тоже волновался, впервые оказавшись в присутствии множества генералов, но знал, что все мысли о высоком начальстве улетучатся в тот же миг, как только танк тронется с места.

– Ну, тогда начали, – приказа старший сержант. – Запустить двигатель!

Механик-водитель, шумно выдохнув, чтобы так успокоить нервы, коснулся рычагов, вдыхая жизнь в ту глыбу брони, какой казался танк. Взревела, набирая обороты, мощная турбина. Рев перешел в высокий вой, словно это была не пятидесятитонная бронированная машина, а готовившийся к взлету реактивный самолет, и танк, лязгнув траками и резко рванувшись вперед, вылетел из ангара.

– Прошу, товарищи офицеры, – Басов указал на несколько "уазиков", стоявших неподалеку. – Предлагаю пока направиться в тир, где пройдут огневые испытания. Объект шестьсот сорок прибудет туда не более чем через полтора часа, мы, если выедем прямо сейчас, затратим несколько меньше времени.

Генералы один за другим исчезли в салонах армейских джипов, ныряя в предусмотрительно распахнутые водителями дверцы, и небольшая автоколонна двинулась по разбитой гусеницами тяжелой техники ухабистой дороге на поле, где и был оборудован танковый тир. После получасовой тряски автомобили поднялись на вершину плоского холма, где был оборудован наблюдательный пункт, и остановились.

– Пожалуйста, товарищи офицеры, – Басов, подтянутый и аккуратный, точно и не подпрыгивал только что в тесном уазике, подошел к с трудом выбиравшимся из машин генералам, большинство из которых уже слишком огрузнели для таких поездок. – Можете занять места, – предложил начальник полигона. – Основная часть испытаний начнется совсем скоро.

Генералы, следуя за Басовым, спустились в неглубокий окоп, затянутый сверху маскировочной стекой. За ними поспешили и немногочисленные представители прессы, выглядевшие еще более измученными, чем офицеры, которые все же когда-то были привычны к поездкам в еще более худших условиях.

На бруствере окопа стояли мощные артиллерийские бинокли на треногах. Через сильную оптику можно было в подробностях рассмотреть простиравшееся впереди поле площадью несколько квадратных километров, пересеченное наезженной колеей, хранившей следы проходивших здесь танков. Кое-где это подобие дороги целиком скрывалось в глубоких, полных вязкой грязи, лужах, скорее всего, созданных специально, как дополнительное препятствие.

– И долго ждать? – лениво спросил Алексея Белявский, облокотившись о бруствер и следя за суетой журналистов, подготавливавших к работе свою аппаратуру.

– Думаю, еще минут пятнадцать, – предположил Басов, взглянув на часы. – Если у них не возникнет трудностей по пути, долго ждать не придется.

– Пятнадцать минут, – Николай присвистнул от удивления. – С какой же скоростью он ездит?

– По шоссе не меньше восьмидесяти, – усмехнулся Алексей. – Не хуже Т-80, как ты понимаешь. Ну а по такой дороге – километров шестьдесят пять в час даст, в среднем.