– Примерно тысяча девятьсот километров, – оценил дальность полета сидевший перед огромным экраном, на котором отображались все воздушные цели, даже те, что находились почти на границе космоса, майор. – По данным разведки, иранцы должны были сегодня испытать баллистическую ракету типа северокорейской "Тепходон-1".
– Похоже, испытания прошли успешно, – хмыкнул стоящий рядом полковник, командир расчета. Ему пришлось пережить несколько напряженных мгновений, когда ракета уже взлетела, но компьютеры, обрабатывавшие поступающую с радара информацию, еще не вычислили ее траекторию. – Теперь, пожалуй, евреи не будут спать спокойно, как прежде, раз у персов появились такие ракеты. Им не хватает самой малости, ядерной бомбы, чтобы создать настоящую панику у всех соседей.
– И тогда, товарищ полковник, для нас наступят горячие дни, – усмехнувшись, кивнул майор, представляя, что здесь будет твориться, решись Иран на ком-то из соседей испытать свою новообретенную ракетную мощь.
Станция дальнего обнаружения в Армавире была одним из нескольких подобных устройств, расположенных на границах России, и самым совершенным из всех действующих. Она контролировала воздушное пространство над Ближним Востоком и Индийским океаном, прежде всего, фиксируя все старты баллистических ракет, поскольку именно предупреждение о ракетном нападении и было главной целью существования данного радара.
Монументальное сооружение, фазированная антенна которого напоминала египетскую пирамиду, не было приспособлено для слежения за обычными летательными аппаратами, хотя могло обнаруживать и их, причем на расстоянии в несколько тысяч километров и с весьма высокой точностью. Это был последний сторожевой пост, должный вовремя известить руководство страны о начале ядерного апокалипсиса.
Раньше подобные радары размещались дальше, на самых границах необъятного Союза, в Средней Азии, Прибалтике, Закавказье, но по мере того, как уменьшалась в размерах некогда великая страна, отодвигались на новые ее границы и радары. В прежние времена эти наземные установки поддерживались целой сетью спутников, обнаруживавших стартовавшие ракеты по ионизирующему следу их факелов, но спутники неизбежно старели, ломались или гибли, столкнувшись с космическим мусором, а заменить их стране ныне было не по карману. Вместо трех-четырех вышедших из строя космических аппаратов запускали один, и, несмотря на все старания конструкторов, делавших спутники универсальными, предельно надежными, как можно более долговечными, орбитальная группировка слабела, сокращаясь буквально с каждым днем. И наземные радиолокационные станции типа армавирской оставались не только последним, но и самым надежным дозорным постом, ведь их, в отличие от мчавшихся в ничейном космосе спутников, не так просто было бы уничтожить.
Иранская ракета завершила свой недолгий, длившийся считанные десятки секунд, полет, исчезнув в волнах теплого южного моря. Но она сделала свое дело, ибо миссия ее заключалась не только в получении каких-то данных о ходе полета, она была много более сложной. И уже спустя несколько часов в столицах сразу нескольких государств заговорили об испытаниях нового, более мощного, чем известное прежде, оружия, которым отныне фанатичный непредсказуемый режим Тегерана мог угрожать не только ближним соседям, но и всему региону.
Как всегда, привели войска в боевую готовность израильтяне, для которых ныне, с тех пор, как Египет переметнулся на сторону их заморского покровителя, могущественных Соединенных Штатов, оставив Сирию в одиночестве противостоять еврейскому государству, Иран стал врагом номер один. Даром что древнюю Персию от Израиля отделяли тысячи километров и территории других стран, ныне не обязательно было иметь общую границу, чтобы стереть вражеские города с лица земли. Ракеты, стремительные и практически неуязвимые с той секунды, когда они оторвутся от земли, окутанные дымом и пламенем, могли сделать все быстрее и лучше, чем миллионные армии. И правительство Израиля, зная это не хуже других, делало все, чтобы уменьшить если не угрозу, то ущерб от возможной атаки.
Но не только в Тель-Авиве обратили внимание на запуск иранской ракеты. И если в далекой Москве, которая для многих арабов была тем же, чем для славян сказочный Багдад, просто сделали отметку о том, что Иран ныне обзавелся вполне боеспособным оружием, в зоне досягаемости которого теперь оказывались не только ближайшие американские базы, но и главный союзник Штатов, Израиль, то в иных метах реакция была намного более бурной.
Разумеется, в Вашингтоне снова начали готовить проект обращения в ООН с требованием применить санкции к непокорной азиатской стране, упорно пытающейся создать ракетное оружие, словно бы это была привилегия только избранных народов. Но не меньший шок вызвал длившийся мгновение полет иранской ракеты в столице Саудовской Аравии. Прошло лишь несколько часов с завершения испытаний, и во дворце короля Абдаллы, уже почти десятилетие безраздельно правившего пустынной державой, собрались те, у кого государь мог испросить совета в сложные времена.
– Иранцы своими действиями ставят под угрозу безопасность в регионе, – горячо, едва сдерживая эмоции, бросил принц Ахмед Аль Бекри. – Своими необдуманными действиями Тегеран сам подписывает себе приговор, провоцируя Соединенные Штаты.
Наследник королевского престола нервно вышагивал по просторному залу, обставленному в лучших традициях восточных сказок. Но сейчас принц не обращал внимания ни на золото, ни на ковры, ни на курительницы с благовониями. Ноздри его гневно вздувались, а голос срывался на крик:
– Американцы не потерпят усиления Ирана, они нанесут упреждающий удар, начнут войну немедленно. И мы станем одной из мишеней иранцев, ведь американские базы есть и на наших землях.
Принц имел причины для беспокойства, все-таки он хотел взять под свою руку, когда нынешний король отойдет в мир иной, не руины, а сильное, богатое государство. И его волнение вполне было понятно собравшимся в этом отделенном от всего остального мира, от раскинувшегося за стенами дворца четырехмиллионного мегаполиса, вечно бурлящего людского моря, зале.
– Когда в схватке сошлись Иран и Ирак, было почти прервано судоходство в Заливе, и мы немало потеряли доходов от поставок нефти, в том числе и на Запад, – продолжал Аль Бекри. – А когда началась "Буря в пустыне", иракские ракеты обрушились и на наши земли, и хоть американцы и старались защитить нас, а скорее, все же, самих себя, они мало в этом преуспели. Нам тогда повезло, но представьте хоть на миг, что часть их ракет, проклятых "Скадов", была бы нацелена не на военные базы американцев и их союзников, а на нефтяные промыслы. Тогда они смогли бы уничтожить нашу экономику, то, на чем основано сейчас богатство нашей страны. А у Ирана теперь ракеты более совершенные, более мощные и более дальнобойные, и слава Аллаху, что у них еще нет ядерного оружия. Тогда под угрозой окажутся все вплоть до Средиземного моря, – убежденно произнес принц. – И в Вашингтоне, я уверен, ждать, когда Тегеран все же заявит о себе, как о ядерной державе, ждать не будут.
В зале царила прохлада и тишина. Толстые стены, наследие предков, и мощные кондиционеры, дар прогресса, работавшие уверенно, но неслышно, позволяли забыть о царящем снаружи зное, от которого едва не плавился асфальт. А королевские гвардейцы, бойцы из самых преданных династии племен пустыни, отлично обученные и прекрасно вооруженные, хранили покой государя и его сановных гостей. Вытянувшись истуканами у дверей, они невидящим взглядом уставились в пустоту, но их оцепенение было обманчивым, и в любой миг эти воины могли разразиться каскадом ударов.
– Возможно, обойдется и без американцев, – спокойно, словно говорил о чем-то незначащем, например, о погоде на западном побережье, произнес, усмехнувшись, смуглокожий крепыш. Самир Аль Зейдин, глава военной разведки королевства, был не последним человеком в стране, зная очень много о многом, в том числе, и от американцев, по старой памяти еще делившихся с союзниками самым ценным в нашем мире, информацией. – Израиль напуган происходящим в Иране, и их руководство может решиться сейчас на все, что угодно, даже на ядерный удар. Прежде американцам удавалось сдерживать евреев от слишком резких шагов, но долго это не может продлиться. А итог один – война у наших границ, война с применением самого разрушительного оружия, в стороне от которой не останутся, конечно, и американцы. И все это сильно помешает нам, как прежде, торговать нефтью, преумножая богатства страны. Ведь эта нефть идет, в том числе, и врагам Ирана, а в Тегеране об этом никогда не забывают. Если иранцы нанесут удар, он не минует и нас. И невозможно вечно надеяться, что придут американцы, и дадут нам свои ракеты, на деле не столь уж эффективные.
