– Как раз от арабов ждать опасности не стоит, – отмахнулся Швецов. – Об их вероломстве нам известно, и история войны в Афганистане не забыта. Но пока им выгодно быть нашими союзниками, а не прихвостнями янкесов, и мы будем пользоваться удобным моментом, чтобы насытить нашу экономику средствами, так нужными сейчас для дальнейших реформ. Разумеется, я лично не считаю нужным вступать в ОПЕК, но принять некое временное соглашение вполне реально и безопасно. А вот американцы, когда поймут, что мы вместе с арабами можем взять их за горло в любой момент, могут психануть и наделать немало глупостей, которые для нас обернутся чем-то большим. И срыв закупок нами оборудования на Западе – это еще не самый худший вариант развития событий.
– Не думаю, что американцы решатся на серьезные меры, – с сомнением произнес Самойлов, покачав головой. – Переговоры проходят в условиях повышенной секретности, число посвященных невелико, еще меньше тех, кто действительно знает, о чем именно мы договаривались. Конечно, утечка информации будет, и в Вашингтоне обо все происходящем будут знать в лучшем случае уже завтра, но я не думаю, что они прибегнут к санкциям. Громкие заявления, пара истеричных выступлений по "ящику" – вот и все, на большее духу не хватит. Да и даже если и решатся, мы сотрудничаем не с государствами, а с иностранными частными компаниями, хозяева которых ради прибыли вполне могут нарушить любые предписания Госдепартамента США. Корпорации, с которыми мы работаем, почти не подконтрольны правительствам тех стран, где они находятся, и нам это на руку.
– Нам нужно действовать быстро, решительно, и при этом как можно дольше не привлекать внимание к нашим контактам с Ираном, – решил Алексей Швецов, подводя своего рода итог беседе. – Иран не является угрозой для нас, наши интересы различны. Поэтому нет никакой опасности в поставках в эту страну нашего оружия, тем более, если в обмен на это мы сможем продавать за рубеж не русскую нефть, а ту, что добывают в самом Иране. Мы сохраним свои природные богатства для своей страны, для наших потомков, господа, и это самое важное.
Пока мы слишком зависимы от экспорта энергоносителей, причем именно минерального происхождения, и ситуацию нужно исправлять. Несмотря на все наши усилия, по-настоящему техническое перевооружение нашей промышленности удастся завершить через несколько лет, а те производства, что будут запущены в ближайшие месяцы, пригодны больше для пропаганды, чем для пополнения российского бюджета. И именно поэтому нам нужно действовать во всех регионах мира, если это способно принести нам выгоду. Плевать на американцев, пусть охрипнут, обвиняя нас во всех смертных грехах. Есть только одно мерило всем нашим действиям, товарищи, – выгода для нашей страны, и именно ею мы и станем руководствоваться в дальнейшем, сотрудничая со всеми странами, в которых есть наши интересы.
– Именно с точки зрения выгоды я считаю, что ваше стремление увеличить военные расходы, Алексей Игоревич, несколько не разумно, – заметил Самойлов. Давно ожидавший удобного момента, глава правительства больше не мог терпеть. – Я понимаю, что для наших солдат и офицеров следует создать нормальные условия, как минимум, обеспечив их жильем, но это не означает, что спешно нужно запускать в производство новые танки и самолеты. Возможно, пока лучше подождать, не тратя зря бюджетные средства, да и американцы не будут так беспокоиться.
– Здесь вы не правы, мой друг, – покачал головой Швецов. – Никогда забота о безопасности своей страны не была излишней ни для России, ни для любого иного государства в мире. К тому же мы тратим на "оборонку", на содержание и перевооружение армии в несколько раз меньше, чем советские вожди, поскольку отныне наши генералы будут готовиться отнюдь не к минувшей войне, как было раньше.
Прежние наши правители только говорили о неком "ассиметричном ответе", мы же воплотим его в жизнь. Например, советские генералы, помнившие сорок первый год, стремились иметь как можно больше танков, оставив после себя наследство из десятков тысяч боевых машин двух дюжин модификаций, причем большинство из них морально устарели еще двадцать лет назад. В условиях, когда применение ядерного оружия было весьма вероятно, наличие на вооружении массы устаревших танков было оправдано, ведь сражаться пришлось бы с истощенным нашими ядерными ударами врагом, силы которого к моменту непосредственного столкновения на поле боя его и наших солдат оказались бы подорваны. Тогда и сгодилась бы устаревшая техника, в прямом столкновении обреченная на поражение.
Но сейчас, когда атомная война, пусть и ограниченная, перестала быть такой вероятной, и на смену ей пришла скоротечная война, в основе которой лежит превосходство в воздухе и "хирургические" удары по инфраструктуре страны, победит тот, у кого лучше обычное оружие, и Россия сейчас может оказаться в числе проигравших. Большая затяжная война, подобная той, что выдержал наш народ семьдесят лет назад, теперь просто невозможна. При существующем уровне техники любую страну можно ввергнуть в хаос за считанные дни, что уже мы не раз наблюдали в исполнении все тех же американцев, и тысячи танков тут будут бесполезны. Несколько сотен крылатых ракет, вогнанных в "нервные узлы", центры управления, штабы, склады – и миллионная армия мечется в кольце огня, лишенная командования, испуганная, превратившаяся в стадо тупого скота, а танки, брошенные экипажами, разбежавшимися по лесам, стоят вдоль дорог. Тем более не нужны эти груды железа в локальных конфликтах, которыми нас вполне могут измотать заокеанские соперники, не ввязываясь в открытую войну.
Изменилась сама стратегия, концепция будущих войн. Пока мы занимались реформами и политическими интригами, американцы, немцы, англичане и прочие совершенствовали высокоточное "умное" оружие, средства управления и разведки, а нам оставалось надеяться только на броню и пушки, которые сами по себе – ничто. И мы, если хотим остаться сильной страной, тоже должны меняться.
На смену призывникам должна прийти профессиональная армия, где не нужно будет жертвовать боевыми качествами техники в пользу простоты ее изучения и применения. Тем более, не придется в будущих войнах мобилизовать резервистов, в расчете на которых и оставалась на вооружении нашей армии устаревшая техника, та, пользоваться которой этих резервистов и обучали.
Настало время принять на вооружение технику нового поколения, в том числе и танки, сильные не только пушками, но и электроникой, системами связи и управления оружием, пусть и более сложные, но при этом намного более эффективные, чем то, что мы имеем сейчас. И это – только один из элементов нашего ассиметричного ответа. Совсем скоро поступят на вооружение управляемые ракеты высокой точности, не уступающие западным и предназначенные как раз для неядерной войны. Уже испытываются плазменные генераторы Коротеева, способные превратить в "невидимку" любой самолет, сохраняя все его боевые характеристики, не в пример американским "стеллсам", которым за малую заметность для радаров приходится расплачиваться отвратительной аэродинамикой и огромной стоимостью.
Я согласен, что сейчас затраты на все это станут для нас тяжким бременем, но затягивать процесс нельзя, ведь мы отстали от наших соперников очень заметно, и даже Китай, прежде только и умевший, что производить некачественные копии нашей техники, сравнялся с Россией за считанные годы. И поэтому, Аркадий Ефимович, подписывая очередной указ об увеличении военных расходов, я как раз и исхожу из соображений выгоды для России, ведь произведенные сейчас затраты окупятся в ближайшем будущем, когда часть наших доходов от того же экспорта нефти не придется тратить на армию, а можно будет найти им иное применение. Кроме того, одновременно с запуском в производство новых вооружений, я планирую начать сокращение численности вооруженных сил, уменьшив ее не менее чем на сто тысяч военнослужащих и столько же гражданского персонала. Избавимся от массы плохо обученных призывников, и средства, которые прежде приходилось тратить на их содержание, хотя бы частично компенсируют расходы на новое оружие, на опытно-конструкторские работы и собственно производство.
