- Была бы я умнее, вообще бы в ваш мир не полезла! - огрызнулась я, растирая ладонями замерзшие плечи.

- Любой бы полез, - недовольно хмыкнул он.

- По себе других не судят, - фыркнула я и тут же пожалела об этом.

Я даже не сразу поняла, откуда взялась эта внезапная боль, и почему в глазах так темно, а в ушах стоит противный звон. Голоса доносились откуда-то издалека, разобрать кто и о чем говорит, и почему так эмоционально, было сложно. Зрение постепенно возвращалось в прежнее состояние, вот только правая щека, казалось, разрывается на несколько кусочков. Я с трудом подняла руку и поднесла ее к лицу. Прикосновения пальцев к нему совсем не чувствовались. Во рту появился солоноватый привкус крови. Через некоторое время стало понятно, откуда она течет. Мой бедный нос.

Я посмотрела на свою окровавленную руку и медленно перевела взгляд на Патрика. В камере мы уже были одни.

- Он вспыльчив, - лаконично заключил мужчина. - Что же, девочка, для меня ты никакой ценности не представляешь. Все, что от тебя можно узнать, мне не поможет, лишь раззадорит мое любопытство, что для тебя - еще хуже. Поэтому, теперь ты полностью в руках Римэлла.

Он резко встал, показал мне жестом, чтобы я пересела на свою "кровать" и, забрав стулья, вышел.

Я вытерла кровь подолом платья, запрокинула голову и прикрыла глаза. И только теперь, когда наступила приевшаяся за ночь тишина, осознала, что впервые в жизни была избита. А ведь фактически ни за что. Странно, но совсем не хотелось думать, плакать и чувствовать. Никаких эмоций, будто этот удар выбил их из меня раз и навсегда.

Наивно было так полагать. Ближе к ночи, когда после этого болезненного разговора прошло уже больше десяти часов, эмоции вернулись. Я отвернулась к стене и горько плакала, даже не пытаясь успокоиться. Хотелось рвать на себе волосы и выть от страха, одиночества, боли, голода и обреченности. Я просила прощение у своих родителей за беспечность, у ангела за непослушание, отвратительные поступки, и у себя самой за глупый характер. Я плакала всю ночь, до тех пор, пока не ушла боль из души и обида на мужчин, которые легко подняли на женщину руку. Пока усталость не забрала меня в объятья сна.

Я не слышала, в какой момент мне принесли еду. Когда проснулась, на полу у двери уже стояла тарелка с непонятной кашей и стакан воды. Выпив последнюю залпом, я умылась пахнущей железом водой, текущей из крана тоненькой струйкой, и стала запихивать в себя кашу, хотя кушать совершенно не хотелось. Ела я очень долго, было больно открывать рот, да и глотать неприятно. Поставив тарелку туда, где она стояла, я вернулась на свою кровать и снова уснула.

Так пролетело несколько дней. Так как к еде и воде стали давать еще и какой-то отвар, простуда быстро сошла на нет. Мое душевное состояние вернулось в норму, я перестала плакать по ночам и даже привыкла к своему жилищу. Мои глаза устали от плохого освещения, на маленькое окошко стало больно смотреть. По ночам я слышала шуршание мышей, и если поначалу пугалась, то потом привыкла и даже была рада топоту маленьких лапок.

Я перестала думать о Тимофее, потому что причины его отсутствия, надуманные мною, пугали, доводя до истерики. Сначала во мне бушевала обида и разочарование, потом все сменилось страхом и отчаянием. Важно было одно - чтобы с ним было все в порядке. "Для его отсутствия есть причины", - я повторяла себе вновь и вновь.

Римэлл пришел ранним утром, только задавался рассвет. Я с трудом разлепила глаза, он присел неподалеку и терпеливо ждал, пока я окончательно проснусь.

- Что тебе нужно? - спросила я, подходя к умывальнику.

- Поговорить.

- Говори, - предложила я.

Он не ответил.

Вода показалась совсем ледяной и умывалась я долго. Римэлл молчал. Через некоторое время я присела напротив, на принесенный им стул.

- Знаешь, - сказала я, рассматривая мужчину, - утро, а ты будто и не ложился.

Он улыбнулся.

- Так и есть. Ночь была не сахарная.

Римэлл выглядел немного празднично, лишь не заправленная в брюки шёлковая белая рубаха, с расстегнутой верхней пуговицей, придавала его образу повседневности или легкой небрежности. Мой нос учуял запах алкоголя.

- Тебе нравится рубаха? - удивленно спросил мужчина, выдернув меня из раздумий.

- Симпатично, - пробубнила я.

- Что же, видимо у нас с тобой и вкус к вещам одинаков, - весело констатировал мужчина.

- И? - не поняла я.

- Да, и. Нас с тобой объединяет гораздо больше, чем ты думаешь. Сейчас поясню, - добродушно улыбнулся он и открыл папку, лежащую на коленях. - Итак, это отчет. Я получил его только вчера и теперь понял свои ошибки и принял решение. Но для начала нужно кое-что проверить.

- Что же? - насторожилась я.

- Сиди ровно, - прошептал он, прикрыв глаза. - Тебя не учили смотреть на потоки?

Я тяжело вздохнула:

- Учили.

- Тогда присоединяйся.

Я припомнила все, чему учила меня Стэлла. Открыв глаза, в очередной раз поразилась красоте магического мира и его волшебных нитей. Жаль, кроме светлячков создавать ничего не умею…

- Что ты видишь, Мирослава? - спросил, внимательно рассматривая меня, Римэлл.

- То же что и ты, - пробубнила я.

- Тогда и поисковую нить ты тоже заметила? - ухмыльнулся он.

- Да где? - не поняла я.

- Да вот, - махнул он на меня головой.

Ко мне была привязана только одна нить и вела она от цветка на запястье в никуда.

- Это не поисковая нить, - ответила я, - это связь между членами королевской семьи.

Мужчина закатил глаза.

- Не туда смотришь, - немного раздраженно ответил он.

Я еще раз осмотрела себя, но больше ничего не обнаружила. Римэлл тяжело вздохнул и протянул руку к моему лицу, от чего я машинально отстранилась.

- Да не собираюсь я тебя трогать, - возмутился он, - просто покажу.

Его ладонь снова приблизилась к моему лицу, дотронулась до щеки и скользнула к уху.

- Разрешишь? - спросил мужчина, касаясь пальцами маленькой сережки.

- Да, - прошептала я.

Аккуратно расстегнув замочек, Римэлл снял подарок Эртона и, положив себе на ладонь, попросил:

- Посмотри внимательно на эту вещь.

Я проморгалась, от яркости потоков глаза стало пощипывать. Сначала ничего не видела, но присмотревшись, все же заметила тончайшую нить, ведущую от серьги куда-то в сторону.

- Увидела?

- Да.

- Вот об этом и говорил. Знаешь, - задумчиво начал он, поглаживая пальцами драгоценность на ладони, - признаюсь, я не сразу понял, зачем он все это подстроил. Даже скажу больше, понял только сегодня ночью, когда мне принесли этот отчет, - кивнул он на папку и замолчал.

- О чем ты?

- О том, что твой друг, или кто он там тебе, специально оставил вас в селении одних, да еще и нас предупредил.

- Глупости говоришь, - рассердилась я. - Если бы он так сделал, то уж точно не уехал, а затаился бы неподалеку…

- Думаешь, смог бы нас схватить? Для этого ему бы понадобился целый отряд, который еще и спрятать надо, а на все это нужно время… И без больших жертв бы не обошлось. Он оказался находчивее. Но как же жесток…

- Это чушь, - уперлась я, - а даже если так, то скоро он будет здесь.

Римэлл расхохотался.

- Ну ты даешь, - улыбаясь покачал он темноволосой головой. - Доверяешь ему?

- Доверяю.

- А зря. Его план был безупречен, но в одном он просчитался.

- В чем же?

- Хейси. Ему не стоило оставлять ее с тобой, потому что назад он получит ее только через мой труп.

- Да будет земля тебе пухом, - сочувственно ответила я.

- У нас сжигают, - отмахнулся мужчина.

- Тогда, мощного тебе огня и сильного ветра.

Римэлл снова тихо рассмеялся.

- Ты мне нравишься, Мирослава. Знаешь, что он предал и все равно веришь в него.

- А что мне остается? - устало спросила я. Мое сердце уже давно разбилось на осколки, с того момента, как я увидела этот тончайший поисковый поток. Какого это, узнать, что тот, кто просил о доверии, предал? Но все же, из-за этого на сторону врага я не переметнусь, ни за что, а попереживаю потом, не сейчас. Главное немного потерпеть.