Первая мысль по приезде в маленькую рыбачью деревню: скорей бы воды! Мы сидим на песчаном полу в хижине, и глиняный кувшин с мутной жидкостью ходит по кругу. Когда мучает жажда, любая вода кажется вкусной, даже если в ней плавает множество насекомых.

К вечеру мы уже в другой деревне, прилепившейся к подножию горы, примерно в 7 километрах от моря. Население ее пришло сюда с гор недавно и еще не приобщилось к рыболовству. Оно живет скотоводством (разводят коз), выращивает немного овощей, но все это не может прокормить — люди почти постоянно голодают.

Продовольственная проблема и послужила причиной того, что в эту деревню правительство послало специального эксперта, который получил образование в Адене и теперь должен был помочь населению «начать новую жизнь». Государство предоставило в распоряжение жителей оборудование для обработки земли и посевное зерно. Немного зерна было прислано и для пропитания, чтобы продержаться до первого урожая. Зерно здесь мелют и, смешав с жидким маслом из козьего молока, готовят из него кашу. Хотя это блюдо жителям деревни ранее не было знакомо, едят они его с удовольствием.

Самое важное — постоянный источник воды. Под руководством приехавшего специалиста у подножия горы начали рыть колодец. Это очень тяжелая работа. Трое мужчин на глубине 8 метров молотками и зубилами сбивают твердый камень. Стоящие около шахты поднимают снятую породу наверх в плетеных корзинах. К сожалению еще не все поняли важность этого дела — многие не желают помогать.

Козы здесь — большая ценность, но в деревне козу не купишь, даже если есть деньги. Кому они нужны? А вот молоко и мясо нужны всем. Одеты люди бедно, в старое тряпье. Многие больны туберкулезом.

И в этой деревне ложимся спать на земле, а некоторые на крышах жилищ. Ночью становится холодно, и тогда из круглых каменных лачуг доносится кашель их обитателей — взрослых и детей. Проснувшись ночью, я увидел вокруг небольшого костра двенадцать закутанных в серые покрывала мужчин, которые о чем-то совещались. Значимость сказанных ими слов они подтверждают ударом короткой палки о землю. Беседуя, передают по кругу трубку. Что они обсуждают? Возможности стать рыбаками и научиться использовать богатства моря?

В одной из вади нас постигла неудача: пришлось сменить две покрышки. Путь еще долгий, а в запасе не осталось ни одной. К полудню мы добрались до небольшого озерка, образовавшегося от скопившейся в вади воды. Прекрасное место для привала! Густая пальмовая роща отбрасывает тень на прозрачную воду, в которой плавают разноцветные рыбки. Однако мы готовим рыбу, привезенную с собой с побережья. Здешние жители угощают нас финиковой кашей и жидким маслом. Прекрасный десерт! Искупавшись и напившись вкусной воды, мы почувствовали себя как в раю. В ветвях пальм порхают птицы величиной с дрозда, с иссиня-черным, сверкающим оперением и оранжевой окантовкой на крыльях. Греясь на солнце, замерли маленькие ящерицы, в расщелине скалы мелькнула змея. Эта представительница единственного на Сокотре вида не ядовита. Да иначе и быть не может. Ведь сказано же в легенде, шутит Амир, наш верный проводник по Сокотре, что старый Ной построил свой ковчег на этом острове и, когда начался всемирный потоп, взял к себе всех животных, за исключением нескольких добродушных тварей, которые, спасаясь от потопа, забрались на вершину самой высокой горы. Когда потоп кончился и вода отступила, животные спустились вниз. Вот так и получилось, что на Сокотре нет ни одного опасного для человека зверя, даже собак здесь нет.

Прозвучали два пистолетных выстрела, сделанных мамуром, — это сигнал к отправлению. Всему приходит конец — и нашему блаженству тоже. Вечером мы уже были в Хадибо, оставив «рай» далеко позади.

Калансия, рыбачья деревня на западном конце острова, чье название похоже на испанское, расположена в прелестной бухте; всегда водоносная вади того же названия пересекает ее пополам.

Хадиджа, молоденькая медсестра из этой деревни, рассказывает, что она сама организовала пункт медицинской помощи. В помещении медпункта довольно чисто. Шприцы кипятятся на маленькой керосиновой горелке, других условий для стерилизации инструментов нет, Хадиджа закончила курсы медицинских сестер в Адене, но возвратилась на свой остров, чтобы помогать строить новую жизнь.

— Я сочла это своим долгом, ибо как-никак прихожусь родственницей последнему султану Махры и Сокотры, а он почти ничего не сделал для своей страны.

Стало быть, предками Хадиджи были махрийцы, пришедшие на Сокотру в VII–IX вв. Потомки махрийцев живут на материке, главным образом на территории Шестой и Пятой провинций, и немного их в султанате Оман. Махрийцы относятся к тем этническим группам Южной Аравии, которые продолжают оставаться носителями живых южноаравийских языков.[79] Эти языки, по-видимому, находятся в родстве с древними языками Южной Аравии.

Наша рабочая группа расположилась на берегу и спорит о том, продолжать ли поездку или возвращаться. Некоторые считают, что работу можно закончить, поскольку необследованными остались всего несколько маленьких деревень, а в Адене ждут помощи гораздо больше людей. Но мамур возражает. По его мнению, этим обследованием они показывают всему островному населению, как государство относится теперь к простому народу, как оно стремится улучшить медицинское обслуживание. Свои слова мамур сопровождает жестами загорелых рук, сдвигая при этом на затылок шапку. Во время нашей совместной работы на острове я не переставал восхищаться энтузиазмом этого уже немолодого революционера. Любовь к простому народу пронизывает все его существо.

Инспекционную поездку решили продолжать, и я этому был очень рад.

После полудня я отправился на берег и расположился в тени пальмы отдохнуть. Вдалеке, направляясь к бухте, красиво скользил по волнам подгоняемый ветром корабль под белыми парусами. На большом расстоянии от берега он бросил якорь. Паруса упали, на воду была спущена шлюпка, и она стремительно понеслась к берегу. На носу стояло трое мужчин в длинных белых одеждах и тюрбанах.

Они приплыли сюда с острова Бахр. Я и раньше уже обратил внимание на деловую суету у берега. Из деревни носили вяленую рыбу и складывали штабелями. Мужчины из лодки спрыгнули на землю. После того как сговорились о цене, рыбу стали перевозить в лодках на корабль. К заходу солнца работа была закончена, а я еще долго сидел под пальмой, глядя на мерцающие в море огоньки корабля. А на следующее утро море было зеркально гладким. Далеко на горизонте виднелись паруса кораблей, направлявшихся к Африканскому побережью. Настало время и нам отправляться на работу — на этот раз в горы, в «Швейцарию Южной Аравии».

У подножия нас уже ждали горцы с верблюдами. На них погрузили багаж, а мы пошли пешком по каменистым узким тропинкам. Повсюду журчали ручьи с прозрачной водой, а в небе палило солнце. Мы повязали головы платками и останавливались у каждого ручья, чтобы смочить платки и лицо, но это спасало ненадолго.

Чем выше мы поднимались, тем живописнее была природа. Деревья и кустарники ярко зеленели, а горные цветы поражали многообразием красок. Пахло алоэ, агавой и смолой благовонных деревьев. Остров Сокотра и по сей день экспортирует не только благовония, но и самое лучшее в мире алоэ, которое очень охотно покупают, в особенности индийские купцы. Четырехчасовой мучительный переход закончился на высокогорном плато. Перед нами открылась изумительная панорама острова. В далекой прибрежной дымке виднелись белые деревни в зеленых пальмовых рощах.

Горцы встретили нас дружелюбно. Какими вкусными кажутся холодное коровье молоко и кислый творог, которым они нас угощают! Здесь, на душистых высокогорных лугах, пасутся бурые и пестрые коровы. Среди них гордо вышагивают орлы, время от времени взмывая в небо.

Горцы живут в хижинах, сложенных из камня, а одежда почти такая же, что и у жителей прибрежной полосы. Внешне они похожи на арабов, а их курительные трубки напоминают европейские. Горцы практически не знают болезней — ни туберкулеза, ни малярии. Лишь изредка болеют простудой и бронхитом.[80]