Не только в кукольных спектаклях, но и в реальной жизни Раджастхана сохранилось много феодальных черт, которые в других областях Индии вроде бы уже ушли в прошлое. Это обусловлено, вероятно, тем, что в минувшие времена здесь жила элита индийского воинства. Они были великолепными наездниками не только на конях, но и на верблюдах, знаменитыми фехтовальщиками и стрелками, и прежде всего бесстрашными мужчинами. Их потомки до наших дней сохранили благородную открытость характера, которую они проявляют и в отношениях с иностранцами. Вы не найдете в них ни заискивающей услужливости, присущей городским чиновникам, ни пронырливости и лукавства, свойственных лавочникам других районов Индии.

Такие черты их характера, может быть, обусловлены и тем, что раджпуты никогда непосредственно не испытывали на себе позорную тяжесть британского колониального владычества. Англичане не сумели овладеть этим негостеприимным краем, поэтому они выбрали более мирную и одновременно более выгодную форму господства: оставили местным раджпутским правителям видимость власти в обмен на обещание подчиниться, подкрепив его обязательством платить дань. За соблюдением достигнутого соглашения следил приставленный к каждому двору британский резидент, который, однако, старался не вмешиваться в личные дела махараджи и в то, как он управлял своим княжеством.

Положение изменилось лишь в XX столетии. Решающую роль в этом сыграло освобождение Индии от британского колониального владычества. В первые годы независимости правительство Республики Индия, правда, еще выплачивало отлученным от власти махараджам определенную компенсацию за их утраченные привилегии в форме пенсий, однако позднее и они были отменены. На средства, выделенные центральным правительством и правительством штата, в Раджастхане были построены оросительные каналы, благодаря которым степи и пустыни преобразились в плодородные поля. На территории Раджастхана обнаруживают все новые запасы полезных ископаемых, строятся современные дороги и прокладываются авиамаршруты, помогающие преодолевать территориальную разобщенность штата. Все это способствует преодолению остатков феодально–крепостнических обычаев.

Проникновение цивилизации, несомненно, отвечает чаяниям населения Раджастхана, однако прогресс, как известно, несет с собой и постепенное исчезновение традиционных форм общества и его культуры. А последняя, хотя и обладала слабыми сторонами, все же относится к прекраснейшим страницам наследия индийского прошлого.

В центре Раджастхана, посреди венка невысоких вершин, укрытое от нескромных взглядов, хранится самое драгоценное сокровище пустыни Тар. Сокровище, оригинальный блеск которого не смогли уничтожить ни интриги неприятелей, ни неблагоприятная судьба. И сегодня оно сокрыто от глаз азартных туристов, разъезжающих по стране в поисках таинственных памятников древности. Цену ему не сможет определить ни один знаток древностей. Сокровище это — город Джайсалмер и его дворец. В продолжение целого тысячелетия Джайсалмер был столицей княжества — самого большого по территории и самого малого по численности населения среди раджпутских государств.

Первоначально это была торговая станция на старом шелковом пути, проходившем через пустыню Тар. Позднее вокруг нее поставили крепостные стены, и она превратилась в неприступную крепость, с одной стороны, стерегущую путь в центральные, более богатые, районы Индии, а с другой — дающая безопасное убежище индуистам от преследований мусульман.

Мне долго не давала покоя мысль, как такой город мог возникнуть в этой негостеприимной пустыне, среди песчаных барханов, скалистых отрогов и каменистых равнин, усеянных некрупной галькой? Откуда брали материал для крепостных стен и домов? Каким образом население обеспечивалось родовольствием? Как поддерживалась связь города с окружающим миром?

Убедительный ответ на все эти вопросы я мог получить, только побывав на месте. Оставалось решить лишь вопрос: как попасть в Джайсалмер? За несколько лет до моего первого приезда в Индию добраться туда было действительно весьма трудно. В то время туда еще не вела железная дорога. В настоящее время три раза в неделю туда отправляется пассажирский поезд, связывающий Джайсалмер с более развитыми, цивилизованными областями Индии. Таким образом железная дорога открыла двери потокам туристов.

Однако нельзя сказать, что двери в Джайсалмер открыты для туристов настежь. Развитию туризма мешает отсутствие регулярного авиационного сообщения с западным Раджастханом. Вряд ли турист станет жертвовать на короткое посещение Джайсалмера целую неделю. Действительно, на поездку из Дели до Джайсалмера и назад уходит неделя. Так, если выехать из Дели в понедельник скорым почтовым поездом, то в Джодхпур (там надо делать пересадку) можно добраться примерно во вторник в полдень. В тот же день вечерним поездом надо продолжить путешествие. И тогда в Джайсалмер удается попасть лишь в среду к обеду. Не успеет турист даже просто побродить по городу, как на город опускается ночь. Конечно, можно переночевать в спартански оборудованном туристическом бунгало, четверг посвятить осмотру достопримечательностей и в тот же вечер снова спешить на вокзал, чтобы успеть на ночной поезд. И если запыленный и измученный, но живой и здоровый турист выйдет из вагона на платформу делийского вокзала в субботу утром, то можно считать, что он родился под счастливой звездой.

Таким образом добирался до Джайсалмера и я во время своей первой поездки в Индию. Однако с 1973 г. до Джодхпура регулярно летает самолет, а в Джайсалмере построено несколько гостиниц. Так что жемчужина пустыни сегодня открыта любому, кто пожелает ее увидеть.

Что касается моего путешествия в Джайсалмер, то я совместил его с поездкой на святую гору Абу. От станции Абу–Роуд я решил добраться до Джодхпура скорым ахмадабадским поездом, а далее, если все будет в порядке, меня проводил бы мой знакомый.

Я очень кстати вспомнил о своей давней переписке с одним студентом (он родом из Джодхпура). Несмотря на то что я никогда его не видел, я все–таки решил обратиться к нему, и мне повезло. Мой знакомый сообщил, что будет рад сопровождать меня, правда при одном условии, если наша встреча состоится в субботу.

Итак, ночь с пятницы на субботу застигла меня на вполне современном джодхпурском вокзале. Там в распоряжении пассажиров есть удобные комнаты для отдыха, над входом в которые висят английские надписи: «Railwai Retiring Room». За весьма небольшую плату тут может переночевать любой транзитный пассажир первого и второго классов. Использовал такую возможность и я.

Комната для отдыха удивила меня своей чистотой и наличием элементарных, но в условиях Индии необходимых удобств. Главное, там был душ. После того как вся дорожная пыль была смыта, я лег и заснул крепким сном, несмотря на то что под окном целую ночь гудели локомотивы. Дело в том, что Джодхпур — важная узловая станция, от которой разбегаются дороги разной колеи в пяти направлениях: в Дели, Ахмадабад, Биканер, Покаран и Бармер.

В субботу утром я высматривал на вокзале господина Паливала, теперь уже преподавателя истории в местной средней школе. Я все–таки надеялся, что он проводит меня до Джайсалмера, где у него, оказывается, жили родственники. В то время железной дороги до самого Джайсалмера еще не существовало, и конечной станцией оставался Покаран. Оттуда надо было добираться по разбитой и запорошенной песком дороге на стареньком рассыпающемся автобусе, за которым на протяжении нескольких часов пути тянулся огромный хвост серо–желтой песочной пыли.

Дребезжащие вагончики покаранской местной узкоколейки пробежали свои 160 запыленных километров за неполных семь часов. Мы вышли на конечной станции и окунулись в самое пекло полуденного зноя. Впереди нас ждало еще около 100 километров по почти безлюдной пустыне. Сквозь пеструю галдящую толпу, собравшуюся у крошечной станции, к нам пробрался рослый раджпут и предложил продолжить путешествие на ездовых верблюдах. Верблюды лежали возле станции, поджав под себя ноги, словно высокие барханы. Я уже однажды имел возможность совершить короткое путешествие на верблюде и знаю, что для неопытного человека это весьма сомнительное удовольствие. Длинноногий иноходец шатается из стороны в сторону, и с его горба твердая почва кажется неимоверно далекой. Нет, такой вид транспорта нам явно не подходил. Однако, чтобы не обидеть раджпута, мы сказали, что не хотим путешествовать так медленно и подставлять себя надолго безжалостным лучам мартовского солнца. Не подходила нам и более удобная и надежная воловья упряжка, ведь эти флегматичные животные передвигаются еще медленнее, чем верблюды.