Я вспомнил наши переживания вчерашней ночи при встрече со светящимися глазами и спросил, кто бы это мог быть.

— Если зверь был сравнительно крупным и отбежал с глухим рычанием, как вы сказали, то, вероятнее всего, это был какой–нибудь вид леопарда, например черный барс. Здесь их бродит довольно много. Однако они сравнительно пугливые животные и на человека обычно не нападают. Так что бояться их не стоит.

Я поинтересовался, какие еще животные есть в заповеднике.

— Здесь можно встретить всех зверей, которые обитают в джунглях, главным образом диких слонов, тигров, медведей и, конечно, вездесущих обезьян. Встречаются здесь также олени, косули и лани. Если вас интересуют пернатые, то в заповеднике богатый выбор водоплавающих — фазанов, коричневых и черных куропаток, а также имеются павлины. В Рамганге плавают крокодилы, а в густых зарослях скрываются ядовитые змеи.

Мы еще раз внимательно изучили подробную карту заповедника, чтобы знать наверняка, где свернуть с рамнагарской дороги в сторону широкой долины Патли Дун. Благодаря сравнительно сухой весенней погоде по лесным дорогам, по словам лесничего, сейчас можно передвигаться. Он указал нам, по какой дороге мы доберемся до дома лесничества в Дхикале. А если пожелаем увидеть стада диких слонов, то надо проехать дальше в глубь заповедника. Там, между двумя горными хребтами, стоит хижина Патерпани, а от нее к югу тянется красивая долина, где обитает много пятнистых оленей и диких слонов. Инженер сказал, что нам повезло. Месяца через два, точнее с 1 июня, ворота Национального заповедника Корбетта закроются, и почти полгода сюда не будут пропускать ни одного посетителя. Дело в том, что в предгорьях Гималаев в это время года идут проливные муссонные дожди, которые делают невозможным какое–либо передвижение по размокшим дорогам.

К счастью, в то время здесь было сравнительно сухо, и мы благополучно спустились по рамнагарской дороге и оказались у входа в заповедник. Миновав ворота заповедника, мы оказались на покрытой травой лесной дороге. Вдоль нее пылали киноварью цветы деревьев, которые здесь метко называют «пламенем леса», а джунгли буйствовали всеми оттенками зеленого цвета. С лесных великанов свисали темно–зеленые побеги лиан, а под ними мягко стелились нежные стебли невысокой «тигриной» травы.

Быстро опустились сумерки; из Альморы мы выехали довольно поздно, а по дороге часто останавливались, чтобы еще раз полюбоваться величавыми Гималаями. Мы ехали уже в темноте. Фары то тут, то там высвечивали газель или антилопу, однако других зверей пока не было видно. Наверное, они спрятались, потому что нам очень хотелось их увидеть, например живого тигра. Вот снова вместо него из зарослей выскочил заяц и стал петлять в свете фар.

Нам ничего не оставалось, как надеяться, что днем нам повезет больше. Служащий Национального заповедника Корбетта приготовил нам слона, на котором вместе с другими гостями мы отправимся рано утром в джунгли. А пока мы воспользовались гостеприимством бунгало. За столом мы познакомились с нашими соседями. Оказывается, они приехали сюда из Канады и Австралии. Спать отправились рано, чтобы наутро быть бодрыми.

Сразу же после восхода солнца нас разбудил махоут, погонщик слонов. К поездке в джунгли все уже было готово, но ночью прошел дождь, и мы смирились с мыслью, что промокнем до костей. Вероятность того, что в сыром подлеске появится тигр, равна нулю, но, несмотря на это, мы отправились в джунгли.

Взобраться на слона, пусть даже опустившегося на колени, оказывается не так–то просто. В совершенстве это умеют делать лишь опытные погонщики; они знают немало способов, как вскарабкаться на спину этого громадного животного. Конечно, наилучший из них — разрешить слону грациозно поднять вас хоботом на необходимую высоту, чтобы затем легко соскользнуть прямо на его спину. Другие, столь же ловкие, люди используют для этого слоновий хвост. Они делают из него петлю. Затем вставляют в нее, как в стремя, ногу, после чего, вспомнив молодость, взлетают словно птица и удобно устраиваются наверху. Однако проще всего воспользоваться небольшой лестницей, которая почти всегда привязана к боку слона. Самый комфортабельный способ предлагают туристам в крепости Амбера: там слона подводит к специальной платформе, высота которой соответствует росту животного, так что достаточно сделать шаг с площадки — и вы уже в хоудахе — носилках, укрепленных на спине слона.

Мы сравнительно легко взобрались на слона с помощью каната, спущенного для нас с хоудаха, и удобно устроились на лавочках в широких носилках. При этом мы свесили ноги по боку слона и крепко вцепились руками в перила носилок. Удивительно, как мы не свалились на землю, когда слон стал подниматься на ноги. Сначала он выпрямил передние ноги, и хоудах оказался под таким резким углом, что мы с большим трудом удержались в носилках. Только после того, как слон встал и на задние ноги, носилки снова приняли нормальное положение.

— Чало, Хира Лал! (Вперед, Хира Лал!) — закричал махоут и стал погонять своего питомца острым концом ангка — короткого железного жезла. Нашего слона звали Хира Лал, что значит «Рубиновая драгоценность». Имя довольно необычное для такой горы мяса. Хира Лал поднял хобот, затрубил, несколько раз взмахнул огромными ушами и послушно пустился в путь. Нам показалось, что под нами не слон, а плывущий по волнам корабль.

Сначала шли по следам стада гауров, диких лесных туров. Ночью стадо паслось у ручья под горой и не могло еще уйти далеко. Наш махоут сказал, что, судя по следам, здесь прошло, видимо, пять или шесть взрослых животных. Следы вели к лиственному лесу, поросшему зарослями бамбука. Высокие, тонкие стволы бамбука торчали отдельными зарослями выше роста человека. Хира Лал терпеливо продирался сквозь них. Наверное, прошло уже лет пятьдесят, как он променял свободу в глуши на вполне терпимую, но однообразную службу человеку.

Несмотря на то что ярко светило солнце, в густой тени лиственных деревьев все еще царствовал полумрак. Слон, слегка покачиваясь, шел через небольшое болотце у лесного озера, на покрытой ряской поверхности которого цвели карминовые и белые лотосы. Над нашими головами летали небольшие изумрудно–зеленые попугаи и порхали бархатно–коричневые, лазорево–и канареечно–желтые бабочки. Переплетенные ветви вековых деревьев образовывали над нами непроницаемый зеленый балдахин.

Не доходя до просеки, Хира Лал замер. Там, в бамбуковых зарослях, что–то чернело. Проводник передал нам бинокль и объяснил:

— Тот большой зверь с краю — бык–гаур. Он опасен, так как может напасть на человека. Однако людям на слоне он ничего сделать не может.

Сквозь густые заросли мы пытались рассмотреть могучие закрученные рога и блестящее черное тело. Рядом с быком вплотную друг к другу лежали коровы, поэтому было плохо видно.

Хира Лал медленно развернулся, но направился не домой, а стал пробираться через чащу дальше, не обращая никакого внимания на то, что наша одежда давно уже вымокла от капель дождя, слетающих на нас с потревоженных листьев. Вскоре мы добрались до впадины, в которой образовался водоем.

— Это павлинье озеро, — прошептал проводник, — в это время года сюда слетаются дикие павлины. Давайте их немного подождем.

Мы простояли, не двигаясь, пять минут, десять, пятнадцать. Вдруг в воздухе послышался свист, как будто над нами пролетела граната, и возле нас шлепнулся большой зелено–голубой павлин. Вслед за ним другой, а затем третий. Видим, как и другие павлины поднимаются на вершину хребта, а потом, прижимая крылья к телу, по одному пикируют на землю. Мы наблюдали в бинокль, как они опускались возле озера и пили воду. Поверхность озера выглядела так, будто его окаймляла голубая рамка.

Медленно, чтобы не испугать птиц, мы стали отступать назад. Таков закон заповедника: каждый посетитель должен вести себя здесь так, чтобы как можно меньше тревожить зверей. В наступившей тишине лишь негромко жужжали камеры. Домой мы возвращались другим путем, так чтобы увидеть крокодилов, которые нередко выползают на песчаный берег Рамганги. Но и тут нам не повезло. Может, было еще рано и холодный песок не манил их на берег. Они скрывались под водой, и лишь время от времени на отмели слегка кружилась вода, потревоженная ударом могучего хвоста.