К вечеру приезжает торговец из Багио. Со времени его последнего визита в горы прошло две недели. Сокровища приготовлены: несколько маленьких масок и две большие, несколько небольших статуэток, множество деревянных ложек и вилок, отбеленное дерево с выжженным на нем орнаментом в виде звезд, скромный крест.

Физиономия торговца, не ожидавшего встретить нас. в этом доме, остается непроницаемой. И даже когда он замечает очень красивую поделку, на его лице не появляется и намека на улыбку: игорот воспринял бы ее как похвалу и запросил бы более высокую цену. Игороты целиком зависят от милости скупщика, который, как бы то ни было, гарантирует им сбыт товара и регулярный заработок, каким бы скудным он ни был. Они не имеют ни малейшего представления о том, что стоят произведения их рук в Маниле, как дважды в месяц наживается на них торговец из Багио. Но даже если бы они и знали все, это не принесло бы им большой пользы: они предоставлены самим себе, не организованы, у них нет опыта сбыта и собственной системы сбыта. Поэтому игороты ведут себя очень сдержанно со случайными туристами-иностранцами и продают им лишь немногие свои изделия, так как это уменьшило бы количество продукции, которую они должны отдать торговцу из Багио, и вызвало бы его гнев. В ближайшие дни будет закончена необыкновенно красивая маска, высотой, наверное, полтора метра. Она вырезана из какого-то ценного дерева и выдержана в двух цветах — белом и светло-коричневом. Работа сделана безукоризненно и не нуждается в каких-либо поправках и дополнениях. Уже три месяца молодой человек трудится над этим произведением искусства. Он вложил в него все профессиональное мастерство, ибо резьба по дереву стала для многих игоротов профессией. Безымянное творение — ни образцов, ни дубликатов — единственное и неповторимое. Оно расцвело под небом Бонтока, в долине, где ежедневно под руками жителей гор расцветают тысячи подобных творений. Как ни бедны эти люди, как ни придавлены нуждой, все они одной большой семьей, объединенной под крышей сарая, радуются удачно выполненной вещи. И как неохотно расстаются с ней! Я спрашиваю молодого человека, учился ли он где-нибудь, совершенствовал ли свои способности в какой-нибудь художественной школе. Он снисходительно улыбается. Кроме четырех лет начальной школы в соседней деревне, он нигде не учился. Только то, что с детства сумел перенять от отца или деда, внимательно наблюдая за их работой. Конечно, у него есть способности, и он мечтает совершенствовать свое мастерство. Я поинтересовался, сколько он рассчитывает получить за великолепную маску, над которой трудился три месяца. Мастер задумчиво смотрит на почти законченную вещь и говорит: «Ну, может быть, пятнадцать-двадцать песо». Эта сумма, равная примерно пяти-восьми маркам, давно уже включена в бюджет семьи и для чего-то предназначена.

Несколько лет назад в конце деревни появилась лавка, в которой можно купить местные изделия: ткани, деревянные маски и другие вещи, вышедшие прямо из рук их творцов. Владелица лавки решила конкурировать с большими магазинами в Багио, и пока ей это удается. Несколько раз в день, говорит молодой человек, здесь останавливаются лимузины американцев, приезжающих из Манилы, чтобы «запастись товаром». Но игороты не хотят иметь с этой хозяйкой никакого дела: в погоне за барышами она платит им еще меньше, чем торговец из Багио.

«Над Багио и долиной Бонток небо безоблачное», — сообщает метеослужба. Итак, мы решили возвратиться в Банауэ, к рисовым террасам, с надеждой, что теперь погода будет к нам милостивее.

В Банауэ мы приехали на машине, оставив позади 450 километров. Чтобы преодолеть последние 190 километров от Багио, исходного пункта многих маршрутов такого рода, нам понадобилось 10 часов. Мы взбираемся по горной дороге, проходящей на высоте свыше 2500 метров, и с этой высоты любуемся широкой панорамой виднеющегося вдали Южно-Китайского моря. И вновь дорога спускается, вплоть до самого Бонтока. Порой мы вынуждены останавливаться: дороги во многих местах так узки, что ехать по ним можно только в одном направлении, и встречному транспорту приходится ждать. Наконец на границе Бонток — Ифугао мы опять поднимаемся на высоту 2 тысячи метров и там продолжаем наш путь до Банауэ. Дорога хорошо отремонтирована, и сейчас мы шутя вспоминаем о всех злоключениях предыдущей поездки.

Мы в стране ифугао. Ифугао — самое большое из всех населяющих эту местность племен. Еще дальше в горах, в еще более труднодоступных районах, живут бонтоки, калинги, апайо.

Банауэ — бедный горняцкий городок. В нем есть католическая церковь, а в магазинах можно купить вещи, сделанные мастерами горных деревень. Они здесь гораздо дешевле, чем в Маниле.

Поскольку в Банауэ мы приехали уже в сумерки, самую главную его достопримечательность — рисовые террасы — нам в тот день увидеть не удалось.

Наутро долина предстает перед нами во всем своем великолепии. Кажется, что склоны состоят из зеленых лестниц, уходящих далеко в небо. Рассада высажена, по-видимому, несколько недель назад. Я обратил внимание на то, как много оттенков зеленого имеют рисовые побеги. Самый красивый цвет у саженцев, когда им только несколько недель и их на днях высадили в землю, но корешки уже закрепились в ней. А когда вода, в которой рис будет стоять до самой жатвы, отражает солнце, этот светлый, радостный зеленый цвет напоминает мне весну у меня на родине. Здесь же о весне даже понятия не имеют. Над долиной висит небольшое облачко, кажется, оно лежит на вершине горы — коричневой, бесплодной скалы, покрытой едва заметной скудной растительностью. То тут, то там можно увидеть небольшие водоемы, куда собирается дождевая вода. У самого подножия горы — широкая грядка с саженцами, их потом пересаживают на подготовленные участки. Посреди грядки — классическое пугало, у которого движутся руки, ноги и голова, хотя в это раннее утро нет ни малейшего ветерка. Уникальная конструкция! От пугала к одному из небольших водоемов (примерно в пятистах метрах) отведены тонкие бечевки, которые шевелит текущая вода, приводя в движение пугало. Посевы всегда надежно защищены.

Террасы Банауэ поднимаются из долины на высоту 1700 метров, ширина каждой — 3–5 метров. Они как бы врезаются в скалу. Природа здесь недружелюбная, бороться с ней трудно, но крестьяне перехитрили неприветливую природу. Они выдолбили в скале уступы, а затем наносили плодородной земли. Террасам не менее двух тысяч лет. Ифугао тщательно и заботливо ухаживают за ними. Им пришлось испробовать много всяких способов, прежде чем удалось создать своеобразную оросительную систему. Небольшие водостоки они так подвели к террасам, чтобы вода с расположенных выше террас стекала на террасы, расположенные ниже. И все же этого оказалось недостаточно по утрам из долины водоносы начинают трудный подъем в гору. С пузатыми глиняными кувшинами обходят они поле за полем, следя за тем, чтобы корни рисовых ростков всегда были покрыты водой. В непогоду работы на рисовых полях прибавляется: нужно перекрыть путь излишней воде, стекающей с вершины горы, чтобы она не смыла саженцы, обеспечить для нее отводы.

Одни археологи, изучавшие строительную систему древних рисовых террас, считают, что им более двух тысяч лет, а другие полагают — не менее четырех тысяч. Однако этот вопрос, как и вопрос о происхождении ифугао, остается пока не вполне разрешенным. Существует мнение, что все племя ифугао некогда прибыло сюда с индонезийских островов. Есть и такая точка зрения, что ифугао жили здесь и ранее, а строить террасы их научило небольшое племя индонезийского происхождения.

Я с удовольствием присоединяюсь к словам моего филиппинского друга Бена, который говорит, что террасы Банауэ часто называют восьмым чудом света. Поля в верхней части долины Бонток занимают площадь в несколько сот квадратных километров. Если их вытянуть в одну линию, они могли бы опоясать половину земного шара.

Народы, населяющие долину, в старые времена часто воевали друг с другом. Символом победы возвращавшихся с войны были головы их врагов. Вот почему эти народы прозвали «охотниками за головами». В Маниле их и сейчас иногда так называют. Теперь они не воюют.