По другую сторону океана «Вашингтон пост» и «Крисчен сайенс монитор» используют известных филиппинских религиозных деятелей в качестве орудия против Маркоса. Некоторые из них дают интервью, распространяя нелепые истории о стране, в которой живут, и о президенте, реформы которого, очевидно, причиняют им беспокойство. Их поддержал бывший президент, предшественник Маркоса, Макапагал, выступивший с открытым письмом против Маркоса, а затем отправившийся в американское посольство просить политического убежища, где оставался всего 12 часов, ибо Маркос не стал его арестовывать, чтобы не дать ему возможности изображать из себя мученика.

За завтраком в отеле «Интерконтиненталь» в аристократическом Макати каждое утро собирается избранное общество. Это видные политические деятели и экономисты, члены «Брэкфаст-клуба», бизнесмены, крупные чиновники и другие интересные люди. За тремя сдвинутыми столами они обсуждают внутри- и внешнеполитические проблемы, громко спорят, энергично жестикулируют, поглощая вкусный завтрак.

Здесь же бывает и Валенсия. Он пьет свой утренний кофе и пишет ежедневную колонку, которая так и называется: «За чашкой кофе». Материал для нее он зачастую черпает прямо здесь, в клубе.

— О нас многое пишут в американской прессе, — говорит он. — Большая часть информации посвящена сейчас переговорам о военных базах, отношению филиппинской общественности к процессу против двух медицинских сестер в Америке и, что совсем неожиданно, тому, как изменились взгляды и представления филиппинцев об Америке. Это значит, что американцы не могут быть теперь в нас уверены, что надежды, которые они питали в связи с введением чрезвычайного положения, потерпели крах и что теперь они имеют дело с уважающей себя нацией, которая хочет быть независимой.

На столе перед Валенсией лежат несколько вырезок из газет — статьи, чье содержание уже не похоже на содержание прежней американской прессы о Маниле. Например, Джей Мэтьюз в «Вашингтон пост» сообщает о хорошем урожае риса, о спокойной обстановке на юге среди мусульман и т. п.

— Американская пресса, — комментирует это новое направление Валенсия, — медленно просыпается и постепенно осознает реальное положение дел в Азии после победы вьетнамского народа. Она даже посылает новых, молодых корреспондентов в Азию, людей, не столь обремененных предрассудками и способных трезво оценить обстановку. При известных обстоятельствах их деятельность могла бы способствовать пониманию истинной природы азиатского национализма. Мы надеемся, что Америка сумеет освободиться от иллюзий, внушаемых ей закоснелыми политиками, стремящимися сохранить старые позиции и все еще как бы живущими в эре колониализма.

Все эти изменения произошли без нашего участия. Мы приняли удары, когда американская пресса затянула свою обычную песню о возможностях использования Филиппин в своих целях. Пусть теперь они заново ищут путь к взаимопониманию. Мы посвятили себя более важной задаче: установлению дружбы со всем миром, в чем раньше нам препятствовала Америка, которая нас как бы гипнотизировала. Теперь мы обрели себя и можем позабавиться, взирая на промахи Америки.

После этого разговора я вновь мысленно возвращаюсь к словам моего друга Аурелио. Валенсия, безусловно, не враг Америки, но его позиция, как и позиция многих других филиппинцев, в значительной мере определяющих сегодня общественное мнение страны, характеризуется совсем другим, чем прежде, обстоятельством. Если раньше они спрашивали себя, не выгодны ли тот пли иной шаг, то или иное мероприятие, предпринятые их страной, для США либо для другого государства, то сейчас их интересует прежде всего, нужно ли все это Филиппинам.

В 1975 году Малаканьянг принимал необычного гостя — командира мусульманских повстанцев Кутоангана Айоба из Балабагана (провинция Южный Ланао). Молодой худощавый человек с длинными, до плеч, волосами, в соломенной шляпе, в куртке воздушного десантника, в сапогах на шнуровке приветствует президента. Рукопожатие правой рукой, левой он передает президенту свой отделанный никелем револьвер. Человек с юга — в Малаканьянге! Такого дворец уже давно не видел.

Ислам, утвердившийся в XII–XIII веках на южных островах, преимущественно на Минданао и прилегающих к нему соседних островах, постепенно стал распространяться и на север.

Когда Легаспи объявил Манилу испанским городом, там было мусульманское княжество, которым правил раджа Солиман. Легаспи приказал изгнать его, а позднее убить, так как Солиман отказался покориться ему и принять католическую веру.

Конфликт между мусульманским населением Минданао и манильскими властями так же стар, как и эти события. Он — наследие колониализма. Внешние и внутренние силы реакции, объединившиеся в своем стремлении свергнуть правительство Маркоса, воспользовались этим конфликтом, намереваясь подорвать престиж правительства в Маниле и за рубежом, хотя именно они, в частности США, и значительная часть сконцентрировавшейся на острове Лусон олигархии в течение многих десятилетий подвергали дискриминации живущих на юге мусульман.

Вот почему такое важное значение имела церемония, состоявшаяся в президентском дворце Малаканьянг. Командир из Балабагана пришел добровольно, по доброй воле передал свое оружие президенту Маркосу, и тем не менее это не акт капитуляции. Рукопожатие означало готовность к сотрудничеству, и для того, чтобы побудить командира армии мятежников на юге страны сложить оружие и перейти от конфронтации к совместным действиям, имелись веские аргументы.

Почти в это же время на острове Холо (архипелаг Сулу) командующий военным округом генерал Эспиньо принимает присягу от другой группы повстанцев, торжественно сдающих оружие. Через несколько дней после этих знаменательных событий из лесов в провинции Северная Замбоанга выйдет руководитель другого повстанческого отряда Багинда Али и обменяется с генералом Эспиньо дружественным рукопожатием и передаст ему огнестрельное оружие — современные американские автоматы и винтовки М-16.

Президент принимает от руководителей повстанцев присягу и производит их в офицеры филиппинской армии. Генерал Эспиньо награждает командира Гарри Мата с островов Тавитави, одного из бывших мятежников, а ныне офицера Национальной армии, за проявленное мужество.

Множество таких примеров вселяют надежду на то, что так называемая проблема Минданао будет в конце концов решена… Сбудется ли эта надежда, сойдет ли мир на южные острова, будет ли жизнь построена здесь на принципах равноправия, покажет будущее. Слишком уж долго продолжается конфликт. На юге все еще случаются столкновения между отрядами мятежников и соединениями Национальной армии; правда, они бывают все реже и реже.

Военный лексикон пополнился новым словом — «переговоры», хотя далеко не каждому легко произнести его. Поводом для переговоров, а также для передачи оружия командиром Кутоанганом президенту Маркосу послужил указ президента от 11 января 1973 года, согласно которому объявлялась амнистия тем, кто выступал против правительства в защиту своих религиозных или политических взглядов. 28 июня 1974 года президент подтвердил свою позицию другим документом, заявив следующее: «…полная и абсолютная амнистия всем мусульманам Филиппин, которые участвовали в повстанческом движении, вели военные действия с целью отделения каких-либо территорий от государства, вели преступную деятельность по отношению к правительству, совершали акты предательства в провинциях Котабато, Султан Кударат, Магинданао, Южный Ланао, Северный Ланао, Басилан, Сулу, Тавитави и в городах Котабато, Хенераль-Сантос, Илиган, Марави, Замбоанга, Пагадиан, Диполог и Дапитан, подпадающих под существующие законы, а также мусульманам, которые оказывали сопротивление законным властям Республики Филиппины, но сдали свое оружие…»