Более распространенный способ — кремень и огниво из стали. Искру высекают на трут из Саllotropis или на тряпочку, обычно пропитанную квасиами. Каждым мужчина-туарег носит этот набор в маленьком мешочке у себя на груди.

Теперь они покупают у торговцев спички. Огонь туареги поддерживают постоянно. Когда бывает надо, они приносят угли в обломке старой калеба сы или в черепке от горшка из другой палатки. Иногда они кладут раскаленные угли прямо на ладонь и так несут их, не обжигаясь. Для переноса огня на большие расстояния туареги берут нечто вроде трута из верблюжьего помета, который очень долго тлеет.

В качестве топлива туареги используют стволы или пни сухих деревьев, главным образом акации и этеля, корни и стебли некоторых растений (арамас, бендер, особенно таза), но никогда не берут Саllotropis, называя его дьявольским деревом — из-за издаваемых им глухих звуков во время горения. Если дров нет, они жгут верблюжий или козий помет.

Внутри палатки огонь никогда не разводят, разве только если уж очень холодно. Чтобы согреться, женщины собирают угли в кучку и приседают над ней так, чтобы юбки образовали колокол и не давали уходить теплу.

Для очага туареги никогда не берут камни из базальта, в которых, по их словам, сидят злые духи, ибо они имеют свойство внезапно взрываться под воздействием жара.

Кроме принадлежащих супругам личных предметов, которые каждый держит на своей половине, у туарегов есть еще разная домашняя утварь.

С левой стороны палатки, на двух деревянных кольях, воткнутых в землю латинской буквой v, обычно висит бурдюк с водой. Он покрыт куском старой ткани, защищающим его от солнца. Бурдюк этот часто пуст, так как туареги совсем непредусмотрительны. Они пьют воду, если она есть, а если нет, то не двинутся с места до самого полудня, пока икланы не принесут воду из колодца. Здесь часто можно наблюдать картину, когда туареги осаждают просьбами проходящего мимо путника дать им воды, в то время как он сам рассчитывал напиться на их стоянке.

Перед входом у каждой палатки стоит огромная деревянная ступка с пестиком; в ней служанки толкут просо и финики. В палатке или возле кухни-навеса — два-три плоских деревянных блюда овальной формы, предназначенные для пищи, два-три конических сосуда с ушками для питья (они висят на одной из внешних подпорок палатки); деревянный подойник, сито, плетенное из соломы, для просеивания просяной муки, которое служит также крышкой для блюда; одна-две небольшие циновки из соломы того же назначения и несколько деревянных ложек. На одной из опор палатки, на женской половине, на веревке висит рог муфлона, превращенный в сосуд; в нем держат масло, сбитое за день. Весь же запас масла хранят в кожаных флягах или в специальной емкости из верблюжьей кожи.

В углу палатки — плоский камень и большой овальный валун — жернова, служащие для измельчения зерна и специй, один-два горшка из глины, эмалированные чайники, стаканы для чая. Такова в основном утварь туарегов. Иногда у них можно также увидеть плоский камень, на котором пекут пшеничные лепешки. Следует упомянуть еще о деревянной лопатке (селлеф), она имеется у каждой хозяйки и служит для чистки земляного пола.

Когда стоянка снимается с места, все эти предметы грузятся на ослов; на них в таких случаях надевают небольшие вьючные седла (ароку). Складывать поклажу, грузить ее и перевозить на ослах — обязанность женщин. Сами они во время переезда садятся на вьюки сверху, только благородные женщины едут на верблюдах. Эти животные используются лишь при долгих переходах.

Туареги, вынужденные запасаться впрок просом в Нигере, финиками в Тидикельте. не могут перевозить с собой все это при каждом перемещении. И не только потому, что это очень трудно, но раньше было еще и опасно иметь при себе все съестные припасы, ибо их могли отнять во время реззу, что обрекло бы на голод всю семью. Поэтому каждый имел на стоянке запас продовольствия лишь на несколько недель. Остальное же прятали в расселинах гор, в труднодоступных местах, известных только людям данного племени. Эти тайные хранилища находятся под защитой бога; закон, который здесь никогда не преступается, запрещает людям другой стоянки или племени, если им случится обнаружить припасы, прикасаться к ним. Интересно отметить в этой связи, что если у туарегов считается нормальным и даже почетным грабить открыто, то человек, укравший потихоньку, достоин презрения, он рискует быть изгнанным своими же, во всяком случае, ему грозит тяжелое наказание.

Кроме таких хранилищ-тайников некоторые племена, владеющие участками в земледельческих центрах, часто держат продовольственные запасы и там; это уже запасы для целого клана. Так, даг-рали имеют свои склады в Кудье, Иламане, Терхенанете, в Абалессе и т. д. и поручают их охрану членам своего племени. Эти центры имеют и собственные тайные склады — тоже в целях защиты от реззу. Я видел такого рода тайники в Тите, Блумете, есть они также в Тазеруке и Иделесе. Это погреба, вырытые среди скал, скрытые от посторонних глаз; таким способом запасы защищены от людей и от грызунов.

Склады в скалах — частое явление у берберов. Можно встретить их и в Марокко, и в Оресе у шауйя. Этот обычай характерен для народов всех средиземноморских стран, и в частности для Сирии и Палестины, где он известен с библейских времен.

А настоящие склады в количестве трех или четырех были только у аменокаля Ахамука. Они построены из камня, скрепленного глиной (по суданскому способу), и стоят на вершине скалистого гребня, на правом берегу уэда Абалесса, вблизи того места, где чаще всего располагалась его стоянка. Там собиралось запасов провизии в виде проса и пшеницы иногда на целый год.

Можно утверждать, что туареги, так же как и многие скотоводческие народы, живут за счет молока и молочных продуктов. Действительно, они занимают большое место в их рационе, но совершенно ясно, что этого недостаточно. Может быть, когда-то давно так оно и было, как, например, у татар Туркестана, питавшихся исключительно молоком кобылиц, однако питательные его свойства гораздо выше, чем у молока верблюдиц. Что же касается туарегов, то они никогда не получали молока в достатке (за очень редким исключением), что вынуждало их находить какое-то существенное дополнение. Тем не менее я наблюдал немало случаев, когда туареги питались почти исключительно молоком, например пастухи, охранявшие стада верблюдов на севере Ифораса, почти полностью отрезанные от своих племен. Они довольствовались верблюжьим молоком, добавляя в него лишь немного собранных семян дикорастущих злаков.

Туареги употребляют в пищу в основном сорго Sorghum cernuum, то есть его разновидность, выращиваемую в земледельческих центрах и в Сахеле. Оно так прочно вошло в их жизнь, что даже в сахельских племенах, где обилие коровьего молока, казалось бы, позволяет туарегам питаться исключительно молочной пищей, просо — такой же основной продукт питания, как и в сахарских племенах. И так повелось издавна, это отмечали многие арабские путешественники, среди них эль-Бекри и Ибн Баттута.

Кель-ахаггар потребляют и пшеницу, однако предпочитают просо, которое, по их словам, «меньше горячит». Лишь (и в основном) во время переходов и на караванном пути они едят испеченные на углях пшеничные лепешки (тагелла) простого и быстрого приготовления, особенно в периоды, когда масло становится роскошью. Кускус — лакомое блюдо, приготовляемое по торжественным случаям. В течение последних лет благодаря общению с арабами оно стало употребляться чаще, и туарегские женщины, раньше и не слыхавшие о нем, успешно его готовят.

Любопытно, что туареги, принадлежащие по своей культуре к средиземноморской цивилизации, которую называют еще «пшеничной цивилизацией», не сохранили пшеницу в качестве основного питания, подобно другим народностям Северной Африки. А ведь вкусовые привычки как раз больше всего привязывают человека к родным местам, и он обычно сохраняет их и при миграциях. Туареги же, сами не будучи земледельцами, этой привязанности не испытали.