Он не сумел меня убедить, но я достаточно знала Стюарта, чтобы понять: в больницу он не поедет.

— Хорошо. Как ты умудрился порезать лоб и разбить нос?

— Когда я сворачивал на Калифорния-авеню, мне в бок врезалась машина. Дверь с моей стороны сильно повреждена. Даже не знаю, удастся ли ее восстановить.

— Что?

Тут только я заметила, что передние и боковые воздушные подушки валяются на полу, украшая машину, словно чудовищные драпировки. Видимо, я была слишком взволнована, чтобы сразу обратить на них внимание.

— Господи, Стюарт, с какой же скоростью он ехал? Ты успел записать его номер? А номер страховки? Ты действительно уверен, что с тобой все в порядке?

Стюарт взял мою руку, поднес ее к губам и поцеловал ладонь. Обычно мне нравится, когда он так делает. Только не говорите про эрогенные зоны. Но сегодня мне это совсем не понравилось. Я чувствовала себя отвратительно.

— Стюарт…

— Успокойся, любимая. Все хорошо. Я в порядке. Даю слово. Я получил неприятный удар по голове, разбил нос и поранил запястье, но в целом мне повезло. Сначала у меня немного кружилась голова, но сейчас все прошло.

Я погладила его по щеке.

— Ты уверен? Но почему ты не позвонил?

Он наклонился вперед и показал половинку своего сотового телефона.

— Это все, что от него осталось.

— Теперь я понимаю.

Стюарт потер висок.

— Я не сообразил, что можно было попросить телефон у врачей. — Он осторожно улыбнулся. — Ты меня прощаешь?

Мне очень хотелось устроить мужу сцену, ведь он сильно меня напугал, но, поскольку он извинился, я не стала нападать на него.

— Ты уверен, что у тебя нет серьезных ранений? Судя по всему, удар был довольно сильным.

— Врачи сказали, что я в полном порядке. Они утверждают, что я не получил сотрясения мозга. Я же говорил тебе — мне повезло. Мне даже можно ходить.

— Твоей одежде повезло меньше, — заметила я.

Он рассмеялся.

— Тут ты права. У меня в портфеле есть чистая рубашка. Достанешь ее?

Я хотела еще немного задержать его в гараже, дать возможность прийти в себя. Но Стюарту не терпелось поиграть в политика. Я мысленно вздохнула. Мой муж всегда любил находиться в центре внимания.

Я забралась на заднее сиденье, взяла портфель, затем вылезла из машины, быстро открыла дверцу фургона и вернулась с детскими пеленками. Стюарт вышел из машины и снял рубашку. Я протерла ему лицо, осторожно промокнула царапину на лбу — казалось, ему совсем не больно. Он надел чистую рубашку и начал застегивать пуговицы.

— Скажи, я прилично выгляжу?

Я хотела еще немного поспорить, рассчитывая отговорить его от участия в вечеринке, но потом передумала. Вместо этого я улыбнулась и поправила ему галстук.

— Сойдет, — сказала я.

Получив мое одобрение, он двинулся в дом. Я немного подождала, а потом последовала за ним, грустно размышляя о том, что, даже если я уничтожу всех демонов на свете, мне все равно не удастся обеспечить безопасность своей семьи.

Окончание вечеринки прошло изумительно, несмотря на разбитую голову Стюарта. (Да, знаю, это была всего лишь царапина. Мне свойственно преувеличивать.) Чтобы меня успокоить, Стюарт ничего не пил, а когда гости ушли, уселся в кресло и разрешил мне посветить фонариком себе в глаза. Зрачки сужались и расширялись, как и следовало, и я почувствовала себя лучше.

Между тем Стюарт расхаживал по дому, словно король в замке, начисто забыв о своих ранениях; по меньшей мере три человека, в том числе и известный ресторатор, обещали поддержать его избирательную кампанию. Стюарт объяснил это своим обаянием и политическим опытом. Я же отнесла успех на счет замечательных пирогов.

В десять часов домой вернулась Элли, толкая коляску, в которой спал Тимми. Пока я укладывала его в постель (он проснулся, потребовал медведя Бу и тут же снова заснул), Элли и Стюарт собирали остатки еды в специальные коробочки, которые обошлись в кругленькую сумму, но вполне оправдали себя.

Таков, по крайней мере, был мой план. Но когда я вернулась, контейнеры оставались пустыми, а эта нахальная парочка угощалась остатками роскошной трапезы.

— Вы должны были наводить порядок, — возмутилась я.

— Но если мы все съедим, не нужно будет наводить порядок, — возразила Элли.

Я немного подумала, поняла, что в ее словах есть известный резон, и взяла кусок пирога. Наша семейная трапеза продолжалась минут тридцать. Элли рассказала о подробностях первого школьного дня (когда речь идет о четырнадцатилетних, подробности — вещь весьма своеобразная), Стюарт под охи и ахи Элли поведал о своем столкновении с другой машиной, а я сидела и размышляла о том, рыщут ли сейчас по городу собаки-демоны и что я могу по этому поводу сделать.

— Мама?

Я встряхнула головой.

— Ммм?

Элли рассмеялась.

— Ты засыпаешь?

— Уже поздно, — сказала я. — У меня был длинный день. — Я посмотрела на нее строгим материнским взглядом. — Как и у тебя. Тебе не кажется, что пора спать?

— Вовсе нет, — ответила моя дочь, но тут же зевнула, испортив эффект от решительного отказа. — Ладно, может быть, ты права.

Она поцеловала нас обоих и пожелала спокойной ночи.

— И не звони Минди, — бросила я ей вслед.

Потом я повернулась к Стюарту.

— Тебе тоже следует лечь в постель. У тебя получился трудный день, но, насколько я понимаю, завтра ты не станешь звонить в контору, чтобы сообщить, что заболел.

— Не стану, — согласился Стюарт. — У нас в работе серьезный проект об использовании земли. Если я скажусь больным, то подставлю Кларка — таким способом мне не сохранить его любви и уважения.

— Но ты побывал в аварии.

— После которой в течение двух часов принимал гостей.

— Ну тогда ложись спать. Никаких новостей. И никаких Леттерманов[9]. Только сон.

На секунду мне показалось, что он начнет спорить, но потом он кивнул, поцеловал меня и пожелал спокойной ночи.

— Что ж, похоже, идея неплохая.

— Наконец-то я слышу голос разума, — сказала я.

Я проводила его наверх, где мой покорный муж еще раз подвергся проверке зрачков. Затем я потрогала его лоб, убедилась, что температура не повышена, намазала неоспорином царапину на лбу (а затем заклеила ее пластырем), принесла стакан воды и уложила Стюарта в постель. Он открыл рот, когда я наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Не говори ни слова, — приказала я. — Сделай мне одолжение.

Стюарт сделал жест, словно застегивает губы на молнию, потом притянул меня к себе и прошептал на ухо слова благодарности.

— И поскорее ложись спать, — добавил он.

— Конечно, — небрежно ответила я, — только немножко приберу.

Я успокаивала себя тем, что сказала ему чистую правду. Я действительно хотела навести порядок — в своем доме и среди популяции демонов. Поскольку второе желание было в эту ночь едва ли выполнимо, я решила сосредоточиться на гостиной и довольно долго возилась, пока не убедилась, что Элли и Стюарт спят. Тогда я вошла в комнату для гостей и взяла телефон.

С минуту я размышляла, поскольку так и не приняла окончательного решения. Конечно, Ларсон прав. Я не могла забыть о своей отставке и начать искать демонов по темным углам. У меня семья. Семья, которая нуждается в живой и здоровой матери и жене.

Если речь шла о непосредственной угрозе — скажем, о демоне, влезающем в мое окно, — что ж, я была обязана защищаться. Однако самой не стоило искать неприятностей на свою голову.

Тем не менее я начала набирать номер полицейского участка.

— Полиция Сан-Диабло. С кем бы вы хотели поговорить?

Я откашлялась, чувствуя себя довольно глупо.

— Привет. Я хочу знать, не сообщал ли кто-нибудь о сбежавших собаках?

Я сказала себе, что просто хочу быть уверенной: ночью ничего страшного не произойдет. Отсутствие собак означало бы, что история с Тоддом Гриром была лишь эпизодом. Не самым приятным (в особенности для Тодда), но, по крайней мере, можно было бы надеяться, что орды демонов не рыщут по ночным улицам.