Меня зовут Кейт Коннор, и когда-то я была истребительницей демонов.

По-моему, это отличное начало для оживленного разговора на вечеринке, но, имея на руках подростка, малыша и мужа, я не слишком часто бываю на подобных мероприятиях. И разумеется, охота на демонов — страшный-престрашный секрет. Никто о ней не знает. Ни мои дети, ни муж, ни, естественно, люди на этих воображаемых вечеринках, где я щедро потчую гостей невероятными историями о временах, когда я уничтожала демонов, ловила вампиров и убивала зомби.

Тогда я была крутой охотницей. Сейчас же превратилась в самого обычного семейного шофера и участницу детских праздников. Возможно, сексуальной привлекательности поубавилось, но должна признаться, что меня все устраивает. Я никогда и ни на что не променяю мою семью. Да и вообще, после четырнадцати лет работы мамашей мои навыки истребительницы несколько притупились.

Вот почему я не сразу обнаружила и прикончила демона, который разгуливал в супермаркете Сан-Диабло, в отделе, где продают еду для животных. Уловив весьма характерный запах, я подумала, что его источником является попка чрезвычайно своенравного двухлетнего малыша. Моего, если быть точной.

— Мама! Он снова это сделал! И чем только ты его кормишь? — возмутилась Элисон, моя чрезвычайно своенравная четырнадцатилетняя дочь, от которой хотя бы не воняет.

— Кишками и козлиным дерьмом, — рассеянно ответила я и снова принюхалась.

Конечно же, этот аромат исходил от моего Тимми…

— Ма-а-ама, — протянула она. — Зачем ты говоришь такие гадости?

— Извини.

Я сосредоточила все свое внимание на детях, решительно прогнав подозрения. Нельзя быть такой глупой. Сан-Диабло уже много лет свободен от демонов. Именно по этой причине я здесь живу.

Кроме того, демоны меня больше не касаются. Теперь мои заботы сосредоточены на домашних, а не на демонических проблемах. Покупка еды, семейный бюджет, необходимость доставлять детей в школу, штопка, уборка, приготовление еды, забота о моих близких и тысячи других обязанностей. Все то, на чем держится любая семья и что считается само собой разумеющимся всеми жителями планеты из тех, кто не является женой и матерью-домохозяйкой. (Вы получите два очка, если уловили в моих словах легкий сарказм. Я могла бы высказать кое-какие соображения на эту тему, но, проклятье, я слишком занята. Кручусь как белка в колесе. А ведь я привыкла к тяжелой работе. Уничтожить гнездо злобных, кровожадных сверхъестественных существ при помощи нескольких деревянных колов, святой воды и банки диетической колы совсем не просто. Однако я всегда справлялась. Но заметьте, это было значительно легче, чем поднять утром подростка, мужа и маленького ребенка. Вот где приходится хорошенько потрудиться!)

Не обращая внимания на нытье и хныканье Тимми, я развернула тележку с покупками по направлению к задней части магазина, чтобы поменять малышу подгузник в специально оборудованном для этого месте. Мое движение можно было бы назвать плавным и уверенным, если бы Тимми не хватал все подряд своими крошечными пухлыми ручками. Его пальчики скользнули по пирамиде банок с кошачьей едой, и она начала рассыпаться. Я удивленно вскрикнула — совершенно бессмысленная и бесполезная реакция. Когда-то мои реакции были столь быстрыми и точными, что я успела бы поймать все до единой банки, прежде чем они коснулись бы пола. Но той Кейти не было со мной в универсаме, и я беспомощно смотрела, как банки катятся в разные стороны.

Очередная проблема…

Элисон отскочила, когда начали падать банки, и с отвращением воззрилась на образовавшуюся на полу кучу. Что же до виновника беспорядка, он неожиданно пришел в прекрасное расположение духа, принялся хлопать в ладоши и радостно вопить, с вожделением поглядывая на оставшиеся нетронутыми баррикады банок:

— Большой шум! Большой шум!

Я постаралась как можно быстрее отъехать от злосчастной полки.

— Слушай, Элли, мне нужно его переодеть.

Дочь наградила меня обиженным взглядом, который заложен генетически и появляется, когда девочка становится подростком.

— Выбирай, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее и убедительнее. — Уберешь на место кошачью еду или переоденешь брата?

— Я соберу банки, — ответила она тоном, который идеально соответствовал выражению ее лица.

Я сделала глубокий вдох и напомнила себе, что ей четырнадцать. Взбесившиеся гормоны и все такое. Трудные годы взросления. Более трудные для меня, чем для нее.

— Давай встретимся в отделе музыки. Выбери себе новый диск, и мы положим его к нашим покупкам.

Ее лицо просветлело.

— Можно?

— Конечно. Почему бы и нет?

Да-да, я все знаю про «почему бы и нет». Создание прецедента, отсутствие ограничений и так далее. Хотела бы я на вас посмотреть, когда вы ходите по универсаму с двумя детьми и списком дел длиной в милю. Если я могу купить хорошее расположение духа на целый день всего за четырнадцать долларов девяносто девять центов, я не стану колебаться ни минуты. А о последствиях подумаю потом.

Я снова уловила знакомый мерзкий запах, перед тем как мы вошли в туалет, и по привычке огляделась по сторонам. Немощный старик, прищурившись, взглянул на меня из-за воскресного рекламного листка, но кроме него рядом с нами никого не было.

— Какашка, — сказал Тимми и ослепительно улыбнулся.

Я улыбнулась ему в ответ, пристроив тележку возле двери в женский туалет. «Какашка» сейчас его самое любимое слово наряду с «Ой-ой!». Последнее прилипло к нему благодаря мультфильму «Путешественница Дора». Что же до первого, виноват исключительно мой муж, который не любит менять подгузники и умудрился за короткую жизнь Тимми наградить малыша жутким комплексом относительно любых выделений.

— Это ты какашка, — сказала я, посадив его на пеленальный стол. — Но ненадолго. Мы тебя помоем, припудрим твою попку и наденем чистый подгузник. И ты будешь благоухать, как роза, малыш.

— Как роза! — повторил он и потянулся к моим сережкам, пользуясь тем, что я его раздеваю.

Мне кажется, я вытерла его миллион раз, потом надела новый подгузник и снова загрузила в тележку для покупок. Мы нашли Элли около витрины с новыми дисками, и она пошла за нами почти добровольно, сжимая в руке диск Натали Имбрулья.

Через десять минут, заплатив восемьдесят семь долларов, я вышла из магазина и усадила Тимми в его кресло, пока Элли загружала покупки в багажник минивэна. Когда я выезжала с парковки, мне еще раз попался на глаза тот старик. Он стоял перед входом в магазин, между автоматом, продающим кока-колу, и надувными детскими бассейнами, и смотрел в мою сторону. Я притормозила у тротуара, собираясь выйти наружу, сказать ему пару слов, понюхать, чем от него пахнет, и отправиться восвояси.

Не успела я открыть дверь, как из всех шести колонок загрохотала музыка. Думаю, там было децибел сто. Я подскочила на месте и развернулась к Элли, которая бросилась убавлять звук, бормоча:

— Извини, извини.

Нажав на кнопку «питание», я положила конец оглушительной серенаде Натали Имбрулья, но не смогла отключить Тимми, который вопил как безумный, видимо от боли в лопнувших ушных перепонках. Я наградила Элли суровым взглядом и отстегнула ремень безопасности, одновременно стараясь издавать воркующие звуки в надежде утихомирить сына.

— Извини, мама, — сказала Элли. Справедливости ради следует заметить, что это прозвучало искренне. — Я не знала, что звук будет таким громким.

Она перебралась на заднее сиденье, уселась рядом с Тимми и попыталась отвлечь его, играя в прятки с медвежонком Бу и повторяя «ку-ку». Голубой медвежонок выглядит довольно жалко, но Тимми не расстается с ним с тех пор, как ему исполнилось пять месяцев. Сначала Тимми не обращал на Элли внимания, но через некоторое время стал с ней играть, и я испытала гордость за свою дочь.