— Какой еще сухой закон?
— А, ну ты молодой, не помнишь. При Горбаче. Мало того, что цены подняли, так и не продавали почти нигде! Очереди были… Ох… Отстоял эту очередь, все бока тебе отмяли, все ноги отдавили, по головам к прилавку пролез, взял пузырек, выпил… И хорошо! Ни похмелья, ничего, чистая радость! А сейчас — я не люблю. Слишком сытые люди стали, зажрались. Да и пьют-то как? Пара коктейлей — и уже пьян. Рассказать бы нам с ребятами это в молодости — хохотали бы…
Старик внимательно посмотрел на Макса:
— Да, вижу, совсем тебя ведет… Похмелился-то хоть? — И, не дождавшись ответа, продолжил: — А что-то я тебя не знаю? Ты же не из нашего дома?
— В гости заходил… — кивнул Макс. Втягиваться в дурацкий разговор у него не было никакого желания, но и сил сопротивляться он в себе не находил.
— Это к кому?
— К Ватутину…
— А, коллега… Жаль, хороший мужик был.
— В смысле? — Макс заинтересовался. — А что с ним сейчас? Вроде же жив? Я вот только что…
— Э! — Старик махнул рукой. — Да ты вообще, вижу… Раньше он нормальным человеком был: жена, дети… А потом сшибся.
— Сшибся?
— Ну да. С ума сошел. Вообразил себе невесть что, связался с какой-то компанией дурной…
— То есть «с компанией»?
— Да не поймешь его. Говорит мне: вот ты, Георгиевич, академик, умный человек, а не видишь, что нас со всех сторон обложили. Кто, говорю, обложил-то? А он… — Старик поморщился. — Даже говорить не хочу…
— Нет, отчего же, интересно. — Ощущения Макса стали как у гончей, совершенно случайно отыскавшей на краю болота потерянный след зайца. — У меня начальство хочет ему заказ дать, и неплохо бы было узнать, стоит с ним связываться или нет? А то знаете, бывает, закажешь кому-нибудь, он все сроки провалит, а потом справку…
— Не связывайтесь. Впрочем… Человек он талантливый, гений, можно сказать, но вот тут… — старик постучал себя по лбу, — что-то совсем у него странно. НСБ его преследует, еще там что… Иные миры какие-то… Меня он тоже пытался в свою веру окрестить, да не вышло.
— А зачем его НСБ преследует?
— Да какое там НСБ, выдумывает все. Но молодежь к нему какая-то ходит, слушают его, верят… Жаль ребят. Вы мне лучше скажите, как похмеляться будете?
— Ну так, как-нибудь, — невнятно пробормотал Макс, — сейчас решу.
— Мой вам совет: капустным рассолом и стопочку водки с перцем. Только холодненькой…
— Спасибо, обязательно последую вашему совету. Но пока извините: работа…
— Это да, — согласился старик, — работа — дело важное. Опаздывать нельзя. А как тут не опоздать, когда кругом одни пробки…
Макс прошел мимо низеньких заборчиков с бушующей за ними зеленью, обогнул клумбу с яркими красными цветами, то ли пионами, то ли еще какими-то. На клумбе была сделана альпийская горка, посреди которой светилась медная табличка: «Дом Академии Наук». За ней прятались какие-то разноцветные птички. Одна высунулась и, увидев Макса, весело чирикнула.
Пробок, несмотря на раздраженные уверения академика, сегодня не было. Лебедев приложил ладонь к замку, открыл дверцу и сел в машину. Ехать никуда не хотелось. Вернее, было непонятно, что делать: куда ехать и зачем. Может, стоило вернуться к Ватутину и поговорить с ним по поводу НСБ? Очень странная история… Но вряд ли такой параноик, о каком только что рассказывал старик, будет беседовать с полицейским о своих проблемах. Все-таки не стоило сразу заходить к нему с удостоверением. Можно было попытаться представиться, например, кем-нибудь из ЖЭКа, попытаться его разговорить… Макс вздохнул. Да и старика не мешало бы расспросить поподробнее. В чем суть идей Ватутина? Может, это как-то связано с этим странным сном? Хотя, если бы Ватутин что-то знал про сны, то, наверное, разговаривал бы как-то по-другому. А он отреагировал совершенно равнодушно.
Макс еще немного посидел в автомобиле, и решил, что, наверное, на службу он сегодня не пойдет. Как-никак свадьба, ребята поймут. Потом всегда можно отработать лишнюю смену.
Он достал коннектор, ткнул в страничку Милы, но та не поднимала трубку. Странно, уже, кажется, должна была проснуться… Макс отложил трубку, но через минуту схватил ее снова и набрал Милу. Но в ответ опять лишь звучала какая-то дурацкая мелодия.
Интересно, вот как люди жили раньше, когда еще не было коннекторов и даже их предшественников, громоздких телефонов с уходящими в стену проводами? Когда было невозможно в тот же момент, когда захотелось, узнать, где находится близкий тебе человек, чем занят, что за настроение у него? Когда было невозможно сказать что-то, что ты хочешь сказать именно сейчас? Терпеть до вечера, когда все равно все вернутся домой? Но до этого времени слова перегорят, потухнут, превратятся просто в слова. В которых нет нужной эмоции. Интересно, как это было тогда? Становились ли от этого отношения лучше, или люди были дальше друг от друга? Макс вспомнил какую-то глупую книжку, прочитанную еще подростком. Там героиня говорила, что женщина должна оставаться для мужчины вечной загадкой, иначе любовь потухнет, исчезнет. А какая здесь загадка, если с помощью небольшого кусочка пластика, набитого электросхемами, ты, вольно или не вольно, приближаешь к себе человека на максимально возможное расстояние? «Эх, — улыбнулся Макс, — будь я роковой женщиной, я бы никогда не пользовался коннектором, пусть бы мои мужчины беспокоились, думали, где я нахожусь, изводились бы…» Но Мила, хотя и не была женщиной роковой, так трубку и не снимала. Макс глянул на часы: может, быстро метнуться домой и проверить, как там Мила? Хотя, по сути, что может произойти? Просто сам перенервничал, вот и лезет в голову всякая чушь. «Просто она еще спит — и все!» — сказал себе Макс. Бросил коннектор на соседнее сиденье, включил на лобовом стекле полупрозрачную проекцию заднего вида и стал отъезжать от обочины. Похоже, все-таки сегодня ему судьба велит ехать в участок.
Он пропустил несколько летящих по дороге автомобилей и пристроился за небольшой синей машинкой, которую вела симпатичная блондинка. У заднего стекла в ее машине лежала целая свора плюшевых игрушек: жираф, парочка медведей, виднелся ярко-розовый бок неизвестного науке животного. Девушка, видимо, не пользовалась автопилотом и вела машину рывками, то притормаживая, то снова набирая скорость. Очередной раз затормозив, чтобы позволить ей совершить маневр, Макс глянул в маленький экранчик заднего вида и обнаружил почти за собой, всего на пару машин позади, большой черный внедорожник. Он попытался сначала увеличить изображение, а потом и вовсе переключил его на лобовое стекло. Но, увы, того, кто был там за рулем, — не разглядеть.
Эти внедорожники, называвшиеся «Мамонт», весьма быстро стали культовой машиной. Выпускать их начали всего несколько лет назад, на белорусском заводе где, как говорили в рекламе, раньше изготавливали танки. Неизвестно, правда это или нет, но внедорожник, и в самом деле, по своей мощности мог тягаться с хорошим танком. А по роскоши — вполне делал трансатлантический авиалайнер. Разъезжали на таком две категории граждан: владельцы преуспевающих сельхозпредприятий и агенты НСБ.
Одной из фирменных фишек «Мамонта» были тонированные «в бетон» стекла. Причем изнутри они просматривались отлично. Убедившись, что водителя ему не разглядеть, Макс убрал изображение со стекла и начал смотреть на дорогу. И вовремя: девушка в синей машинке снова резко затормозила, и Макс чуть было не въехал ей в багажник. Чертыхнувшись, он, на всякий случай, включил автопилот.
Если бы Макс не увидел этот странный сон, то, наверное, не обратил бы на черную железную тушу, плескающуюся в экранчике словно кит в бассейне никакого внимания. Теперь же он внимательно следил за «Мамонтом», надеясь, что на каком-нибудь из поворотов тот все-таки свернет в сторону. Но внедорожник сидел у него на хвосте как приклеенный. Второй светофор, третий, четвертый…
Стоя в среднем ряду, Макс вбил в автопилот поворот вправо. Тот высказал что-то нравоучительное. Но соседи, видимо, также ехали на автопилотах, и компьютер, согласовавшись с ними, все-таки повернул машину в узкую улочку. Внедорожник, как показалось Максу, на секунду замер на повороте, но потом продолжил движение прямо. Значит, все-таки показалось. Так недолго и параноиком стать. А все из-за какого-то сна…
