— Великолепно! Насчет билета не волнуйся, у меня… билеты уже забронированы, — обрадовалась я. — Как же я счастлива, что ты можешь поехать. Знаешь, мы можем даже поработать в дороге! Почему бы тебе не захватить с собой текст? Тогда мы сможем править его прямо в самолете…

— Нет, лучше сделать передышку и насладиться выходными. Избавлю тебя от работы.

— Да, ты прав, — согласилась я.

— Привет, медвежонок. — Рэндалл рывком распахнул дверь в нашу, теперь уже общую спальню.

Гм-м. Где-то в глубине души еще саднила обида за его отказ в последнюю минуту ехать в Айову. Но я не могла не признать, что Рэндалл как всегда был обалденно красив. Я села на кровать, отложив работу на тумбочку. Рэндалл вытащил из-за спины пакет от Картье.

— Я очень сожалею, что так вышло. — Он взгромоздился на кровать рядом со мной и нежно убрал волосы с моего лба. — Знаю, что подвел тебя, лапуля. Но сейчас одна из таких ситуаций, когда мне вообще нельзя отлучаться ни на минуту, поскольку намечается серьезнейшая сделка. Иногда я ненавижу жертвы, на которые приходится идти из-за работы, но, Клэр, побед без жертв не бывает.

Он искренне сожалел, и, скажу честно, я не могла дольше сердиться.

— Я понимаю, — сказала я, проведя рукой по его спине. — Найдется еще множество поводов съездить в Айову и погостить у моей мамы. А что касается вечера памяти, так он будет и на следующий год.

Следующий год. Я посмотрела на Рэндалла, но на его лице не появилось никаких видимых признаков дискомфорта. В действительности мы никогда не говорили об общем будущем, и даже мое упоминание о следующем годе можно было бы посчитать попыткой переступить черту. Но теперь, когда мы жили вместе, и эта тема переставала быть запретной.

— В следующем году уж наверняка. — Рэндалл улыбнулся, совсем успокоившись. — А это тебе, дорогая моя. Маленькая безделушка, чтобы ты не сомневалась, как я сожалею о случившемся. — Он протянул мне подарок. Я вынула из пакета коробочку, в которой лежал изящный золотой браслет. Браслет мне очень понравился, но больше меня тронуло внимание Рэндалла. Он нашел время и сделал усилие, чтобы помириться со мной.

Я обняла его.

— Рэндалл, спасибо тебе, — прошептала я ему на ухо. — Очень красивый подарок, хотя вовсе и не обязательно было так беспокоиться.

— Давай помогу, — сказал он, неумело возясь с застежкой. Я почувствовала его горячие руки на своем запястье и поцеловала его в шею. — Мне показалось, что браслет должен тебе понравиться, — продолжил он, наконец справившись с застежкой.

— Так и есть, мне нравится. Очень. Рэндалл, я люблю тебя. Очень. Я так рада, что мы наконец вместе! Наша первая ночь вместе.

— Я понимаю. Ты проявила столько терпения, Клэр. — Он поцеловал меня. — Да, Дирдрей что-то упоминала о твоем звонке. Ты звонила ей, чтобы переписать на кого-то билет в Айову. Кого ты решила взять с собой? — небрежно спросил он.

— Гм-м, это один из моих авторов. — Я не стала тянуть с ответом. — Помнишь, я говорила тебе о книге Люка, племянника Джексона Мэйвиля?..

Уф-ф. А что, если Рэндалл расстроится? Мне стало не по себе. Эх, надо было раньше думать…

— Да? Это хорошо, малышка. Я рад.

И это все, что он мог сказать? Мне следовало бы обрадоваться, что Рэндалл воспринял как должное то, что я беру с собой Люка, но надо признаться, меня немного расстроило полное безразличие с его стороны.

— Пойду скину с себя эту робу и приму душ. Обещаю, я быстро. — Одарив меня улыбкой дьявольского соблазнителя, Рэндалл развязал галстук и направился в ванную комнату.

Может, он просто очень уверен во мне? А почему бы и нет? Мы жили вместе, и нас связывали серьезные отношения. Что такого особенного, если я проведу уик-энд со своим другом? Рэндалл мне доверял. И он был прав, ведь я была без ума от него.

Улегшись на мягкую пуховую подушку, я стала ждать его. Звуки льющейся воды, невероятная мягкость простыней и моя непроходящая усталость — это было чересчур для меня.

«Надо зажечь свечи», — подумала я, заставив себя подняться с кровати. Я выдвинула ящик тумбочки, чтобы отыскать спички, но безуспешно. Может, он держит их в верхнем ящике стола? Марки, нож для вскрытия конвертов, какая-то бумага для принтера… и фотография Рэндалла на пляже с красивой блондинкой. Великолепно. Уже во второй раз за этот день я пожалела, что натыкаюсь на фотографии. И, конечно, никаких спичек.

Отказавшись от своей затеи и не желая больше ни за кем шпионить даже по неосторожности (на сегодня с меня хватит!), я вернулась в кровать. В ванной по-прежнему лилась вода. Я не заметила, как уснула. Какое-то время спустя, перевернувшись во сне, я обнаружила Рэндалла подле себя. Посвежевший после душа, облаченный в пижаму, он перелистывал какие-то бумаги. Я посмотрела на часы: было уже полтретьего ночи. Когда же он спит? Поистине, он двужильный.

— Дорогой… — прошептала я, придвинувшись поближе. От Рэндалла пахло мылом и чистым телом. Я глубоко вдохнула этот запах свежести. — Прости, я задремала.

— Это хорошо, медвежонок. — Он поцеловал меня в макушку, переворачивая страницу. — Тебе нужно больше отдыхать.

— Спокойной ночи, — протянула я, целуя Рэндалла в грудь. Свернувшись калачиком и прижавшись к нему, я ощутила давно забытое чувство защищенности и уверенности, совсем как в далеком детстве.

— И тебе тоже, Коралл, — рассеянно прошептал он в ответ, продолжая делать какие-то наброски на полях.

Я подскочила, будто в меня выстрелили:

— Ты только что назвал меня Коралл?!

— Конечно, нет! Я сказал — Клэр. Спокойной ночи, Клэр!

Тогда почему же я явственно услышала имя Коралл? Рэндалл говорил неправду? Я то просыпалась, то снова погружалась в сон. Клэр… Коралл. Нет, может, я и правда ослышалась. Пусть даже он произнес имя своей бывшей подружки, какое это, в конце концов, имеет значение? Невинная оговорка, два почти одинаковых имени.

Я снова свернулась калачиком. Рэндалл доверял мне, и мне нужно доверять ему.

Но сон больше не возвращался.

Мамуля, конечно же, встречала нас, хотя аэропорт был в сорока минутах езды от нашего дома. Мысль, что мы можем доехать до дома на такси, была так же чужда ей, как, например, наша привычка заказывать обед с доставкой из ресторанчика на углу улицы. Это было нечто, свойственное другому миру, объединенному общим понятием «Нью-Йорк».

— Мама! — закричала я на все здание аэропорта. Она увидела нас, и ее лицо вспыхнуло от радости. Мы с Беатрис подбежали к ней и чуть не задушили в объятиях. Наши спутники, нагруженные сумками, медленно шли по залу следом.

— Милая моя… — Мама с Би обменялись многозначительным взглядом. — Ты не преувеличивала, Беатрис, она — совсем как зубочистка. Она и на Новый год была худющей, но сейчас…

— Гм-м, мама, Би, ничего, что я рядом с вами? — напомнила я им о себе, снова обнимая маму, на этот раз — чтобы она прекратила внимательно оглядывать меня с ног до головы. — Как же я рада видеть тебя, мамуля! Я ждала этой поездки с того дня, как ты уехала.

Это было правдой. Хотя вместе с радостью встречи появлялось щемящее чувство, что рядом с матерью нет отца. Прошло уже пять лет со дня его смерти, но я никак не могла привыкнуть к этому.

— Я тоже, дорогая. Гарри! — Мама радостно обняла Гарри. — Выглядишь великолепно.

— И вы, Триш, тоже! И, видимо, хорошо потрудились. — Гарри показал на пятна краски на маминых джинсах.

— Я проснулась сегодня с огромным воодушевлением, — улыбнулась мама ему в ответ и поглядела на моего спутника. — А вы, должно быть, Люк? Я рада, что вы приехали к нам! Несколько недель назад Клэр прислала мне вашу рукопись, и я буквально проглотила ее. У вас большой талант.

— Спасибо вам. — Люк был, несомненно, тронут ее похвалой. — Думаю, благодаря упорным стараниям Клэр все в книге начинает становиться единым целым.

Мама так и засияла.

— У Клэр были бесподобные учителя по части редактирования: ее отец и ваш дядюшка. Так что, надо сказать, ваша рукопись попала в хорошие руки.