— Но ты и так это знаешь, малыш. Забудь про дело, у меня никогда не было мужчины лучше тебя. — Она издала нечленораздельный звук.

Кошмарный сон? Или меня втянули в жуткий телефонный разговор «на троих» с моей шефиней и стареющим селадоном? Это было хуже ночного кошмара.

Я прочистила горло:

— Гм-м, Карл, мне переслать контракты вам лично или вашему агенту?

— Прямо как ушат холодной воды на голову вылила, — подло хихикнула Вивиан.

— Присылай прямо мне, дорогуша, — ответил Карл томным голосом, от которого у меня по коже побежали мурашки, — ты ведь слышала, что сказала Вивиан. Я — лучший. Запомни это и освободи для меня часок-другой, когда я в следующий раз приеду в Нью-Йорк.

Меня начало подташнивать.

— А в самом деле, Карл! Знаешь, Клэр полностью в твоем вкусе. — Вивиан заполнила паузу, образовавшуюся из-за моего нежелания отвечать на его реплику. — Ноги от ушей, такая сексапильная библиотечная штучка в очках и с пучком на голове. Тебе следовало бы сводить ее куда-нибудь, когда окажешься в Нью-Йорке.

Слова застряли у меня в горле. Моя шефиня еще и сводница? Да к тому же рекламирует меня своему любовнику «от случая к случаю»?

— Длинноногая, значит? Эге, это мне по вкусу, — ответил ей Карл. — А может, мы поразвлекаемся втроем, как вам идея?

— У меня звонок на другой линии, — выпалила я, не дожидаясь, пока заговорит Вивиан. — Я пришлю вам все записи и контракт, Карл.

Я услышала хриплый смех Вивиан, прежде чем успела повесить трубку.

Я поднесла кулаки к вискам и изо всех сил сжала голову, потом бессильно уронила руки на стол. Что, черт возьми, я тут делаю? Если уйти прямо сейчас, я вздохну полной грудью уже сегодня вечером.

Но тут мой взгляд задержался на рукописи Люка, лежавшей на углу стола.

Еще пять месяцев, пока она не будет благополучно сверстана и отпечатана. Еще пять страниц на календаре. Книга Люка — единственное, что удерживало меня в «Грант Букс». Если я уйду, ее передадут кому-то другому, и кто знает, какие изменения начнет вносить Вивиан в отместку за мой уход. Мне приходилось оставаться на ринге ради Люка, на случай, если придется держать удар.

Затрубил селектор, ожив четырьмя страшными цифрами. Ну что там опять? У меня выработался рефлекс, как у собаки Павлова, только на цифры добавочного номера Вивиан: в груди все сжималось, а сердце начинало колотиться, как клапаны в автомобиле с откидным верхом.

— Клэр! — гавкнула Вивиан.

— Слушаю, Вивиан, — ответила я, нажав на кнопку.

— Лулу говорит: ТЫ считаешь, что мы не должны печатать откровения подростка-сутенера.

— Да, верно, — медленно произнесла я в ответ. — Я бы за них гроша ломаного не дала.

Шестнадцатилетний подросток сумел убедить нескольких девочек из своего класса (кому-то из них не исполнилось еще и тринадцати лет) отдаваться за деньги. Совершенно дикая история! Другое дело, если бы книга была задумана как предостережение для родителей или самих подростков. Но автор не испытывал никакого раскаяния в содеянном, и его повествование могло только пробудить нездоровый интерес у его сверстников. Примитивная грязь, попытка пощекотать животные инстинкты, без малейшего намека на искупление грехов.

— Как мило. Скажи, Клэр: ты действительно такой безнадежный тормоз или просто очень-очень глупа? — До меня донеслось приглушенное хихиканье на заднем плане. Опять Лулу.

— Ни то ни другое, — просто ответила я, не желая попадаться на ее удочку. — Я всего лишь считаю, что это хлам.

— Что ж, то, что отвергает одна женщина, станет бестселлером у другой. Лулу решила взяться за этот проект. Мы обе считаем, что книга принесет огромную прибыль, и даже вероятны дополнительные поступления от телевидения. Именно о таком редакционном чутье я постоянно твержу всем вам.

Я прекрасно понимала, зачем подобное нравоучение читалось по селекторной связи: Вивиан требовалось максимизировать число слушателей. Я удивлялась, почему ей никогда не приходило в голову установить позорный столб посреди редакции и, как это делали когда-то пуритане, устраивать публичные казни своих сотрудников. Скорее всего, кадровые службы сделали бы вид, будто ничего не замечают, ведь «Грант Букс» занимают три первых места в рейтинге самых популярных книг, публикуемом «Нью-Йорк таймс».

— Я все понимаю, Вивиан, — сказала я, но селектор уже умер.

Я посмотрела на крошечные часы в углу монитора. Еще не прошло и полдня, а мир и покой, которые я ощутила дома в Айове, отошли на задний план, превратившись в далекое воспоминание.

Открыв электронную почту, я обнаружила, что за прошедший час ко мне поступило сорок два новых письма. Я заказала пиццу из службы доставки и прочно и надолго обосновалась за письменным столом.

Когда я наконец подняла голову от работы, была уже полночь. Без звонков и свистков, которые в рабочее время раздавались через каждые пять секунд, я смогла наверстать упущенное за выходные. Тем не менее мне все равно приходилось брать рукопись домой, но в этом была и своя прелесть. Ведь чем мне еще было заняться, помимо сна? У Рэндалла шли переговоры по сделке, и он завязнет в своем офисе до утра. Работать в спальне за ноутбуком все же намного комфортнее. Не стану торчать в редакции всю ночь.

Я бросила в урну пустую коробку из-под пиццы и выключила компьютер.

Кто-то остановился у моей приоткрытый двери, и я заметила мелированные пряди Вивиан. Я напряглась. Только не это! Меньше всего сейчас мне хотелось ее видеть, а тем более слышать.

— Ты еще здесь, Клэр? — Вивиан зависла в дверном проеме.

— Да. Подчищаю кое-что. Вы тоже припозднились. — Я надеялась, что наша беседа не затянется.

— Ну да, понимаешь, Саймон сегодня проводит вечер с осеменителем номер два, — сумрачно объяснила она, — поэтому я не слишком тороплюсь домой в свой пустой пентхаус.

Я с удивлением уловила в словах Вивиан отдаленный намек на чувство одиночества или на другие присущие человеку эмоции. Я взглянула на нее. Она казалась совсем крошечной в своем строгом деловом костюме, измявшемся к концу длинного рабочего дня.

Интересно, как люди превращаются в Вивиан Грант? Естественно, не могла же она сразу стать таким жестоким, мерзким и злобным тираном. Ведь в конце концов у нее было двое детей. Сыновей, чьими анатомическими достоинствами она любила хвастать всем, кого могла заставить себя слушать. На мгновение Вивиан показалась мне одинокой, вымотанной и глубоко несчастной женщиной. Она даже могла вызвать жалость.

Мне вспомнилось, как грубо я отказалась от помощи, когда моя мама попыталась упаковать мне сумку. Как резко разговаривала с Люком и Би, хотя они бросили все свои дела, чтобы съездить со мной в Айову. Как злилась утром, когда долго не закипал кофе. Как совсем перестала общаться с Марой. Месяцами не ходила в спортзал, а покупала еду за сорок пять центов в торговом автомате. И с Рэндаллом, с тех пор как стали жить вместе, мы провели вместе не больше трех часов.

— Пойду работать, — сказала Вивиан, устало махнув рукой в моем направлении, перед тем как продолжить путь по коридору. — Кто-то же должен здесь работать.

Я поймала свое отражение в мониторе: освещенная синим светом, тяжело осевшая фигура на крутящемся стуле, неухоженные волосы, кое-как скрученные в пучок.

А потом я увидела в стекле совсем иную картину: где-то там, за стенами редакции, лежал Манхэттен, яркий, живой, пульсирующий энергией и радостью.

«Пять месяцев, — уже в который раз повторила я, — осталось всего пять месяцев, и затем я вернусь к жизни».

— Спущусь через минуту, — выпалила я в трубку, без всяких формальностей отключила телефон и бросила его в косметичку. Я рылась в своей дорожной сумке, проверяя ее содержимое. Крем для загара и бикини — есть. Отвратительно флуоресцирующее платье от Лилии Пултцер (подарок Люсиль) — есть. Теннисная ракетка и экипировка — есть. Шорты, несколько чистых трусиков — тоже. Всё. Готова. Фу, осталось взять что-то из работы. Я схватила книгу Люка и направилась к двери. В последнее время это была единственная рукопись, на которой я могла сосредоточиться.