– Как вы думаете, долетит? – тревожно спросил Елисей.

– Долэтит,– уверенно ответил Вано,– я в нэго вэрю!

И тут рядом с императорским дворцом что-то ярко вспыхнуло. Всполошенно заорала охрана, заметались тени на городской стене.

– Кажется, кто-то вляпался! А я ведь вас предупреждал, подонки! Уголовный кодекс чтить надо!

К удивлению Алеши, в голосе Вервольфа Вольфовича звучало не столько ехидство, сколько искренняя тревога и досада.

Раздался свист. БАБАХ!!! Небо озарилось каскадом разноцветных брызг. На мгновение из ночной мглы высветился весь город и маленькая точка, дикими зигзагами несшаяся в сторону холма.

Вано вскочил и, дико вращая глазами, закричал:

– Ара!!! Давай!!!

Алеша с Елисеем, не сговариваясь, сбили джигита с ног и прижали его к земле.

– Не демаскируй!

– Сам долетит!

Утверждение было смелое. Похоже, весь Хекин увидел цель, и началась канонада.

– Ну ни фига себе! Похоже, из зениток бьют! – ахнул Алеша.

Елисей ошалело посмотрел на брата.

– Блин! Вспомнил! – Алексей в очередной раз шлепнул себя по лбу.– Китайцы же придумали порох!

– Ну и что? – тревожно спросил царевич.

– Ничего. Главное, чтоб они дальше фейерверка не пошли. Не дай бог, картечью садить начнут.

«Горный орел» упорно продолжал свой полет, уворачиваясь от свистящих вокруг снарядов. Азартные оборотни оживленно обсуждали шансы пернатого джигита. Вопрос «долетит или не долетит?» волновал всех. Ставки пошли баснословные. Кое-кто уже ставил последние лапти.

– Мой кунак стрэлять?! Все! Сэйчас пойду вэсь город пэрэрэжу!

– Черт! Он же нас не видит! – дошло до Елисея.

– Точно! Чем ерундой всякой заниматься, дай ему знать, где мы есть,– поддержал брата Алексей.

Вано несколько мгновений молчал, мучительно соображая, а потом, пробормотав заклинание, широко открыл рот…

При первых же звуках незабвенной, несравненной «Сулико», децибелами раз в десять превышающих шум взлетающего реактивного самолета, друзья откатились от джигита в разные стороны, зажимая ладонями уши в попытке спасти барабанные перепонки, а Ара, сраженный акустическим ударом, рухнул прямо в руки колдуна-недоучки. Вырвавшийся из коготков пернатого джигита бурдюк, ударившись о землю, с треском лопнул, расплескал сгущенное вино ученика магрибского колдуна, и в воздух взметнулась сердитая, вдупель пьяная огненная птица. Проорав что-то типа «кар-р!!!», она сердито клюнула Ару по темечку, взмыла ввысь и понеслась на юг.

– А где же яблочки? – выдавил из себя ошеломленный Алеша.

Команда мрачно посмотрела на своего предводителя.

– Какого черта! Где мои военачальники? – Черномор грохнул по столу кулаком.

– У Машки своей спроси,– сердито буркнула Манефа Евсеевна.

– При чем здесь Машка? – слегка сбавил тон владыка Незалежной Украины, воровато отводя глаза в сторону.

– При том! – сердито рявкнула супруга.– Кабы она за Роксану так не радела, духу б ее в Киеве-граде не было!

– Так радеет же! – воспрянул Черномор.

– Еще как! Потому и терплю. Сейчас узнаю, куда она их загнала.

– Кого?

– Военачальников!

Царица резко поднялась и решительной походкой вышла из тронного зала, который с момента исчезновения Роксаны превратился практически в зал беспрерывных заседаний. Он очищался от инородных тел, только когда внутри оказывалась царица. Черномор мужественно не покидал помещение, ибо только он был в состоянии сдержать натиск разгневанной супруги, требующей немедленных оперативных действий, направленных на спасение единственного чада. Батька Черномор виновато понурился. Он ничего не мог поделать. Знать бы, где схоронился гад! Он этого Задохлика Невмеручего… Порыв ветра, сопровождаемый негромким «чмок!», заставил его вздернуть голову вверх.

Представитель Генеральной Ассамблеи ООН деликатно тыкал сухоньким пальцем в кресло, проверяя, не рассыплется ли оно под ним, как в прошлый раз.

– Из дуба?

– Ну… да,– подтвердил Черномор,– на всякий случай. Мало ли кто еще в него грохнется?

– Это хорошо.

Петрович выпятил свою сухонькую грудь, расправил плечи, демонстрируя владыке Незалежной Украины великолепный малиновый пиджак, поправил на голове треух на собольем меху, тряхнул золотой цепью, свисавшей с шеи, улыбнулся, сверкнув золотыми фиксами, приподнял со старательно надутого – для внушительности – пуза золотой брегет, щелкнул крышкой, освидетельствовал положение стрелок, прислонил к столу богато отделанную золотом и серебром трость с набалдашником в виде морды дракона и наконец соизволил присесть.

– Ну милок, времени у нас в обрез, так что сразу к делу.

Черномор нервно икнул. Предыдущее посещение представителя ООН стоило ему кучи дополнительных седых волос.

Петрович театральным жестом извлек из бокового кармана малинового пиджака кисет, достал из него тугую гаванскую сигару, содрал целлофановую упаковку, вытащил, предварительно хорошо покопавшись, из брючного кармана выкидной нож. Щелкнуло лезвие. Сигара легла на полированную поверхность стола заседаний. Петрович шмыгнул носом и начал ее шинковать. Черномор внимательно наблюдал за манипуляциями представителя ООН вороша в голове все запретные знания, которым его когда-то обучали. В голову ничего не лезло. Такого обряда он не знал.

– А можно…

– Погодь,– поднял вверх сморщенную ладошку старичок,– я еще не закончил.– Петрович выдернул из другого кармана (их в малиновом пиджаке и желтых брюках была пропасть) плотный, тугой лист, сердито потер его меж ладоней, бормоча что-то типа: – А ведь вчера еще свежий был, зараза! – отодрал от него солидный клок, остальное засунул обратно.

Рубиновые глазки дракона на набалдашнике трости выпучились от возмущения, но Петрович на это не обратил внимания. Насыпав на обрывок нарубленный табак, он деловито свернул самокрутку и подставил гигантскую козью ножку под морду дракона.

– А ну, дыхни.

Дракон в сердцах так дыхнул, что Черномору пришлось нырять под стол, спасаясь от длинной струи пламени. Петрович удовлетворенно зачмокал, раскуривая табак. Голова правителя Незалежной Украины вынырнула обратно, и в нос ей ударили такие ароматы…

– Ап-ап…– Глаза Черномора наполнились слезами. Непривычный к этой чуме цивилизации, он разразился мучительным кашлем.– Это… Кхе! Кхе! Это что за дрянь?

– Да,– согласился с ним Петрович, невозмутимо попыхивая клубами удушливого дыма,– наш самосад ядреней. Да ты садись, не стесняйся.

Черномор робко присел на краешек кресла и принялся ладонью отгонять дым от лица.

– Значится, так, Ваше Царское Величество, преступника мы споймали. Так что с вас триста мешков согласно уговору.

– Немедленно прикажу выслать! – подскочил Черномор.– Что он сказал?! Где база Кощея?

– Не уполномочен! – Петрович внушительно вздернул самокрутку вверх.– Вот если вы дадите согласие вступить в блок НАТО при нашей миссии ООН…

– Даю! – Черномор не раздумывал ни секунды.

– Угу,– удовлетворенно хмыкнул Петрович,– тогда поступаешь в распоряжение…– Старичок вытащил из очередного кармана записную книжку, развернул ее, пошуршал, подслеповато прищурившись, страницами.– О! В распоряжение Отто Юлиевича Шмидта…– Представитель ООН радостно захихикал,– ну и кликуху себе Ойхо забацал, я бы хрен до такого допер… да, и выдвигаешься…– старик похлопал по карманам малинового пиджака, извлек изрядно помятую бумагу и начал разглаживать ее на столе,– в квадрат Е2—Е4… Ойхо! Ты чего, ядрена вошь, карту браковану суешь?

– А ты из чего самокрутку крутил, старый ты…– Набалдашник трости поспешно заткнул пасть: старость Ойхо уважал, а потому воспитание не позволило ему продолжить фразу.

Петрович озабоченно пощупал другой карман, вытащил оттуда многократно сложенный газетный лист «Рамодановских вестей», забавно похлопал на него глазами и начал вытряхивать тлеющий табак из самокрутки на стол.

– Словом, вам сюда,– обрадовал он Черномора, прилаживая обгорелый кусок к основному листу.– Где-то тут ентот квадрат Е2—Е4 и находится.– Палец старичка ткнулся в обгоревшую проплешину, занимавшую чуть ли не всю верхнюю треть карты.– Еремей тоже туда с войсками идет. Там вас мой помощник встретит.