Одна из них ушла. Я напрягал мышцы рук, пытаясь ослабить путы, но связали меня со знанием дела. Подумал: судя по тому, как со мной церемонятся, резня еще не началась, иначе им было бы все равно, и хорошо, что во дворце нет моей Вир, а Дэниса с Сандрой я услал домой.

Открылась и снова закрылась дверь. Кесу начали шептаться, потом вся четверка рассмеялась нежным серебристым смехом.

Тряпку с моей головы сдернули. Мы находились в небольшой полутемной комнате, задрапированной гобеленами с цаплями и лягушками среди пучков болотной травы. Фон казался серым – то ли из-за полумрака, то ли он таким и был. Меня посадили и прислонили к стене, убрали кляп.

– Выбери, или ты выпьешь это, – стоявшая надо мной кесу показала флягу темного стекла, с коричнево-золотистой наклейкой, – или медленно умрешь.

Другая, присев рядом, приставила нож к моему животу. Острие сквозь одежду вонзилось в кожу. Пока только в кожу.

– Давайте яд.

Я не хотел, чтобы мне вспороли живот. И в голове не было ни мыслей, ни воспоминаний – какая-то сплошная рыхлая пустота.

– Пей! – кесу в маске медузника отвинтила пробку и поднесла к моим губам фляжку.

В нос ударил запах крепкого спиртного. Это пахло, как коньяк – я его никогда не пробовал (до вчерашнего вечера), но запах узнал. Я поперхнулся жгучей жидкостью, однако приходилось через силу глотать. У меня закружилась голова, цапли и лягушки запрыгали по гобеленам, а склонившихся надо мной кесу я видел, словно в тумане.

Та, что держала флягу, выплеснула немного жидкости мне на рубашку, потом заставила допить остатки. Я ждал, когда начну умирать. Кесу затолкала пустую фляжку мне в карман, и после этого меня опять куда-то поволокли. Наконец швырнули на пол, развязали руки.

Двигаться я почти не мог, да еще в глазах рябило от салатных и лиловых квадратных плиток, а если закрыть глаза, в темноте окружающее пространство начинало вращаться с бешеной скоростью. Вдобавок, меня тошнило. Рядом никого не было, кесу ушли. Я понял, что умираю, и тут меня вырвало.

Потом послышались человеческие голоса. Меня перевернули на спину.

– Хор-р-рош! – надо мной склонился крупный мужчина в форме Службы Порядка Трансматериковой компании. – Сколько выпил?

– Я не пил… – язык у меня еле ворочался.

– Оно и видно, что не пил, – эспэшник что-то вытянул у меня из кармана. – Пол-литра коньяка выжрал, вот молодец!

– Это не коньяк, – попытался я объяснить правду. – Это отрава…

– Правильно мыслишь, отрава. Поехали протрезвляться?

– Меня напоили кесу, – я хотел во что бы то ни стало предупредить людей об опасности. – Они ходят в масках кесу, и еще в других масках, а сами настоящие… Гонялись за мной…

– Ага, до белой горячки допился, – жизнерадостно сообщил эспэшник кому-то, находившемуся вне поля зрения. – Парень он просто золотой, только пить не умеет. Давайте сюда носилки!

Вытрезвитель Трансматериковой компании отличается от муниципальных вытрезвителей так же, как наша больница – от тридцать девятой травматологической. Там очень уютно, шикарные душевые, свежее постельное белье, там тебя приведут во вменяемое состояние без всякого ущерба для личного достоинства.

По случаю праздника это приятное заведение было переполнено: несколько десятков человек с Коронации и народных гуляний. Увидел я здесь и капитана, топившего в фонтане фикус. Меня встретили с энтузиазмом: „Наконец-то, Залман, вот теперь ты стал правильным парнем!“ Когда в голове прояснилось, я сообразил, что о кесу лучше больше не рассказывать, чтобы не подтвердился диагноз „белая горячка“.

Сегодня после обеда меня выпустили. Я ожидал обнаружить в утренних газетах заголовки вроде „Кошмар в Весеннем дворце“, „Кесу в городе“, „Кровавая Коронация“, а там – ничего подобного. Отчеты о празднике, интервью с Весенним Властителем и высокопоставленными гостями, фотографии с бала, светская хроника, список победителей конкурса на самый интересный карнавальный костюм. Курьезы: сторонники проигравшего претендента Максимилиана Келларда забрасывали гостей снежками; бизнесмен Р. так напился, что забрался в фонтан и оттуда плескал водой на проходивших мимо дам; работник Трансматериковой компании Н. так напился, что ему померещились кесу, и он бегал от них по всему дворцу, пока на свалился на лестнице и не уснул. Единственное упоминание… Неужели те кесу приходили на Коронацию только ради того, чтобы потанцевать на балу вместе с людьми?

Дэнис и Сандра мне поверили. Дэнис – потому что достаточно хорошо меня знает, а Сандра – потому что она тоже разговаривала с той кесу и заметила ее странности.

Мы с Сандрой съездили в Марленский пассаж, купили коньки с белыми ботиночками. Дэнис опять засел за учебники, а мне полчаса назад позвонили из компании и сказали, что завтра утром в рейс. Я должен был еще неделю отдыхать, но меня почему-то поменяли местами с другим следопытом.

В вечерних газетах про кесу – ни слова. Наверняка их уже нет во дворце. Я вот подумал, если люди устраивают экскурсии в Лес, почему кесу не могут точно так же устроить экскурсию в город? Просто, чтобы посмотреть на человеческую жизнь, и тогда напрасно я такой шум поднял».

– Так это у них была экскурсия? – Залман поднял вопросительный взгляд на Сандру.

– Да нет, – усмехнулась та. – Мерсмон протащил таким образом во дворец отборное подразделение своей знаменитой темной гвардии. Они пришли под видом гостей в масках, с якобы бутафорским оружием. Когда началась заварушка, и Келлард пошел брать штурмом Весенний дворец, вместо стражи, которую можно было не принимать всерьез, его встретила личная гвардия Властителя – прекрасно подготовленная, до клыков вооруженная и вдобавок смертельно ненавидевшая лесную пехоту. Что там творилось… Во дворце потом отмывали кровь и делали ремонт – наверное, оттуда и пошла байка, что Мерсмон приказал все перекрасить в черный цвет. А к нам еще и Вир прибежала прятаться – с поджатым хвостом, и уже никаких условий не ставила, лишь бы пустили. Тогда я с ней и познакомилась. Тебя в это время услали с караваном, ты вернулся позже.

«Адский рейс. Караван то форсирует хлюпающую снежную кашу, то пробивается сквозь оплывшие и вновь замерзшие сугробы. А во время разведочных вылазок мы с Тадеушем в таких же условиях гуляем пешком. В компании есть штатная должность „ассистент следопыта“: когда мы возвращаемся и стаскиваем разбухшую от ледяной воды обувь, он растирает нам ноги согревающей мазью, делает массаж, поит всякими целебными бальзамами и вообще отвечает за то, чтобы нас не свалила простуда.

Тадеуш – старый следопыт, уже переживший две весны, поэтому меня поставили с ним в пару.

Ребята хвалят меня за то, что я наконец-то взялся за ум и на Коронации повеселился, как уважающий себя парень: принял хорошую порцию коньяка и гонялся по всему дворцу за какими-то девками, а потом меня нашли на лестничной площадке в луже блевотины, мертвецки пьяного. „Это по-нашему!“ Я никому не объясняю, как было на самом деле. Да мне и самому эта история чем дальше, тем больше кажется неправдоподобной, почти мистической.

Нередко нам попадаются обширные территории с цветным снегом – розоватым или болотно-зеленым, там расплодились микроскопические снежные водоросли. В первый год минувшей зимы в окрестностях острова Селина творилось то же самое, и снег был розовый, когда мы с Хэтэсси бродили вдвоем по Лесу – это вроде как фон, на котором было нарисовано все остальное, а потом ударили морозы, и Лес побелел, водоросли вымерзли.

Мы с Тадеушем определили, что до Кордеи осталось двое суток пути. Вдалеке стреляют – то одиночные выстрелы, то настоящая канонада. Наверное, лесная пехота проводит весенние маневры. Все удивляются, что за весь рейс кесу ни разу не появились и не потребовали дани: такого еще не бывало. Хотя, природные условия не располагают, и кесу, скорее всего, откочевали туда, где можно переждать это светопреставление.