Валлерой сосредоточился на проводнике. Он понимал, насколько непрочен контроль Клида, если он допустил такую мольбу.

Клид опустился на наклонный стул у стола.

Валлерой сел на стол, взял руки Клида и осмотрел его латерали.

Он выманил маленькие розово-серые латерали из их сумок, расслабился, вспоминая прекрасные прошлые передачи, позволяя своему организму откликнуться на потребность и зная, что саймские чувства Клида воспринимают каждый оттенок чувств Валлероя.

Глаза Клида еще больше запали. Валлерой сказал:

— Хочу сделать признание. — Он не был уверен, что Клид его слышит, но знал, что проводник злиннит то, что стоит за его словами. — Когда армия дженов напала на нас и мы разъединились, я вспомнил, как нас захватили рейдеры Рунзи, как Эндл посадил тебя в клетку рядом со мной, в жесткой потребности, но не имея возможности притронуться ко мне. Я тогда не понимал, что они с тобой делают. Но теперь понимаю. Не думаю, чтобы у меня хватило сил пройти через такое снова.

Но если бы в плен нас взял Харрис Эмстед, было бы нисколько не лучше. Он, вероятно, приказал бы забить меня до смерти прямо перед тобой, не понимая, что делает. Он просто добивался бы сведений.

Клид, я не сломался бы при угрозе смерти, но не выдержал бы пытки, причиняемой тебе. Были времена, когда я сам не поверил бы в такое утверждение. А теперь не понимаю, как любой джен может быть рядом с тобой и не хотеть облегчить… этот крик, который исходит от тебя прямо сейчас. Я могу даже восхититься Серджи — если он действительно отказался от работы с твоими полями. Но я не хотел бы, чтобы он был вблизи от тебя. Если мы сейчас же не займемся передачей, я не смогу ничего делать, буду тревожиться, буду постоянно видеть, как тебя разбивает паралич… или что-нибудь похуже…

Клид поморщился и жалобно ответил:

— Зачем говорить о таких ужасах?

— А зачем идти на такой риск? — возразил Валлерой.

Взгляд Клида постепенно сфокусировался, напряжение спало, потому что Валлерой ослабил хаотические колебания систем проводника. Теперь, встав, Клид демонстрировал только обычные симптомы жесткой потребности.

— Послушай, ты восстановил мои системы. Серджи бы это не сделал, и я знаю, что ты готов к передаче. Но еще нет. Не сейчас.

Валлерой недоверчиво переспросил:

— Почему нет? Клид, ты должен вечером быть в лучшей форме!

Клид двинулся по кругу, не отрывая взгляда от Валлероя, борясь со страхом смерти — худшим спутником потребности.

— Я слишком расстроен тем, что ты сделал с Эдивой. И ты говоришь о том, что я рискую! И твой режим… Ты только прислушайся к себе. Все эти тяжелые воспоминания. В последнее время наши передачи были не из лучших, и эта может стать худшей из них. Я не могу заставить себя прикоснуться к тебе.

Валлерой похолодел, нервы напряглись, как будто кто-то выдергивает их. «Это все Серджи! Я…»

Клид двумя шагами преодолел разделявшее их расстояние и схватил Валлероя за плечи.

— Нет, нет, Хью, ты здесь единственный, кто может удовлетворить мои потребности… особенно когда я такой. Не думаю, чтобы я добровольно мог получить от кого-либо передачу — как ты не можешь ее дать кому-нибудь другому. Я скорее буду ждать, чем соглашусь на помощь другого товарища. Ненавижу временные замены, Хью. После них у меня месяцами болит голова.

— Ты хочешь сказать, что лучше отказаться? — Валлерой не смог сдержать сарказм.

Клид неохотно согласился:

— Мы не можем уйти друг от друга, но не можем и продолжать так.

— Я тебе все время об этом говорю…

— Но до поворотного пункта это не кажется важным, а после…

После поворотного пункта Клида — того пункта посредине месяца, когда сайм истратит половину запаса селина и начнет медленный спуск к потребности, — Валлерой часто представлял себя лежащим на краю утеса; он держит веревку, на которой висит Клид, а веревка все удлиняется и удлиняется, Клид все дальше и дальше от него.

— Думаю, философия для тебя никогда не имела значения, — сказал он. — Проводник живет от одной катастрофы до другой, от одного чрезвычайного положения до другого, надеясь, что у него хватит сил на следующий кризис. А уж сектуиб… и ведь Зеор сегодня гораздо больше, чем в дни твоего дедушки. Когда-нибудь нам придется найти время — может, уехать куда-нибудь — и отказаться от всех дел. Мы с тобой согласны, — он улыбнулся, — так жить нельзя.

— Хорошо. Так и сделаем — при первой же возможности. А сейчас, — Клид вздохнул, — ты должен дать мне время.

— У тебя нет времени! — резко возразил Валлерой. — Предъявляю требование товарища. Я первый товарищ Зеора, и ты не можешь мне отказать.

Клид посмотрел на него, словно никогда раньше не видел, и Валлерой был уверен, что проводник в состоянии гипосознания и видит только с помощью глаз. В его состоянии потребности это означает строжайший контроль или серьезный нервный срыв. Валлерой спросил:

— В бою тебя не ударили по голове?

— Нет, — с отсутствующим видом ответил Клид. — Ты один из руководителей Зеора, Хью, хотя руководишь и собственной общиной. Я не могу ослушаться тебя. Но думаю, ты сам не понимаешь, что делаешь.

Но Валлерой понимал. Плохая передача хуже отсутствия передачи. «Значит, передача будет хорошей!» Валлерой вспомнил, каким виделся ему Клид, когда он впервые предложил проводнику передачу: доблестный, благородный, героический, достойный доверия. Но, может, Клид всегда недостаточно заботился о себе, Валлерой просто этого не понимал. Что ж, теперь он понимает.

— Я буду контролировать передачу.

— Да, назтер, — неохотно ответил Клид.

Валлерой принял на себя контроль над полями, стремясь освободиться от энергии, которую в таком изобилии производит его организм. Перед передачей ему казалось, что он тонет, задыхается в собственном селине. Валлерой никогда не слышал, чтобы какой-нибудь другой товарищ испытывал такое чувство, и давно перестал об этом говорить. Он знал, что это его чувство — эквивалент саймской потребности, но в саймском языке для этого нет слова, поэтому он думал о нем просто как о потребности.

Он протянул руки, обнимая проводника своим полем, соблазняя его, ожидая, когда в нем возникнет интил — состояние, в котором Клид не может отказаться от приема седина из ближайшего источника.

Он почувствовал, что Клид перешел в гиперсознание — состояние, когда воспринимает мир только с помощью саймских чувств. Такое состояние называется у джанктов охотничьим режимом. Но Валлерою оно обещало удовлетворение, а не боль и смерть. Он сохранял полную уверенность в этом, когда Клид схватил его руки, сжал их своими хватательными щупальцами и выставил в позицию контакта латерали. Щупальца были покрыты ропалином, проводящей жидкостью для невидимой, неощутимой энергии — селина.

Когда Клид установил контакт в пятом пункте, прижавшись губами, Валлерой расслабился. Он понятия не имел, что испытывают в этот момент неподготовленные джены, что именно пугает их и приносит ощущение боли, необходимой джанкту для завершения убийства. Сам он ощущал восхитительное освобождение тканей и клеток от энергии, его охватило ощущение полноты жизни, высвободившее оптимизм и чувство неуязвимости.

Он чувствовал, как во все ускоряющейся передаче Клид разделяет это ощущение. Ему хотелось этого еще больше, и он агрессивно искал источник этого чувства, зная, что это «толкает» селин в Клида, а не просто заставляет принимать его. Именно такой должна быть передача.

Но тут, на полпути, Клид перехватил контроль. Валлерой превратился в гармоничную струну, резонирующую в такт ноте, но не создающую ее. Это продолжалось лишь долю секунды, и Валлерой попытался вернуть себе контроль, браня себя за то, что по требованию Клида замедлил темп передачи. Но Клид не отдавал контроль. Он нападал, как нападает джанкт.

Скорость и способности Валлероя так точно соответствовали организму Клида, что чего бы Клид ни делал, он не мог причинить боль. Но пока они боролись за контроль, так должно ожидаемое ощущения удовлетворения покинуло их. Организм Клида получил достаточно селина, чтобы прожить еще месяц, но дух его был лишен восстановления. Его хватательные щупальца оставили руки Валлероя, выпустили их. Он печально покачал головой.