— Говорю вам, в обозе у них полно золота, серебра и драгоценных камней! Каждый воин может привезти с собой ценности которых хватит на целый год. И городскую казну пополним.

— Вспомни о тех, кого они ограбили, о церквях, складах и домах, — нравоучительно сказал Кэдок.

Саломон закусил губу. В свете костра сверкнули зубы.

— Да, это так. Но что сделано, то сделано. Настоящих владельцев все равно не найти. Может, их и на свете-то уже нет, а людям надо по-настоящему воспользоваться плодами победы, ощутить ее в своих руках.

— Моральную победу почувствуют наверняка, — проворчал Друз. — Хорошо, что нам столько оружия досталось. В следующий раз потерь будет куда меньше.

Кэдок закрыл лицо руками.

— Спаси нас, Христос, и помилуй. Неужели будет и следующий раз? — Он поднял глаза. — Не поймите меня неправильно. Я пойду опять. Каковы наши потери?

Из темноты выступил Грациллоний.

— Я как раз делал обход, чтобы выяснить, — сказал он хрипло. — Около трехсот человек мертвых или тяжелораненых.

Сел, скрестив ноги, и протянул к огню ладони. На нем, как и на других воинах, были кожаные бриджи: они не промокали, и в них было не так холодно.

— Плохо. Пиррова победа. Хотя, если сказать честно, не хуже того, что я ожидал. Ну что ж, нам был преподан урок.

— Какой урок, Грэдлон? — спросил Саломон. Они с Веранией, по примеру армориканцев, стали называть его этим ласковым именем.

— Организация, обучение и дисциплина у нас не на высоте. Выиграли мы сегодня, потому что кое-чему за это время научились, да и воевали на своей территории, а это позволило избрать нужную тактику. Люди получили боевое крещение, не дрогнули, и это главное. Сейчас и мне, и командирам есть над чем подумать. Необходимо заняться организацией и наладить обучение.

— Легион нам все же создать не удастся, — сказал Друз.

— Нет, — вздохнул Грациллоний. — Не то время. Живем теперь в другом мире.

— Понимаю, сэр. И все же жаль, что не можем устроить в вашу честь не то чтобы триумфальное шествие, но хотя бы парад. Прийти домой строем, со знаменами, и чтобы встретили нас женщины, дети, все жители. В старое время это так поднимало дух.

Грациллоний улыбнулся. По-волчьи сверкнули зубы.

— Я приглашу большой отряд солдат, желающих продемонстрировать свою силу. Тебя в том числе.

Все с изумлением на него уставились.

— Вы о чем, сэр? — спросил Друз.

— Хочу, чтобы солдаты сопровождали меня, когда я с докладом отправлюсь к властям в Турон.

Ни один римлянин не понимал, зачем варвары совершили это нападение. Возможно, они и сами этого не знали. Быть может, их гнал слепой инстинкт.

Они ограбили Дурокоторум и Самаробриву. Оттуда они двинулись на северо-восток, к Неметаку и Турнаку и очистили всю эту территорию.

После разграбления они сжигали все дотла, но на юго-восток, в богатую долину Лигера, они не пошли. Отчего же? Что им помешало?

Рим знал лишь, что из Турнака орды двинулись на юг, в Аквитанию.

За длинным столом в комнате базилики сидели трое: правитель Арморики, губернатор Лугдунской Галлии и прокуратор. Перед ними стоял Грациллоний. Больше не было никого. К чему лишние уши?

В комнате было тихо. За окном по коричневым полям носился ветер. Бежали облака, ласково светило солнце. На ивах набухли почки.

Правитель Фламиний Мурена откашлялся. В роду этого крупного галла, как и у Грациллония, имелись и британские корни. Он и Бакка облачились в мантии, а Глабрион — в тогу. На Грациллонии была одежда для верховой езды.

— Итак, — сказал Мурена, — вы все же создали собственную армию и явились сюда с вооруженным отрядом, способным уничтожить наш гарнизон. Вы что же, рассчитываете на пурпурную мантию?

— Нет, сэр, — ответил Грациллоний спокойно, — не рассчитываю.

Пурпуром вспыхнули щеки Глабриона.

— Это, к тому же, и не настоящий военный отряд, — запыхтел он. — Это сброд, вооруженный сброд.

Бакка говорил спокойно.

— Это чрезвычайно опасно, — сказал он. — Грациан в Британии может стать еще одним Константином. А вы подняли багаудов против Рима.

— Ничего подобного, — возразил Грациллоний. — Воины мои — достойные, трудолюбивые обыкновенные люди. Они хотят лишь, чтобы их оставили в покое.

Кроме них, его сопровождали и лесные братья. Они сейчас заполонили улицы Турона и окружили базилику.

— Германцы же покоя им не давали, а римляне не смогли своими силами остановить наступление. — И обратился к Мурене: — Сэр, мы всего лишь сохранили для вас нашу территорию.

— А что вы намерены делать теперь? — грозно вопросил правитель.

Грациллоний пожал плечами:

— Отправимся домой, к своим ежедневным делам. Когда понадобится, придем к вам на помощь. О мятеже я не помышляю. Пусть Грациан придет сюда из Британии, он будет иметь дело с нами.

Бакка погладил подбородок.

— Как же вы, уважая императора и закон, — замурлыкал он, — заставляете его чиновников столько времени дожидаться вас?

Глабрион:

— Возмутительно. Я приглашал вас неоднократно, а вы и не думали явиться. Неслыханно.

Грациллоний:

— Я уже объяснил вам причины. Прежде всего, надо было вернуться домой, заняться ранеными, дать людям наладить заброшенное хозяйство, а тут и полевые работы. Они и сейчас в разгаре. У меня, как и у других, тоже дела, которые пришлось отложить, пока занимался обязанностями трибуна.

Глабрион:

— Обязанности трибуна! Вы явились с бандой и осмеливаетесь называть себя государственным чиновником?

Грациллоний:

— Все, что я делал, было для вас, господа.

Глабрион:

— Что?!

Мурена:

— Успокойтесь, Глабрион. Продолжайте, Грациллоний.

Грациллоний:

— Если со мной что-нибудь случится, для всех будет плохо. Может и мятеж произойти, которого вы так боитесь. Поэтому на всякий случай я и взял с собой телохранителей.

Бакка:

— Против горячих голов?

Грациллоний:

— Я уверен, что прокуратор не из их числа.

Бакка:

— Что вы предлагаете?

Грациллоний:

— Я вам уже сказал. Я спокойно поеду домой и займусь хозяйственными и публичными делами.

И размеренно произнес:

— Но люди, что спасли Арморику, все до одного, — рабы, резервисты — должны получить амнистию. Ни одному из них не должно угрожать преследование. Иначе я за последствия не отвечаю.

Бакка:

— И что же, тогда последуют… инциденты?

Грациллоний:

— Обязательно. Братства.

Мурена:

— Значит, вы отказываетесь их расформировать?

Грациллоний:

— Я просто не смог бы, сэр. Люди сами идут, чтобы вступить в них. По-моему, самое разумное — разрешить их и поощрять их создание. Укреплять и поставить их на службу Риму.

Мурена:

— Под вашим началом.

Грациллоний:

— Я могу давать советы.

Бакка:

— Вы имеете в виду — оказывать услуги.

Глабрион:

— Услуги? Невозможно! Абсурдно! Я отменил ваши полномочия, как только услышал об этом безобразии.

Грациллоний:

— На то воля губернатора. Однако вспомните, что я отправил императору петицию. Прошу я там не за себя, но за народ Арморики, я прошу рескрипта, гарантирующего нам право самообороны. А если губернатор захочет снять меня с должности трибуна, я помогу подыскать вместо себя подходящего человека.

Мурена:

— Ха! Глабрион, в это змеиное гнездо жалко посылать человека.

Грациллоний:

— Если Аквилону и Конфлюэнту дозволена будет самостоятельность, мы будем неукоснительно соблюдать закон и вовремя платить налоги.

Глабрион:

— А если из Равенны придет ордер на ваш арест и экзекуцию… что тогда?

Грациллоний:

— Не думаю, что так будет, сэр. Стилихон может подсказать его имперскому величеству, что Арморика является основанием римской крепости.

Бакка:

— Если он так поступит, то, грубо выражаясь, он просто дурак, не видящий дальше своего вандалского носа. Прецедент…