Они бежали, пока не свалились, и лежали так до рассвета. Очнувшись, поморгали, недоверчиво глядя друг на друга. Потом с усилием поднялись на ноги и захромали в поисках людей.

Вернулись они вместе с несколькими бесшабашными любителями приключений. Они даже не могли рассказать, что с ними произошло и было ли что на самом деле. У них осталось лишь ощущение ужаса. Должно быть, о таком ужасе рассказывали им священники, когда описывали преисподнюю. «Крачка» была для них жизнью, но она исчезла. Никто из местных рыбаков ее не видел.

Они потащились обратно. В дороге Катто почувствовал жар. Он лежал дома в постели, пока жидкость, собравшаяся в легких, не задушила его. Эсун нанялся матросом на корабль, а Сюрах за нищенскую плату нашел себе работу в Аудиарне, на берегу.

О несчастье их быстро узнали, и рыбаки больше не осмеливались выходить в море, а многие зареклись рыбачить и на следующий год. Это означало, что пострадают теперь все. Арморика очень зависела от уловов. Людей страшил голод, и все же Дахут боялись сильнее.

Улетели аисты. За ними потянулись и другие птицы. Ночью слышались крики ржанок и чернозобиков, чибисов и лебедей, диких гусей и уток, а камни и пожелтевшая трава покрывались инеем. Бледно-желтые листья берез полетели на землю. Олени готовились сбросить рога. В мокрых лесах трубили охотничьи горны. Пламенели гроздья рябины. Со стуком падали на землю яблоки. Казалось, то стучится в двери зима.

Грациллоний и Эвирион с Ниметой вышли из хижины. День был холодный, безветренный и ясный. С неба окликнул их косяк диких гусей. За дощатым забором, над лесом, купался в солнечных лучах орел. Лошади, мирно щипавшие траву, подняли головы и посмотрели на подошедших людей. Некоторые сорвались в галоп по широкому пастбищу, хвосты и гривы весело летели за ними.

Грациллоний не мог сказать того, что хотел, в задымленной темной хижине. Говорить он собирался с Эвирионом, но и Нимета последовала за ними. Они пошли по тропинке вдоль забора. Места на ней хватало только для Грациллония, так что Эвирион шел слева от него по мокрой траве, а Нимета, босиком, — позади мужа.

— Знаю, время для плавания позднее, — говорил Грациллоний. — С другой стороны, равноденствие только-только прошло. Очень может быть, что осень в этом году будет такой же мягкой, как весна и лето. Моряк ты первоклассный, и корабль у тебя замечательный. Саломон на некоторое время успокоил скоттов, да и другие племена, прослышав о случившемся, поостерегутся. Саксы отправились домой или на зимние квартиры, оттуда далеко не пойдут, если и вообще тронутся с места. Подтверждение этому я получил и от короля Корвилона. Он относится к нам по-дружески. Если бы думал, что тебе угрожает опасность, обращаться бы не стал. — Помолчал. — Во всяком случае, не большая опасность, чем другим мужчинам в наши дни.

На лице Эвириона не было и тени сомнения.

— Это в Британию? — спросил он. — А что делать?

— Я хотел бы договориться с несколькими вождями на Западе. Сам подумай, в каком они сейчас положении. Константин выводит из Британии последние легионы. Гарнизоны он там, конечно, оставит, только случись что — толку от них не будет никакого. Часть британцев, должно быть, пришла в отчаяние; есть и те, кто по-прежнему верит его обещаниям, а некоторые кипят от возмущения. Они чувствуют, что их предали, как и нас здесь, в Арморике. Должно быть, им хочется узнать, что намерены делать мы. Бог свидетель, мы дорожим каждым союзником.

— Чем они смогут нам помочь?

— Это мы и должны выяснить. Я предлагаю совместные патрули на море и даже совместные экспедиции. Необходимо очистить берега от самых опасных банд. На организацию и подготовку уйдет время, возможно, многие годы. Но чем раньше мы начнем, тем лучше. Сейчас у нас благоприятный момент: Риму пока не до нас. Этим надо пользоваться.

— Что ж, в тех местах у меня есть знакомства, так что могу прозондировать почву.

— Вот в этом и состоит цель путешествия. Я дам тебе письма, адресованные нескольким тамошним лидерам. С тобой поедет Ривал и еще двое британцев. Они тебе и посоветуют, и помогут.

— Сколько времени это займет? — тихо спросила Нимета.

— Не так уж и много, — постарался успокоить ее Грациллоний. — Это ведь не дипломатическая миссия. Как только позволит погода, он вернется к тебе еще до зимнего солнцестояния.

— Я смогу там торговать, — радостно сказал Эвирион. — Это станет моим прикрытием, к тому же и выгодно. Наши склады заполнены товарами, оттого что все боятся выходить в море. Так что, девочка моя, я приеду с барышом. Мы тогда построим хороший дом.

— Верно, — подтвердил Грациллоний. — Как скоро ты сможешь отправиться?

— Да через несколько дней. Матросы мои в нетерпении: соскучились по соленой воде, и новые берега посмотреть охота.

— Дахут.

Мужчины разом остановились и оглянулись на Нимету. Она смотрела куда-то вдаль, на запад. Огненные волосы и нефритовые глаза — словно осенние краски на раннем снеге. На худеньком лице, как и на мертвой руке, проступали кости.

— Ты пойдешь мимо Сена, — прошептала она на языке Иса. — Она узнает.

Эвирион забрал в ладони ее левую руку.

— Не бойся, родная, — ответил он громко на том же языке. — Мы будем держаться как можно дальше от берега.

— Она может плыть, куда захочет. Лишь бы устроить кораблекрушение.

Он нахмурился:

— Да, сила у нее большая. Она в состоянии утащить мужчин на дно. Но все же не такая, чтобы справиться с кораблем. Он плывет быстрее дельфина.

— А как же рыбаки…

— Они просто запаниковали. Что, собственно, случилось тогда ночью в Исе? Если бы рыбаки не напугались, она просто уплыла бы к своим угрям и обломкам. Моя команда смогла противостоять ей в Аудиарне. Мы даже хотели бы сразиться с ней.

Взглянув на Грациллония, молодые люди замолчали.

Он слегка покачнулся и сжал кулаки. С трудом проговорил:

— Я не забыл ее. Эвирион, должно быть, прав, говоря о ее силе. Иначе она погубила бы всех нас, когда мы воевали с Ниаллом в Исе, в ее владениях. Она, возможно, обладает не только физической силой…

Эвирион притянул к себе Нимету.

— Но, видно, и у нее есть пределы, — продолжил Грациллоний. — Похоже, и погода на нее влияет. Если пойдете как можно дальше от Сена, никакой шторм вас на шхеры не бросит. Так что, Эвирион, от путешествия не отказываешься?

— Нет, — твердо ответил Эвирион.

— Хорошо. Обговорим все позднее. Сейчас я вас покину. Вам есть что сказать друг другу.

Грациллоний пошел в то место, где у него был привязан Фавоний. Дочь с зятем пошли было за ним, а потом остановились, обнявшись, и смотрели ему вслед. Новый караван гусей прокричал над их головами.

«Бреннилис» подходила к скалам Иса по спокойной воде. Эвирион стоял на носу, уперев невидящий взгляд в воду. Сзади послышался полный ужаса крик его спутника, Ривала. Странный туман сгущался вокруг. Эвирион печально улыбнулся и начал медленно поворачиваться, готовясь к встрече с Дахут.

День накануне зимнего солнцестояния выдался тихим и сумрачным. Изо рта шел пар, хотя холодно не было. Темные реки за земляными стенами Конфлюэнта, сливаясь возле Аквилона, неторопливо следовали в море. На улицах и в магазинах народ тихонько занимался своими делами. Природа и люди в тот день притихли, а отчего так произошло, никто не смог бы объяснить. Мир, казалось, застыл в ожидании.

Внезапно на дороге, окаймленной темными полями и голыми деревьями, появилось яркое пятно. Это был штандарт. На золотом его фоне с красной каймой — черная эмблема волчицы. Знамя стремительно приближалось, за ним летела конница. Раздувались плащи всех цветов радуги. По туникам и бриджам можно было определить принадлежность к многочисленным кланам. Поблескивал металл, сияли шлемы, кольчуги, наконечники стрел. Дружно стучали копыта. Похоже, и мулы разделяли общее волнение. Запел горн, хором грянули голоса: люди Грэдлона увидели свои дома.