Грабёж! Чистой воды грабёж!

— На дурака не нужен нож, ему с три короба наврёшь и делай с ним что хош…, - мрачным мнотонным голосом, тихо пробормотал себе под нос Сидор, с интересом разглядывая окружающий пейзаж. Такой срачевник он в этом мире ещё не видел. — Что же я с тобой, дрянь ты такая, делать то буду? Что б придумать то?

— Что? — донёсся до забывшегося Сидора весёлый голос Головы. — Не знаешь как со своей покупкой поступить?

Если судить по довольной физиономии самого Головы, прекрасно расслышавшего что Сидор пробормотал себе под нос, у него не было ни малейших сомнений в том что надо делать лично ему. Он был доволен. По крайней мере такого довольного лица Сидор у него давненько не видал.

Так и хотелось дать… кулаком по этой самодовольной, наглой роже. Чтоб не радовался чужим проблемам.

Сидор еле сдержался, отвернувшись в сторону, чтобы тот не увидал его настоящих чувств.

Правда, к слову сказать, покупка этих сенокосов была отнюдь не обязательным условием покупки собственного места под причал в заливе. Это было просто выгодное предложение, которое ему в удобный момент подсунул Голова и от которого Сидор в тот момент не нашёл сил отказаться, уж больно чудненько оно ложилось в его задумку.

Правда, проверить на месте предлагаемые сенокосы тогда, при покупке, впопыхах, у него банально не хватило времени. Покупатель, какой-то незнакомый мужик с дальних, восточных хуторов на границе с ящерами, чуть ли не из-под самой Чёрной речки, очень уж спешил обратно домой, и оформить сделку следовало быстро, буквально в тот же вечер.

— "Вот и оформил, блин", — привычно проворчал про себя Сидор.

И размышляя теперь о скрывающихся там, за ближними холмами его персональных болотах с редкими островками хилой зелёной растительности, он понимал, что надпись на представленной при покупке карте "Заболоченные луга" может иметь двоякое значение. Землицы, даже заболоченной, там может и не быть совсем. А вот воды на этих лугах может быть гораздо больше чем собственно травы. И отнюдь не только на время паводка, как его при покупке старательно уверял продавец. А сама трава может не иметь ничего общего с тем, чем обычно кормят животных.

По крайней мере с тем, что они едят.

Как за последний год потомственный городской житель Сидор уже достаточно хорошо узнал, камыш, телорез, осока, рогоз и прочие болотные растения не являлись заменой луговым травам, типа какого-нибудь мятлика или овсяницы.

— "Ну, Голова, ну сволочь…", — Сидор чуть не расхохотался, вспомнив предысторию покупки.

Афёра Головы, подсунувшего ему в нужный момент якобы жутко спешащего продавца настолько была банальна и хорошо знакома, ещё по прежним, былым Московским временам, что в первый момент, услыхав такое предложение он даже не поверил тому что слышит.

А потом не отказал себе в удовольствии поразвлекаться немного, изображая из себя недалёкого, глупого балванчика, ведущегося на поводу у мелкого жулика.

Сидор скосил глаз на суетящихся по границе болота землемеров.

Городской землемер — это было вообще нечто. За простоватой, незапоминающейся внешностью скрывался великолепный специалист своего дела. И с его появлением в городе как-то само собой постепенно прекратились все старые земельные споры, и теперь без него ни одна земельная сделка не заключалась.

Поэтому присутствие его сейчас на обмерах давало стопроцентную гарантию того, что весь купленный Сидором участок будущей пристани, "обременения" и прилегающих сенокосов, будет с мельчайшей точностью зафиксирован реперными угловыми столбами. И никаких споров с соседями в будущем не возникнет.

Только вот от осознания того, что на него работает лучший специалист города, Сидору было не легче. Густой, ровный ковёр ярко зелёной осоки, скрывающий под собой ровный, тонкий слой воды, покрывающей всю купленную им поверхность "сенокосов", было совсем не то, что ему надо. Ему нужны были луга, чтобы иметь возможность накосить там достаточно сена для своего будущего табуна. А лугов-то, за которые он заплатил, как раз и не было. Была какая-то затопленная речная луговина, полузаросшая кустарником, хаос завалов из каких-то топляков по руслу протекающей посередине его земли небольшой речки, да какие-то непонятные невысокие, одинокие холмы по краям участка, с которых при желании можно было накосить полтора, два стожка плохонького сена. Вот и всё!

Так что получить с этих "заболоченных лугов" что-то приличное, можно было и не мечтать. Если только не провернуть одну намеченную им афёру, о которой никто даже из своих ещё не знал.

Вообще же, как его старательно уверял вчера Голова, им ещё жутко повезло. И это вообще оказалось настоящим чудом, что и такое то место нашлось. Так что он настоятельно советовал их компании не кочевряжиться и поторопиться с этой покупкой. Короче, брать что дают, да побыстрей. А то и этого могло бы завтра не быть.

И, как вынужден, был сам себе признаться Сидор, не так уж он был и неправ. Действительно, спрос на частные торговые причалы в портовом заливе города был постоянен, даже несмотря на их достаточно высокую стоимость, а предложений к продаже фактически не было.

Только вот встало оно Сидору, это "выгодное" место, ровно в двадцать раз дороже, чем он первоначально думал.

И теперь, с отчётливым чувством подступающей к горлу злости, он думал как бы немного отыграться на городских властях за такое к себе паскудное отношение. Чтоб впредь неповадно было.

Следующие несколько дней Сидор, вместе с весёлыми ушкуйниками, которым до смерти надоели опостылевшие тренировки в Корнеевской учебке и прочии военные игрища, которыми их сверх меры загрузил атаман, весело ворочали топляки в заливе, расчищая в место под свою собственную пристань в Северной Гавани.

Название городскому портовому заливу, до сих пор отсутствующее, они придумали сходу. Отныне это была Северная Гавань. В пику Южной, возле Корнеевского полигона.

Ушкуйники искренне обрадовались предоставленной возможности немного поразмяться в ином деле, и теперь уже Сидор сам проклинал всё на свете, регулярно яростно растирая сводимые от дикого холода руки. Мужики без дела на берегу не сидели и пустые лясы не точили. А место их будущего причала оказалось на удивление богато студёными, бьющими откуда-то со дна ледяными ключами. Поэтому находиться долгое время в холоднющей воде было настоящим мучением. Тем более несколько дней подряд.

— Нет, Сидор, ты мне скажи, — поинтересовался у него Кузьма, ещё один зам атамана Паши по матобеспечению.

Плюхнувшись устало рядом с ним на землю, и тяжело переведя дух после того, как они вдвоём с Сидором только что выволокли очередной тяжеленный топляк на берег, он устало переспросил.

— Всё же ты мне скажи, — который уже раз не отставал он от почему-то в этот раз мрачного, молчаливого Сидора. Требовательно пихнув того в бок, он настойчиво повторил: — Скажи ты мне, друг мой ситный, накой хрен нам надо это водолазное дело. У вас же есть медведи всякие разные на это.

— Вот пусть они и корячатся. Им за это кормёжка нехилая идёт. А мы-то чего? — недоумённо посмотрел он на вспотевшего, как мышь, и не менее него усталого Сидора. — Накой надо-то углублять дно этого грёбаного залива, расчищая по нему широченный канал от глубокой воды и до места нашей будущей стоянки?

— Натуральные две версты, — раздражённо покосился он себе за спину на мутные, взбаламученные воды портового залива.

— Да мы до этого места на своём ушкуе спокойно бы и раньше прошли. Даже до того как дно этого залива принялись расчищать. Ну, правда, может быть пару раз по днищу корябнуло бы. Так и что?

— Нахрена корячиться то?

Уже по одному этому вопросу было понятно что энтузиазм, овладевший было первоначально ушкуйниками от смены рода деятельности, безследно иссяк.

Сидор молча усмехнулся. Объяснять что-либо было ещё рановато. Главная рыбка пока ещё не клюнула.