Хорошо было видно что Корнея здесь искренне любили и уважали, и потому безпрекословно подчинялись.

Для самого же Сидора это было дико. Он такое безоглядное подчинение не выносил. Он привык к совершенно иным отношениям, когда любое его распоряжение раз по десять до того при нём же оспорят, обсудят, обсосут со всех сторон, поругаются с ним и обязательно между собой, доказывая собственную правоту. И лишь пото-о-ом, примутся исполнять. Да ещё и надо будет их тщательно проконтролировать, и желательно с кнутом, чтоб всё выполнено было так, как ему надо, как он решил, иначе обязательно всё переделают и перевернут по своему, ироды.

— Ну, раз все собрались, то можно начинать, — буркнул Корней, оглядывая собравшихся и недовольно покосившись на затесавшегося сюда же, без приглашения, Сидора.

Не командуя никаким, даже самым завалящим воинским отрядом, он, по его мнению, как и по мнению всех присутствующих здесь вояк, не имел никакого права здесь и сейчас находиться. Но поскольку Сидор в своём лице как бы представлял владельцев перегоняемого табуна, за который перед ним все несли ответственность, никто с совещания выгнать его не посмел. Хотя периодически каждый из присутствующих пару раз да покосился неодобрительно в его сторону.

Всё же вояки оставались вояками, что ни говори, и в любой военной стычке ставили на первое место себя, безцеремонно оттирая в сторону штатских. Каковым, по их мнению и являлся Сидор.

Даже Корнея сейчас Сидор раздражал своим откровенно дилетанским видом и хоть и редкими, но непрошенными советами. А порой и откровенно неприятными вопросами, на которые у него не было ответов. Типа того что и так вертелся у него в голове всё это время: "А что, сразу догадаться трудно было, что нас обязательно будут ждать в одном единственном удобном для перегона таких масс лошадей месте?"

Умение задавать неприятные вопросы, да ещё с подковыркой, с необычной силой прорезавшееся вдруг у Сидора, стало последнее время его самой неприятной чертой.

Ещё раз неодобрительно покосившись в сторону Сидора, Корней начал совещание.

— Первое что следует отметить — недельное стояние лоб в лоб с амазонками не кончилось ничем. Все наши попытки вызвать амазонок на стычку и навязать им генеральное сражение, вязли в их глухой, пассивной обороне. Прорваться нам не удалось. Любые наши телодвижения с табунами раз за разом с железной неумолимостью заканчивались провалом. Надо честно признать, что опыта обращения с лошадьми у амазонок несравненно больше чем у нас. Единственный наш специалист, что хоть что-то понимает в лошадях, нам ничем не помог, — Корней недовольно кивнул в ту сторону, где забившись в самый дальний угол, зевал от скуки формальный начальник перегона Сидор.

По лицу его, по всему выказываемому им отношению к нынешнему совещанию, было чётко видно, что тому пофигу всё что здесь говорят.

— Амазонки каждый раз неумолимо загоняли нас обратно в болота, — поморщившись от равнодушного вида Сидора, продолжил Корней. — Но и окончательно разбить они нас не смогли.

— Единственный плюс прошедшей недели — что в нашем обозе скопилось несколько десятков пленных амазонок. С которыми, честно говоря, не знаем что и делать, — сердито проворчал он.

— Продать, — зевнул душераздирающе Сидор. — Шутка! — резко подавился он зевком под злыми взглядами соседей. — Да шутка, шутка это, чего взбесились, — постарался успокоить он разгневанных курсантов. — Вы чего? — деланно удивился он. А про себя подумал: "Хрен вам это была бы шутка, если бы у меня под рукой было хотя бы сотен пять своих людей, и действительно было бы кому этих сволочей продать. Даже рука не дрогнула бы и ничего в душе не ворохнулось ворьё это кому-нибудь на вечную каторгу сбагрить.

— А что молоденькие, так даже лучше. В спальне какого-нибудь графа пусть отрабатывают практические навыки божественной заповеди: "Не укради!".

Сидор был очень зол на амазонок. Настолько, что готов был расправиться с ними любым способом, настолько он не выносил воров. А попытку силой отбрать у них обратно честно купленное, он иначе и не рассматривал.

То что честно им купленное могло оказаться отнюдь не так уж и честно взятое герогом уже из племеноводческих хозяйств Амазонии, он просто не знал.

— Следует отметить, дальше нам не прорваться, — мрачно пробурчал Корней, снова невольно бросив недовольный взгляд в сторону тихо сидящего в углу безмолвного Сидора, как будто тот, а не он был виновен в том, что их загнали в этот угол.

— Единственное место на равнине, которое не обойти, не объехать, — раздражённо хлопнул он кулаком по стоящему перед ним походному столику. — Слева река, справа начинается огромная цепь болот. И узкий перешеек между ними — единственное место для такого огромного табуна где нам можно свободно пройти

— И естественно они нас здесь ждут!

— "А то это раньше было не известно", — лениво подумал про себя Сидор.

Указывать Корнею в очередной раз на его глупость, ему уже надоело. Да и знал он что тот ему ответит. Новых матерных эпитетов и оборотов, что тот при этом ему говорил, он узнавал с каждым разом всё больше и больше. Следовало теперь остановиться и попытаться освоить новый, благоприобретённый словарный материал.

— Выход только один, — уверенно вещал тем временем Корней. — Надо генеральное сражение навязать уже княжне Подгорной, как оказывается командующей этим сбродом из амазонок и рыцарей. В нашем случае — это единственная возможность прорваться и разбить противника.

Альтернатива…, - мрачно замолчал он ненадолго. — Только рассыпаться по равнине и малыми партиями по многочисленным узким тропам в окружающих нас болотах попытаться проскользнуть мимо конных застав амазонок. Как некие в своё время и планировали, — неодобрительно кивнул он в сторону Сидора. — Теоретически это возможно, практически это гарантировано приведёт к тому что всех нас поодиночке переловят их конные разъезды, которые именно при такой тактике имеют колоссальное над нами преимущество.

— Значит, нам это не подходит.

— Иначе, ещё день, два такого тупого стояния перед ними и амазонки вспомнят свою излюблинную тактику. Будут днём и ночью виться вокруг нашего табуна, пока всех лошадей не разгонят, а потом не примутся по одиночке выдёргивать нас. И нас просто выбьют поодиночке, — хмуро буркнул он.

— Почему до сих пор они этого не сделали, непонятно, — недоумённо мотнул он головой. — Словно криная слепота на них напала. Но не советовать же им правильную тактику собственного разгрома, — невесело пошутил он.

— "А вот это действительно серьёзный вопрос, — молча смотрел на него Сидор. — Почему амазонки до сих пор не использовали свои любимую и в данном случае самую эффективную тактику? Может проплаченное загодя золото наконец-то сработало, и развило у амазонок эту твою куриную слепоту?" — раздражённо подумал он, глядя на недоумевающего Корнея.

— Значит, поторяю ещё раз, — Корней взял в руки длинную указку из тоненького орехового прутика, заострённого с одного конца. — Нас прижали вот к этому болоту, — Корней хмуро потыкал кончиком указки в кусок растянутой на стене палатки возле себя большой схематической карты местности. — Местное название выхода из этого бутылочного горлышка перед нами — Девичье поле. Дурацкое название, но уж очень символичное, — раздражённо поморщился он. — По крайней мере, так его называют местные бродники.

Развешенные перед собравшимися на стенах походного шатра схематические карты во многом условно, но тем не менее достаточно чётко передавали все тонкости и мелочи всего рельефа по трассе перегона. А по центру, на самом видном месте красовался здоровенный кусок тщательно выделанной коровьей шкуры с картой детально прорисованного "бутылочного горлышка", где они сейчас застряли.

— Вот, можите полюбоваться. Здесь полная картина.

Положение дерьмовое, хуже не придумаешь.

Уже совершенно ясно что засаду эту они готовили давно. Готовили заранее и всё это время пока мы беззаботно гнали сюда наших лошадей, в тупой уверенности что самые умные и скрылись ото всех, они сидели здесь, на месте, и терпеливо ждали. Ждали пока мы сами не пригоним наши табуны в их загребущие ручки. И дождались!