А в коридоре с замиранием сердца, едва дыша, внимал Банкан.

— Как и все истинно грандиозные опасности, Великий Правдивей одновременно и прост, и сложен, — пустился в объяснения Клотагорб. — Чтобы охарактеризовать это адекватно, назову его неким чудовищным явлением, лишь для того и созданным, чтобы заманивать в ловушку любого, кто с ним столкнется. Соблазны его неодолимы по определению и безусловно гибельны. — Черепах глубоко вздохнул. — Друг мой, Великий Правдивей — это то, о чем все благоразумные создания предпочитают не упоминать. Забудь о нем. Как будто никогда и не слышал это имя. Ибо, насколько известно, даже в руках самых умных, осторожных и благородных индивидуумов он способен обернуться орудием уничтожения целых народов, да что там — целых цивилизаций! Вот почему его нет. Даже мысль о том, что он существует, невыносимо ужасна.

Пока звучало это предостережение, лампы Древа потускнели. В коридоре они и вовсе погасли, а в кабинете едва тлели. Но Мальвиту слабое освещение не было помехой — филин влетел через портал напротив Банкана.

— Разве я тебя звал? — холодно осведомился Клотагорб.

Филин взгромоздился на спинку свободного кресла, точно на насест.

— Мастер, вы-ы говорили взволнованно. Я-а подумал, мо-жет, нужна моя помощь.

— Похвальная забота, однако на сей раз она неуместна, — отчитал его черепах. — Но раз уж прилетел, черт с тобой, оставайся. — Он улыбнулся, насколько позволял жесткий клюв. — Это старая шутка, ее должны помнить твои предшественники. — Прищурясь, он взглянул на светящиеся шары. — Однако сейчас это, пожалуй, излишне.

Краткое, но мудреное заклинание восстановило прежнее освещение. Банкан понял, что, задерживаясь в доме мага, он испытывает судьбу. Если не Клотагорб или отец, то Мальвит, обладатель великолепного ночного зрения, обязательно его обнаружит. За сим последует допрос с пристрастием, и что скажет Банкан в свое оправдание? Но распаленное любопытство удержало юношу на месте.

Великий Правдивец — так назвал свою тайну торговец Граджелут. Не столь уж важно, реальное это явление или иллюзорное, главное, что одно упоминание о нем здорово взбудоражило Клотагорба. Так взбудоражило, что великий волшебник упрямо не желает признать даже возможность его существования. Что же могло так перепугать всемогущего Клотагорба?

— В рассказе солдата Джуха Фита Великий Правдивец выглядел еще могущественнее. — Граджелут поковырял пальцем в мохнатом ухе.

— Купец — всегда купец, — проворчал черепах.

— По его словам, вступив во владение Правдивцем, можно разбогатеть сверх вообразимого. У того, кто сможет правильно с ним обращаться, исполнится любое желание.

— Зло всегда привлекательно, — молвил Клотагорб. — Нет никакого Великого Правдивца, а если и есть, лучше оставить его в покое. — Он спокойно посмотрел на ночного гостя. — Убедительное подтверждение тому — судьба твоего Джуха Фита. Разноси и дальше этот слух, и обязательно найдешь такой же конец. — Волшебник резко повернулся к Джон-Тому и ткнул в его сторону пальцем. — Вот что, партнер! Я знаю, что за мысли бродят у тебя в голове. Немедленно их выброси. Иначе жена отрубит тебе ноги до колен. Она слов на ветер не бросает.

— Какие еще мысли? — проворчал Джон-Том.

— Мало у нас дел, что ли? И вдобавок ты мне нужен здесь. Да и не был бы нужен, все равно нечего шататься по свету и разносить опасные домыслы.

— Я домыслов не боюсь.

Банкан испытал гордость за отца.

— Но насчет Талей ты прав.

Банкан слегка приуныл.

— Давайте оставим кошмары спящим, — посоветовал Клотагорб собеседникам, — а реальные ужасы — безрассудным глупцам. — Он обратился к ленивцу: — Купец, ради встречи с нами ты проделал большой путь. С какой целью, ответь.

— Я счел, что предсмертная исповедь Джуха Фита интересна, но у меня нет опыта в делах магического свойства. И я решил обратиться за помощью к специалисту высочайшей квалификации.

По мнению Банкана, иммунитет ленивца к Клотагорбову скепсису заслуживал восхищения.

— Стало быть, только здоровая любознательность побуждает тебя исследовать эту тему и далее?

Волшебник пытливо взглянул на гостя.

— Я коммерсант, торгую всякой всячиной. — Граджелут развел когтистые лапы. — Вряд ли стоит отрицать, что меня интересуют не одни лишь познания. Скажите, если с этим Правдивцем обращаться должным образом, он способен послужить добру?

— Нет! Никогда. — Клотагорб был непреклонен. — Только вражде и розни, разрушению и смерти. На этот счет старые легенды не допускают двойного толкования. Даже себе я не позволил бы владеть этой вещью.

— Но вы должны, по крайней мере, допустить, что не все придерживаются такого мнения.

«А купчик не боится стоять на своем», — с одобрением подумал Банкан.

— Каждый вправе иметь свое мнение о слухах, — проворчал черепах. Из брюшного панциря он выдвинул ящичек, порылся в нем, достал зеленый и совершенно неаппетитный на вид кубик, сунул в клюв, со стуком задвинул ящичек и принялся задумчиво жевать. — Не рассчитывай на мою помощь. Не в том я возрасте, чтобы гоняться за миражами.

— Вы не в том возрасте уже этак лет полтораста, — заметил Джон-Том.

Черепах кивнул и сказал с тяжелым вздохом:

— Уж поверь знатоку: ничто не приходит быстрее старости. — Он посмотрел на ленивца. — А тебе, путешественник, мой добрый совет: вернись к своим привычным делам и забудь всю эту чепуху. Великий Правдивец — не более чем вымысел, а если он и существует, вряд ли стоит искать его себе на погибель. Я не возьму с тебя плату за эту маленькую консультацию, — проявил он необыкновенную щедрость. — Разочарование само по себе дорогого стоит.

Граджелуту, испробовавшему все возможные подходы, больше нечего было сказать. Клотагорб поерзал в кресле.

— Путник, прежде чем идти сюда, ты позаботился о ночлеге?

Ленивец пожал широкими плечами, при этом он выглядел печальнее прежнего.

— Мне не раз доводилось ночевать в повозке. Не привыкать.

— Могу предложить сносную комнату. Многомерную. Из лучших моих чар.

Ленивец поднял взор и благодарно кивнул.

— Ваше гостеприимство не уступает моему разочарованию. Я принимаю любезное приглашение. — Он потянулся к кошельку, висящему на широком поясе. — Я заплачу...

— Оставь. — Клотагорб великодушно отмахнулся. — Даже абсурдные байки иногда приносят пользу. Мое гостеприимство — за твои сомнительные сведения. Тебе очень повезло: запросто мог превратиться в таракана за то, что нарушил мой сон.

Ленивец вздрогнул, сонные глаза широко раскрылись. Джон-Том поспешил успокоить его:

— У Клотагорба не совсем обычное чувство юмора.

Предпочтя оставить эту реплику без комментария, волшебник слез с кресла и затопал коротенькими толстыми ножками к арке, через которую влетел Мальвит.

— Идем, путник, посмотрим, где тебе удобней будет ночевать. С такой фигурой, как твоя, я бы предпочел очень мягкую постель. А может быть, тебя устроит глубокий гамак?

Джон-Том встал и сдернул с дивана плащ.

— Уже поздно. Я, пожалуй, домой пойду.

Банкан сообразил, что вовсе ни к чему подслушивать прощальные слова. Он ощупью двинулся вдоль стены к парадной двери; от его прикосновения она бесшумно отворилась. И вот он на лужайке, а еще через несколько мгновений — в полной безопасности, под дружелюбной сенью колокольных деревьев. Оставалось лишь надеяться, что мать не заглянула в его комнату. Хотя на всякий случай он приготовил тщательно продуманное и, надо надеяться, правдоподобное объяснение. Впрочем, Талея уж никак не заподозрит, что Банкан шпионил за своим отцом и Клотагорбом.

От всего услышанного в Древе голова шла кругом. Новость была слишком велика для рассудка, она грозила вторжением в надежды и сны, сулила оттеснить реальность, не говоря уже о здравомыслии. Необходимо было ею с кем-нибудь поделиться, и как можно скорее.

— Так, значица, этот Дражеглот...